Реституция по недействительным сделкам при банкротстве

 Во многих иных случаях  отчуждения имущественного права (передача права на патент, доли в праве общей долевой собственности и т.п.) можно выстроить встречный характер двусторонней реституции, не прибегая к принципу абстрактной передачи права. Отметку в том или ином реестре можно приравнивать к квазивладению имущественным правом и, следовательно, не производить изменение этой записи, пока лицо, на чье имя сделана запись в силу недействительной сделки, не получит назад предоставленное им другой стороне.

Это применимо в случае с большинством интеллектуальных прав, поскольку они подлежат государственной регистрации, с долями в праве общей собственности на недвижимое имущество (по той же причине), с долями в обществе с ограниченной ответственностью.

Примерно так же дело обстоит  и с бездокументарными акциями. Судебная практика, применяя к ним правила о вещах ( в том числе о вещно-правовых способах защиты), способствует тому, что акции, проданные по недействительной сделке, остаются в квазивладении приобретателя как записанные в реестре на его имя, пока не будет проведена двусторонняя реституция. Хотя в действительности право на акции, точнее, право, удостоверяемое акциями, не может считаться перешедшим к приобретателю, так как сделка-основание недействительна. Но это при условии, что мы не переходим на принцип абстрактной передачи права.

Главное, что, на взгляд автора, обязательно должна усвоить отечественная  правоприменительная практика: ни в  коем случае нельзя заниматься подменой понятий. А именно: когда удобно, говорить, что работает принцип абстрактной передачи права, а когда это не нравится – наоборот.

Нельзя воспринимать последствия принципа и одновременно отрицать сам принцип. Так, неоднократно приходилось слышать, что, несмотря на недействительность сделки купли-продажи  акций, приобретатель акций, на чье  имя сделана запись в реестре, остается их собственником до тех пор, пока акции не будут списаны с его лицевого счета и восстановлены на счете отчуждателя. По мнению автора, прийти к этому выводу можно только на основании принципа абстракции и никак иначе.

Что происходит с правом на акции? Если применить к бездокументарным акциям принцип каузальной передачи права, безраздельно господствующей в России в сфере отчуждения вещей, то неизбежно последует вывод, что право на акции не перешло к приобретателю ввиду недействительности сделки, запись в реестре о праве приобретателя на акции сделана ошибочно и должна быть исправлена. Как только она будет исправлена, станет ясно, что право никогда не переходило к приобретателю.

Если же исходить из принципа абстракции, вывод будет противоположным: право на акции реально перешло к приобретателю, пока его не вернут обратно. Любые обременения, установленные на это право, пока оно было у приобретателя, окажутся действительными, и право вернется к отчуждателю обремененным; отчуждатель не сможет ссылаться на то, что в собрании акционеров, состоявшемся во время, пока акции принадлежали приобретателю, приняло участие неуправомоченное лицо. Если мы придерживаемся этих последствий, значит, нами применяется принцип абстракции.

Что касается нерегистрируемых прав, таких как доля в праве общей долевой собственности на движимое имущество, авторское право и т.п., к ним должны применяться, по-видимому, те же подходы, что и к уступке права требования. В противном случае реституция не сможет иметь двустороннего характера.

Глава 3. Влияние банкротства на реституционные отношения

В проекте постановления  Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, посвященном особенностям применения главы III.1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), предлагается занять такую позицию, при которой возникает опасение по поводу возможности обеспечения двустороннего характера реституции при банкротстве (пункт 29):

«предусмотренные  пунктом 4 статьи 61.6 Закона о банкротстве  правила (с учетом толкования, данного в пункте 24 выше указанного постановления) применяются и в случаях, когда оспоримая сделка признана недействительной не на основании статей 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве, а по общим основаниям (предусмотренным Гражданского кодекса Российской Федерации или другими законами); пункты 2 и 3 статьи 61.6 Закона о банкротстве в таких случаях не применяются.

При решении  вопроса о том, текущим или  подлежащим включению в реестр является денежное реституционное требование контрагента по сделке к должнику судам следует исходить из следующего.

Поскольку согласно пункту 1 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации недействительная сделка недействительна с момента ее совершения, требование другой стороны о возврате полученных должником денег или возмещении стоимости полученного должником в деньгах считается возникшим в момент такого предоставления.

Если такое  предоставление было совершено до возбуждения  дела о банкротстве, указанное требование не относится к текущим платежам и подлежит включению в реестр требований кредиторов.

Если же в  силу общих правил гражданского законодательства сделка является ничтожной, то выраженное в деньгах реституционное требование к должнику также является конкурсным, однако, поскольку ничтожная сделка недействительна независимо от такого признания, сроки для предъявления такого требования (пункт 1 статьи 71 и абзац 3 пункта 1 статьи 142 Закона о банкротстве) исчисляются по общим правилам».

Иными словами, контрагент должника, получивший исполнение по недействительной сделке, возвращает полученное в конкурсную массу, а сам встает в реестр требований кредиторов и может рассчитывать только на пропорциональное удовлетворение.

Такая позиция  представляется небесспорной и требующей корректировки.

1. Предлагаемое разъяснение не учитывает, что могут быть разные ситуации. Например, в случае купли-продажи товара должник, попавший в банкротство, может быть покупателем или, напротив, продавцом.

В первом случае происходит следующее. Так как сделка недействительна, то банкрот не стал собственником, следовательно вещь никаким образом не может быть включена в конкретную массу. В итоге вещь возвращается продавцу в обмен на деньги, и двусторонний характер реституции обеспечивается.

Но двусторонний характер реституции должен быть обеспечен и в противоположной, зеркальной ситуации. И хотя появляются формальные основания для противоположного вывода, так как деньги обезличились и вошли в конкурсную массу должника, это случайное обстоятельство. Распределение рисков не должно зависеть от случайных обстоятельств, в том числе от того, в роли какой стороны договора купли-продажи выступал будущий банкрот.

В том случае, если обязательства обеих сторон недействительной сделки по возврату полученного носят денежный характер (например, если полученное выражалось в пользовании имуществом), то следует считать, что возникло одно обстоятельство на сумму разницы у той стороны, которая должна заплатить больше. Это требование, адресованное должнику, находящемуся в банкротстве, можно считать конкурсным, если речь идет о ничтожной сделке, или текущим, если оспоримая сделка признана недействительной после возбуждения дела о банкротстве обязанной стороны. Обосновать данный вывод можно двумя способами:

1. считать, что мы имеем дело с особым институтом гражданского права, не тождественным зачету;
2. считать, что речь идет об особой разновидности зачета, которая применяется без ограничений, связанных с процедурами банкротства.
2. Признание сделки недействительной, будь то оспоримая или ничтожная сделка, имеет обратную силу. Следовательно, считается, что вещь изначально не перешла в собственность банкрота (если он покупатель) или платеж получен им неосновательно (если он продавец). Правопорядок рассматривает эту ситуацию так, будто сделки не было.

Тот факт, что  одна из сторон попала в банкротство, возможно, не должен приводить к изменению подхода. Требуется восстановить положение, которое существовало, если бы данной сделки не было вовсе. Тем более что стороны совершили обмен встречными предоставлениями.

Если предположить, что сделки не было, положение остальных кредиторов уже нельзя рассматривать как ухудшающееся вследствие того, что какое-то имущество должника забирается из конкурсной массы во внеочередном порядке и передается стороне по недействительной сделке. Напротив, восстанавливается справедливость, поскольку без проведения реституции другие контрагенты претендовали бы на то, что попало к должнику без правовых оснований.

Конечно, из этого  общего правила могут быть сделаны  исключения, например для односторонних  сделок или договоров без встречного предоставления.

К договору займа, носящему в части суммы займа  односторонний характер (имеется в виду, что проценты выплачиваются за пользование деньгами, а сами деньги должны быть возвращены независимо от уплаты процентов, точно так же, как в недействительном договоре аренды двусторонний характер имеют реституционные обязанности возвратить полученную арендную плату и оплатить пользование имуществом, но не обязанность возвратить назад арендованное имущество), по-видимому, подход должен быть иным. Сложно обосновать, почему из двух заимодавцев, предоставивших заем должнику (один – по действительному договору займа, другой – по недействительному), первый встанет в очередь кредиторов, а второй будет вправе получить все во внеочередном порядке. Особенно если в один ряд с ними поставить и третьего, у которого должник, например, украл деньги. Это третье лицо, пострадавшее от кражи, будет направлено в третью очередь кредиторов, при этом не подействуют аргументы, что в конкурсную массу данные деньги попали необоснованно, что, если бы не было кражи, другие кредиторы не могли бы рассчитывать на эти деньги и т.п.

Другой пример. Допустим, лицо получило платеж как кредитор по договору поручительства, который оказался недействительным. Далее в отношении этого лица возбуждается дело о банкротстве. Вправе ли поручитель во внеочередном порядке забрать выплаченную банкроту без надлежащего правового основания денежную сумму? Казалось бы, ответ положительный, поскольку это случайное и несправедливое обогащение, его надо забрать независимо от банкротства. Но чем это обогащение отличается от описанной выше ситуации кражи денег должником (деликтного обязательства)? Почему поручитель будет находиться в лучшем положении, чем потерпевший в результате кражи? Видимо, неосновательность обогащения сама по себе не дает соответствующему кредитору права на внеочередное удовлетворение его требований при банкротстве. Ситуация может меняться лишь в том случае, если происходит взаимный обмен экономическими благами, т.е. при двусторонней реституции.

Наконец, последний  пример. Должнику подарили что-то под  влиянием обмана. Если сделка оспорена и вещь сохранилась в натуре, ее изымут из конкурсной массы должника. Но если вещь в натуре не сохранилась, должник обязан будет возместить дарителю стоимость подарка в деньгах. Внеочередной ли характер имеет данное денежное требование? С одной стороны, можно сказать и так. Но, с другой стороны, если вещи в натуре больше нет (например, одаряемый продал ее кому-то, а полученные им деньги смешались в его кошельке с другими деньгами), то нет и должной индивидуализации, которая позволила бы забрать вещь из конкурсной массы и отдать ее прежнему собственнику. В этом проявляется основное практическое значение догматической конструкции, противопоставляющей вещные и обязательственные права. Если нет индивидуализации, следовательно, все входят в одну очередь и рассчитываются с ними пропорционально.

Строго говоря, выделение разных очередей кредиторов, равно как внеочередных требований, при банкротстве основано на идее расстановки приоритетов по тем или иным соображениям, которыми руководствуются наука и законодатель. Это означает, что законодатель может счесть, что последствия недействительности любого одностороннего договора (поручительство, дарение, мена и т.п.) применяются во внеочередном порядке. Так, например, А.В. Егоров готов отстаивать пока только один случай, а именно когда договор был взаимным, исполнен двумя сторонами, и, следовательно, реституция должна иметь двусторонний характер

3. Во всех случаях, когда законодатель хочет отказаться от двустороннего характера реституции (как общего правила), он должен на это прямо указать. Так, как это сделано для составов недействительности сделки, закрепленных в ст.61.2 Закона о банкротстве (согласно п.2 ст. 61.6 Закона о банкротстве). Из этого примера видно, что разрыв двустороннего характера реституции оправдан, по мнению законодателя, лишь когда другая сторона в сделке очевидно недобросовестна (приобретает активы банкрота по заниженной цене и т.п.).

Если бы законодатель считал, что это общее правило, он сформулировал бы его в общем виде, не ограничиваясь только случаями оспаривания сделок по основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве.

Распространять  идею, закрепленную в п.2 ст.61.6 Закона о банкротстве, на все случаи недействительности сделки без учета оснований недействительности было бы неверным. Нельзя забывать, что сделка может быть недействительна больше из-за банкрота, чем его контрагента, - например, когда основанием оспаривания сделки выступает существенное заблуждение банкрота или даже обман им контрагента.

Таким образом, порядок применения последствий  недействительности сделки при банкротстве  одной из ее сторон, установленный  для сделок, указанных в ст. 61.2 Закона о банкротстве, может применяться по аналогии лишь к тем сделкам, в которых поведение контрагента является грубо упречным. В настоящее время такие случаи не обнаружены, и, следовательно, этот вопрос должен решаться в будущем, по мере развития судебной практики.

4. Во многих странах обеспечивается приоритет идеи о двустороннем характере реституции перед идеей пропорциональности удовлетворения кредиторов в банкротстве.

В частности, в  такой стране абстрактного вещного  договора, как Германия, интерес  контрагента в двусторонней сделке защищается специальными средствами. Формально стороны по недействительной сделке по общему правилу становятся собственниками (покупатель – товара, продавец – денег). Поэтому при банкротстве, например, покупателя полученная им вещь, казалось бы, уже не может быть виндицирована и входит в его конкурсную массу. А принадлежащее продавцу требование о возврате указанной вещи как неосновательного обогащения уже не должно исполняться как неденежное. Тем не менее доктрина и судебная практика единодушны: вещь из конкурсной массы выбывает и отдается продавцу.