Эффект структурных сдвигов

 

 С точки зрения методов  восстановления структурного равновесия  экономики часто противопоставляемые  теории монетаризма и кейнсианства (ортодоксная и гетеродоксная) не противоречат друг другу. К такому же выводу приводит реконструкция научного аппарата неоклассической - монетаристской и кейнсианской теории. Так, С. А. Москальонов считает, что выводы монетаристской теории относятся прежде всего к реальному ВНП, а кейнсианской - к номинальному. Проводя существенное различие между номинальным и реальным ВНП, С. А. Москальонов пишет, что “кейнсианское и монетаристское направления не только не противоречат друг другу в процессе реконструкции их аппарата исследования, - они не могут противоречить друг другу и в результатах применения их собственного реконструированного аппарата. Поэтому, если бы представители разных экономических школ синтетически применили бы аппарат своей собственной школы, то, возможно, они бы не пришли к разным точкам зрения относительно практических рекомендаций в области денежно-кредитной и фискальной политики.” Отсюда особенно актуально изучение корреляции структурных сдвигов реального и номинального ВНП, инфляции и дефляции.

 

Эффективность применения монетаристских и кейнсианских методов регулирования  различна на разных этапах развития экономики, откуда и следует формальное противоречие этих теорий. На повышательном этапе  экономического цикла, когда структурный  рост и так обеспечивается объективными экономическими условиями, достаточно поддерживать стабильную денежную массу  или даже расширять ее для дополнительного  стимулирования прогрессивных структурных  сдвигов. На понижательных фазах  даже жесткой кредитно-денежной политики недостаточно, необходимо более решительно перераспределять средства от традиционных и затухающих (2 и 3) к новым прогрессивным  сдвигам (1) в структуре экономики.

 

В этом смысле актуальна  проблема раскачки равновесия с целью  создания ситуации стабильного экономического роста. Важную роль здесь может сыграть  стратегия инициации первосдвига, способного дать мощный положительный импульс прогрессивному структурному развитию экономики.

 

Исходя из нашей теории и принимая во внимание те негативные явления в структуре российской экономики, которые мы упоминали  ранее (накопленный годами отрицательный  потенциал, большую инерционность  регрессивных сдвигов), можно сделать  парадоксальный вывод: чем сильнее  развитие данных тенденций, тем больший  положительный потенциал структурных  сдвигов копится в экономике  России. Как мы указывали ранее, потенциал  сдвига перетекает в потенциал антисдвига, т.е. в данном случае отрицательный сдвиг переходит в положительный антисдвиг.

 

Необходимо отметить, что  во многом это происходит именно так: в неблагополучной в целом  экономической структуре России зарождаются относительно здоровые, прогрессивные экономические элементы. Однако нельзя забывать о таких формах разрешения противоречия структурных  сдвигов в экономике, как вытеснение, а также отражение внутрь, связанных  с деформацией экономических  элементов структуры, возникновением квазиинтересов субъектов взаимодействующих структурных сдвигов. Таким образом, необходима разработка долгосрочной государственной стратегии управления структурными сдвигами с целью их оптимизации и развития в желаемом прогрессивном направлении.

 

В этом смысле будет интересно  рассмотреть сценарии и экономические  меры, предлагаемые для России МВФ, парижским и лондонским клубами  кредиторов и поддерживаемые рядом  российских экономистов ортодоксального  направления (М. Бруно, А. Илларионов, Е. Гайдар).

 

 

Оценка монетаристских методов  как недостаточных уже прозвучала в нашем предыдущем исследовании. Помимо этого, зададимся вопросом: способны ли кредиты МВФ и других международных  финансовых институтов по своему объему и структуре существенно улучшить структуру экономики России и  ее состояние в целом?

 

Из нашего исследования вытекает, что для эффективной структурной  перестройки экономики сила инициирующих прогрессивных сдвигов должна быть достаточной, чтобы сломить силу сопротивления противостоящих им регрессивных антисдвигов. Отсюда следует, что существует минимально необходимый размер инвестиций в структурные сдвиги, которые способны инициировать поступательное структурное развитие экономики.

 

Однако кредиты МВФ  как по объему, так и по структуре  явно недостаточны, чтобы произвести глубокую структурную перестройку  экономики России. Напомним, что  большая их часть была бездарно потрачена  на так называемое "поддержание  курса российского рубля" и  лишь малая доля предназначалась  на задачи структурного обновления российской экономики.

 

По нашим оценкам, для  того чтобы быть эффективными, объемы международных кредитов должны быть сопоставимыми с массой негативных сдвигов в структуре экономики (разницей между регрессивными и  прогрессивными структурными сдвигами), т. е., как мы покажем дальше, с  размерами валового внутреннего  продукта (ВВП) России.

 

По оценкам А. Илларионова, реальный ВВП российской экономики (включая теневой и виртуальный) в 1998 г. составлял приблизительно 400 млрд. долларов США.

 

Ориентируясь на предложенный нами показатель качества структурных  сдвигов, можно с достаточной  степенью точности заключить, что масса  отрицательных (регрессивных) структурных  сдвигов в экономике России больше массы положительных не менее  чем в 2 раза. При этом масса традиционных, т.е. индифферентных сдвигов в структуре  экономики не превышает 30%. Исходя из этого, совокупные инвестиционные вливания в структурную перестройку российской экономики должны быть не менее 90 - 100 млрд. долларов США. Е. Ф. Авдокушин приводит еще большую цифру - 150 млрд. долларов. Но это намного больше всех возможных источников финансирования и, во всяком случае, гораздо больше тех 600 млн. долларов из последнего транша кредита МВФ, предназначенных на структурную перестройку экономики России в 1999 году.

 

Инвестиции же в меньшем  масштабе могут сыграть негативную роль, породить антисдвиги, которые, в свою очередь, поглотят неокрепшие зачатки прогрессивных структурных сдвигов (эффект маятника). Кроме того, инвестиции должны быть правильно распределены в отраслевом, территориальном и других разрезах.

 

С этой точки зрения, более  предпочтительны инвестиции в мелкие и средние предприятия и в  отрасли последнего передела, выпускающие  продукцию конечной обработки, потребительские  товары; в пищевую промышленность, сферу услуг. С другой стороны, для  достижения наибольшего мультипликативного эффекта более предпочтительны  инвестиции в крупные предприятия  базовых отраслей народного хозяйства (в металлургию, ТЭК, машиностроение и т.п.), в высокотехнологичные  производства. Вспомним социалистическую индустриализацию в СССР, закон приоритетного  развития производства средств производства.

 

При этом нельзя забывать, что  взаимодействие индустриальных структурных  сдвигов с доиндустриальными  и постиндустриальными может  дать негативный эффект с точки зрения наложения разнонаправленных сдвигов  в экономической структуре. Во всяком случае на первоначальном этапе осуществления  прогрессивных структурных сдвигов  в российской экономике возможно торможение экономического развития и  определенный спад.

 

В России, в условиях отсутствия необходимых по объему инвестиций и  невозможности активизировать сдвиги в интересах на наноуровне, единственно возможный путь осуществления структурной перестройки - порождение волны структурного обновления с использованием максимального мультипликативного эффекта путем точечных инвестиционных вливаний в относительно замкнутые экономические системы (предприятия, производственные объединения) - последовательно от локальных ко все более глобальным.

 

Так как экономические  интересы предприятий, отраслей и регионов взаимосвязаны, есть возможность искусственно создать волну необходимых структурных  сдвигов в отраслевом или территориальном  разрезе с наибольшим мультипликативным эффектом по принципу цепной реакции. Для этого необходимо установить коэффициенты корреляции желаемых структурных сдвигов по предприятиям, регионам или отраслям народного хозяйства страны.

 

Как и в предыдущем примере  с МВФ, размер инвестиций должен быть таким, чтобы инициировать прогрессивный  структурный сдвиг в экономике, больший по потенциалу, массе и  интенсивности противостоящему  регрессивному; либо способный сломить  сдерживающие рамки данной локальной  экономической структуры. При этом для разрешения противоречий между  ней и структурой более высокого порядка в процессе продвижения  по цепочке сдвигов от микро к  макроструктурам понадобится значительно  меньше инвестиционных ресурсов, чем  для того, чтобы единовременно  осуществить глобальную структурную  перестройку экономики России в  целом.

 

Проблема заключается  в том, что в России присутствует значительный теневой сектор экономики, сдвиги в котором трудно оценить  и спрогнозировать. По оценкам А. Илларионова он составляет 30% ВВП. По нашим оценкам, его доля может  быть значительно больше.

 

 Сдвиги в этом секторе  охватывают значительную сферу  интересов и потребностей экономических  субъектов на всех уровнях  национального хозяйства. Оценить  их можно через сдвиги в  структуре задолженности и цены  товаров, в которой присутствуют: официальная (реально оплачиваемая), “черная” (идущая в карман руководителей  предприятий, посредников и чиновников) и виртуальная (никогда никем  не оплачиваемая и существующая  в виде задолженности, налоговых  освобождений, суррогатов ценных  бумаг) части. По нашим оценкам,  на две последних приходится  более 50% цены всякого товара. По мере движения от первого  к конечному переделу, виртуальная  часть цены уменьшается (на  потребительском рынке ее практически  не существует), зато увеличивается  “черная” часть. Виртуальная  часть порождается интересами  так называемых естественных  монополий (раздутые цены на  сырье, энергоносители, перевозки), тогда как черная - интересами  руководителей предприятий, посредников  и чиновников любого ранга, работающих на свой карман, забывая об интересах предприятий, акционеров, трудовых коллективов и государства.

 

 Подобную ситуацию, связанную  с “внеролевым” поведением, прежде всего, руководителей предприятий Г. Клейнер назвал “экономикой физических лиц”. По его мнению, экономику любой страны можно представить в виде своеобразного "трехслойного пирога", состоящего из макро-, микро- и (если отдельно учитывать роль минимальных по “размеру” экономических агентов) "наноэкономики". Но только в России нано-элементы (руководители предприятий и чиновники как физические лица) получили столь гипертрофированное влияние при формировании стратегии предприятий и государства, присвоив себе право распоряжаться чужими капиталами.

 

 В данном случае  происходит подмена содержания  микро, мезо и макросдвигов – содержанием наносдвигов. В результате в основе микро, мезо и макросдвигов во многом лежат не присущие им наноинтересы. Такое деформированное содержание приводит к возникновению новых противоречий наноинтересов руководителей предприятий и чиновников как физических лиц и имманентно присущих данным структурным сдвигам интересов (предприятий, их объединений, трудовых коллективов, государства). Деформируются и сами сдвиги: они имеют чрезвычайно низкие массу и потенциал, и в силу этого очень непрочны, нестабильны. Подтверждением может служить крах крупнейших российских банков, быстрая смена так называемых олигархов.

 

 В практической плоскости  необходимо приведение хозяйственного  поведения руководителей предприятий  и государственных чиновников  в соответствие с их институциональными  интересами как представителей  определенных ступенек в хозяйственно-правовой  иерархии, снижение “черной” и  “виртуальной” части в цене  продукции. Это возможно как  через усиление экономического  контроля, так и за счет легализации  некоторой части структурных  сдвигов теневого сектора экономики.  В любом случае необходимы  серьезные изменения в общественном  сознании, интересах и потребностях  руководителей, акционеров и работников  предприятий, наполнение их соответствующим  институциональным содержанием,  становление указанных лиц субъектами прогрессивных структурных сдвигов.

 

В заключение рассмотрим проблему соответствия структурных сдвигов  в России и в мире, как в развитых, так и в развивающихся странах. Уже с точки зрения деления  общественно-экономического развития на доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное видны огромные несоответствия этих экономических  структур. В результате этого экономика  России может превратиться либо в  структурно-сырьевой придаток развитых стран, либо в своеобразный мостик между  экономической структурой развитых и развивающихся стран.

 

В первом случае при развитии негативных структурных тенденций  в экономике России - увеличении доли отраслей ТЭК, добывающей промышленности при деградации индустриальных и  значительном отставании в постиндустриальных отраслях неизбежен рост технологической  и финансовой зависимости, тем более, что современная структура внешней  торговли и платежного баланса России подтверждают наши худшие опасения.

 

С другой стороны, при проведении продуманной целенаправленной структурной  политики, инициации прогрессивных  структурных сдвигов Россия, используя  свое геополитическое положение, уже  в ближайшие годы может превратиться в важнейшее связующее звено  между развивающимися и развитыми  странами, Востоком и Западом.

 

 С одной стороны,  для инициации прогрессивных  структурных сдвигов необходима  протекционистская (в первую очередь  таможенная) политика государства.  С другой стороны, она может  привести к консервации регрессивных  сдвигов в структуре экономики,  что только увеличит структурный  разрыв.

 

 Необходим импорт прогрессивных  структурных сдвигов в виде  технологий и капитала для  инициации собственных сдвигов  либо в массовом масштабе, либо в относительно замкнутых экономических системах. В любом случае должна быть накоплена определенная критическая масса положительного структурного потенциала и прогрессивных структурных сдвигов для дальнейшего экономического (в том числе и структурного) роста российской экономики.