Специфика репрезентации концепта PR фразеологическими средствами американского и британского вариантов английского языка

Поскольку в основе мировидения и миропонимания каждого народа лежит своя система предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных схем, сознание человека всегда национально обусловлено [Леонтьев 1993: 20]. Этносоциокультурный фактор выявляется, в частности, в национально-этнических особенностях способа формирования мысли [Зимняя 1993: 56].

Концепт, по мнению А. Вежбицкой и Р.М. Фрумкиной, - это объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно обусловленное представление человека о мире «Действительность» [Фрумкина 1995: 90]. Будучи единицей коммуникации, концепт возникает в диалоге, между «стимулом» и «реакцией», порождая все новые «неготовые» и «текучие» смысловые образования [Межкультурная коммуникация: 47, 50] .

Связь языка и культуры является постулатом в современной науке. «То, что культура «включена» в язык – факт неоспоримый: язык как средство коммуникации вбирает в значения (номинативных единиц в форме энциклопедического, концептуально-эпистемического содержания знака или ассоциаций с акциональными или ментальными фреймами) все, что связано с культурно-традиционной компетенцией его носителей, транслируемой благодаря языку из поколения в поколение» [Телия, 1996: 84-85]. «Каждое слово, каждое языковое выражение имеет культурное измерение … Говорящие на одном языке используют не только один и тот же словарный запас и языковые структуры, они разделяют единое восприятие окружающего мира, репрезентируемое словами и языковыми структурами» [Hoijer 1953: 554]. Очевидно, что лингвистическое описание концепта не возможно без учета культурного аспекта [Lado 1997: 39-57; Spinelli & Siskin 1997: 225, 234].

Еще Л.В. Щерба указывал на то, что «мир, который нам дан в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой единство с точки зрения культуры…Более того, известно, что слова разных языков, даже для более или менее тождественных понятий, часто бывают различны по своим вторичным ассоциациям…Даже самые простые слова могут, обозначая один и тот же предмет, быть различными только потому, что они принадлежат к разным языкам, один из которых менее привычен, чем другой» [Щерба 1974: 69].

Национально-культурная специфика именований концептов вскрывается в явлениях, принадлежащих одновременно и языку и культуре. Языковая семантика – это «ниточка, опутанная культурными представлениями о предметах и явлениях культурного мира, свойственных данному речевому коллективу в целом и индивидуальному носителю языка в частности» [Тер-Минасова 2000: 47], она открывает путь из мира собственно языка в мир реальности и является связующим звеном между этими двумя мирами. При постоянном взаимодействии языка с ассоциативной мыслью человеческий язык постоянно обогащается новыми элементами.

Творчество и новизна – это главные черты процесса языковой номинации, что во многом связано с огромным многообразием современного мира, который предоставляет языковой личности богатейший материал для познания и закрепления его результатов в именовании новых реалий [Anderson 1976]; [Tweney 1996]. Этот творческий процесс  наиболее активно проявляется при именовании явлений культуры и цивилизации и специфических реалий той или иной профессиональной деятельности как частных случаев в сфере достижений культуры и цивилизации [Jackson & Messick 1965: 309-329]; [Mumford & Whetzel 1996].

Исследователи, интересующиеся вопросом проявления  национально-культурной специфики в языковых единицах,  указывают на то, что именно те слова, которые обозначают специфические реалии той или иной человеческой деятельности, обладают национальным колоритом и представляют особенный интерес для лингвострановедения [Максименко 2002: 25]. Единицы номинативного состава языка служат «для названия вычлененных языковым сознанием из внеязыкового континуума отдельных его фрагментов, соответствующих «видению мира» данной лингвокультурной общностью [Телия 1999: 57].

Даже в рамках одного, некогда единого языка, например английского, существует проблема «полинациональности». Помимо английского она актуальна еще для нескольких языков – испанского (Испания и Латинская Америка), немецкого (Германия, Австрия, Швейцария), французского (Франция, Канада, Бельгия,  Швейцария). В частности, применительно к английскому языку исследователи отмечают, что по крайней мере на территориях Южной Африки и Австралии (не говоря уже о Великобритании и США) возникают языковые особенности, формирующие не только диалектное своеобразие, но и национальное своеобразие национальных вариантов литературного языка. Так, например, английскому языку Южной Африки человечество обязано номинативным словосочетанием concentration camp, которое обозначало ‘лагеря для мирного бурского населения во время англо-бурской войны 1899-1902 гг’.; tiger  в южноафриканском варианте обозначает леопарда, глагол perform в Австралии приобрел значение ‘скандалить’; migrant в австралийском английском языке обозначает иммигранта, а не мигранта, причем так называют преимущественно австралийских иммигрантов, сохраняя для всех остальных (американских, израильских и т.д.) слово immigrant. Иногда такие различия касаются весьма тонких элементов смысла. Американец может сказать своему приятелю You should bring a bottle of wine to the party, даже если он сам не собирается там быть. Иными словами, он может смотреть на принос чего-либо глазами другого наблюдателя, отличного от говорящего. В устах австралийца такая фраза будет непременно значить, что он сам собирается быть на встрече [см. НБАРС: 8-9]. Подобные  примеры расцениваются как лингвистические различия, которые можно интерпретировать как различия, связанные с особенностями культуры и мышления.

А. Вежбицкая, анализируя теорию лингвистической относительности, полагает, что положения теории Эдуарда Сепира остаются важными и справедливыми для новейшего языкознания. Особую значимость, по мнению ученого, представляют положения данной теории, согласно которым «язык является символическим руководством к пониманию культуры», лексика – очень чувствительный показатель культуры народа, а языкознание имеет стратегическое значение для методологии общественных наук [Вежбицкая 1999: 263].

В рамках когнитивной лингвистики исследуются отдельные характерные для данного языка концепты, стереотипы языкового и более широкого культурного сознания, национально-культурные коннотации неспецифичных концептов, а также ведется поиск и реконструкция присущего языку цельного, хотя и «наивного», донаучного взгляда на мир [Плешакова 1998; Филиппова 2001].

Изучению семантики отдельных слов сквозь призму идеи национального характера посвящен ряд работ как отечественных, так и зарубежных лингвистов [см. Семантическая специфика национальных языковых систем 1985]. Существуют исследования способов концептуализации цветового спектра, свидетельствующие о том, что представители различных культур вкладывают разный символический смысл в наименование цветовых оттенков [Яковенко, 1999]; [Lakoff, Johnson, 1980 и др.].

А. Вежбицкой принадлежит идея глобального применения семантических примитивов (метаязыка семантических универсалий). Она предлагает с их помощью описывать не только значения отдельных слов, фраз или синтаксических конструкций, но и культурные сценарии, т.е. типичные для той или иной культуры ментальные, эмоциональные, поведенческие и прочие стереотипы [Вежбицкая 1999: 653-730].

Работы В.В. Красных направлены на выявление факторов, определяющих специфику языковой картины мира, с точки зрения того, что и как хранится в сознании и как человек оперирует этим «информационным массивом» [Красных 1998: 116]. С одной стороны, «значение антропоцентрично», т.е. отражает общие свойства человеческой природы, с другой стороны, оно «этноцентрично», т.е. ориентировано на данный этнос и его культуру. Следовательно, по мнению В.В. Красных, организация понятийных блоков обусловливает национально-культурную специфику стереотипов (как поведенческих в целом, так и коммуникативных, в частности). Эти блоки имплицитны и образуют общность.

Согласно В.В. Красных, и индивидуальное, и  коллективное когнитивные пространства являются национально детерминированными и национально маркированными, что вполне объяснимо, т.к. «ядром» когнитивных пространств служит когнитивная «база» того национально-лингво-культурного сообщества, которое является родным для носителя/носителей данного когнитивного пространства [Красных 1998: 117-118].

    Таким образом, определенная  картина мира и система концептов  вместе с языком передаются  из поколения в поколение и  определяют специфику моральных норм, социально-политических форм и институтов, ценностных ориентаций. В концепте, как единице ментально-лингвального комплекса, проявляется взаимодействие всех основных антропологических факторов: этнического, исторического, психологического, языкового и культурного.

1.2.2. Соотношение концепта, понятия и значения слова

Психофизиологическая основа концепта – некий чувственный образ, к которому «прикреплены» знания о мире, составляющие содержание концепта.

Значение слова (семема) представляет собой совокупность семантических компонентов – сем. Вычленение и описание семем, а в их составе – сем не является описанием концепта, а лишь отдельных его составляющих, репрезентированных той или иной семемой или семой [Попова, Стернин 2003: 58]. И даже вся совокупность признаков, полученная из семантического анализа многих языковых знаков, объективирующих концепт, не представит содержания концепта полностью, потому что мир мыслей никогда не находит полного выражения в языковой системе. Концепт – единица концептосферы, значение – единица семантической системы, семантического пространства языка. Значение своими системными семами передает определенные признаки, образующие концепт, но это всегда лишь часть смыслового содержания концепта. Для экспликации концепта нужны обычно многочисленные лексические единицы, а значит и многие значения [там же: 59].

Действительно, концепт как бы «вбирает» в себя значение нескольких, а скорее, многих лексических единиц. Г.И. Берестенев отмечает, что концепт представляет собой «категориальную ментальную репрезентацию», стоящую «за синонимическим рядом как целым», причем лишь «относительно структурированную» из своей диффузности и недискретности, и эта единица не имеет «собственного плана выражения», поскольку значение слова, входящего в синонимический ряд – лишь часть значения концепта, «никогда не доходящая до целого» [Берестенев 1997: 48].

Рассматривая соотношение концепта и значения слова, Д.С. Лихачев разрабатывает определение концепта как мысленного образования, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода. Д.С. Лихачев предлагает считать концепт «алгебраическим» выражением значения, «ибо охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его…» [Лихачев 1993: 4]. Каким из словарных значений слова репрезентируется концепт, выясняется обычно из контекста, а иногда даже из общей ситуации общения. Концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного состава слова с личным и народным опытом человека. Концепт тем богаче, чем богаче национальный, сословный, классовый, профессиональный, семейный и личный опыт человека, пользующегося концептом.

Сходная точка зрения на соотношение концепта и значения высказывается А.А. Худяковым: «…соотношение концепта и значения определяется их онтологическим статусом. Концепты – явление мыслительное…Это понятийный инвентарь, аппарат, находящийся в распоряжении человека; в сумме они составляют тот понятийный фонд, из которого извлекаются мыслительные единицы для осуществления речемыслительного процесса. Значение – феномен языковой. Формируясь на основе соответствующих концептов, имеющих универсальную природу, языковое значение конституирует десигнатную часть словесных знаков, носящих идиоэтнический характер и обусловленных типологическими особенностями конкретных языков» [Худяков 1996: 102-103]. Таким образом, А.А. Худяков противопоставляет концепт и значение не только как мыслительное и языковое, но и как универсальное (наднациональное) и национально-специфическое.

Проблема соотношения концепта и лексического значения предполагает рассмотрение процесса выражения и раскрытия понятий в языковых формах [Кацнельсон 1965]. В связи с этим в слове разграничивают «концептуальное ядро» и окружающую его семантическую оболочку. Концептуальное ядро значения соотносится с той частью понятия, которая составляет минимум наиболее общих и в то же время наиболее отличительных признаков, необходимых для выделения и распознания предмета. С.Д. Кацнельсон определяет эту часть концепта как формальное понятие. Кроме формального понятия существует понятие содержательное, которое «охватывает все новые стороны предмета, его свойства и связи с другими предметами» [Кацнельсон 1965: 18]. Таким образом, значение слова в своем концептуальном содержании соответствует формальному понятию.

В уме человека понятия хранятся в двояком виде: как  содержательные понятия, охватывающие всю сумму знаний человека о данном предмете, и как их формальные дубликаты, тесно связанные со значениями слов. Содержательные понятия хранятся в «свернутом» виде, и без нужды мы не обращаемся к ним. При обычных условиях достаточно оперировать словом как носителем формального понятия, не загромождая мысль излишними деталями. Формальные понятия, образующие основное содержание слов, должны быть одинаковы у всех членов данной языковой общности [Кацнельсон 1965: 14]. Концепция С.Д. Кацнельсона о содержательной и формальной стороне понятия перекликается с разграничением «ближайшего» и «дальнейшего» значения у А.А.Потебни. Ближайшее или формальное значение слова является общим для всех носителей языка и способствует их взаимопониманию. Дальнейшее, или содержательное значение, различается в индивидуальном восприятии по качеству и количеству элементов [Потебня 1999].

Ю.С. Степанов рассматривает концепт как  «явление того же порядка, что и понятие».  Исследователь подчеркивает, что «по своей внутренней форме … слова концепт и понятие одинаковы: концепт является калькой латинского conceptus «понятие»» [Степанов 1997: 40]. Однако знака равенства между этими терминами исследователь не проводит и демонстрирует отличие концепта от понятия. «В понятии, как оно изучается в логике и философии, - пишет Ю.С. Степанов, - различают объем – класс предметов, который подходит под данное понятие, и  содержание – совокупность общих и существенных признаков понятия, соответствующих этому классу. В математической логике … термином концепт называют лишь содержание понятия; таким образом термин концепт становится синонимичным термину смысл…В отличие от понятия, концепты не только мыслятся, они  переживаются. Они – предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» [там же].