Шпаргалка по "Психология"

Признак отнесенности, как самоочевидный, использовался им, в частности, для критики теории «специфических энергий органов чувств». Крупнейшее недоразумение, по его мнению, «заключается в том, что субъективно переживаемые реакции органов чувств, вызываемые действиями раздражителей, были отождествлены И. Мюллером с ощущениями, входящими в образ внешнего мира. В действительности же никто, конечно, не принимает свечение, возникающее в результате электрического раздражения глаза, за реальный свет, и только Мюнхаузену могла прийти в голову идея поджечь порох на полке ружья искрами, сыплющимися из глаз. Обычно мы совершенно правильно говорим: "потемнело в глазах", "звенит в ушах" — в глазах, в ушах, а не в комнате, на улице и т.д.» (Леонтьев А.Н., 1975, с. 63).

К сожалению, это недоразумение нельзя отмести так просто. То, что в этих случаях ощущение локализуется таким образом, скорее исключение, чем правило, да к тому же оно является плодом интроспекции. Человеку, у которого никогда не «темнело в глазах», легче ощутить его как изменение обстановки (если это не маловероятно), а в случае же «звона в ушах» можно просто ограничить возможности активных действий (изменения положения головы, угла восприятия звука), как сразу же станет затруднена его правильная локализация. Мир не объективируется автоматически, хотя, действительно, все содержание сознания обладает качеством предметности.

Здесь мы сталкиваемся с одной из наиболее сложных психологических и философских проблем разделения реальности на субъектное и объектное, скрывающего в своей обманчивой простоте и самоочевидности ядерную проблему психологии телесности: что такое тело и какой же части реальности — субъектной или объектной — оно принадлежит. Почему я называю тело моим, что такое не мое тело, почему, если оно мое, оно тем не менее отделяется от меня, и что останется от Я, если меня отделить от моего тела?

Объективация тела

• через патолологию

• через коммуникацию

КОММУНИКАЦИЯ КАК СПОСОБ ОБЪЕКТИВАЦИИ ТЕЛЕСНОСТИ Представление о человеческой телесности, сложившееся в современной психологической науке, исходит из того, что тело, «полностью подчиненное субъекту, есть универсальный зонд...» и в качестве такового «.должно осознаваться лишь на уровне своих границ, разделяющих мир и субъекта, вернее, именно своими границами, уподобляющимися границам мира» (Тхостов). В этом случае внешняя реальность, внешний мир обнаруживает себя только при помощи воздействия на меня, на мое тело и «.именно происходящие в них изменения интерпретирую как факт внешнего мира» (там же). Такое представление о человеческой телесности дает возможность, с одной стороны, рассматривать коммуникацию как способ объективации человеческой телесности, а с другой — определить не только границы коммуникативного тела, но и какое именно тело является субъектом коммуникативного взаимодействия.

Определение Я или Мое существует на границе соприкосновения с Другим или Не-моим. Определение границ индивидуальной телесности происходит только в момент соприкосновения с «иным». Ощущение «моего тела» связано с принципом порождения феномена субъективности. При этом субъективное психологическое пространство выходит за рамки пространства тела человека за счет включения тех предметов, которыми он овладел. Освоенные предметы (знаки предметов) становятся своими, естественными для субъективного пространства тела. Образуется сложное психологическое тело, и таким образом расширяются границы индивидуального Я. В таком случае активность Я протекает в пространстве, которое наполняет сознание человека знаками, используемыми для создания смыслового поля. Это неизбежно приводит к очерчиванию границ индивидуального семантического пространства, в котором находится человек. Таким образом, можно допустить, что границы автономности субъекта задают и формируют границы индивидуальной телесности. Иными словами, тело осознается только на уровне своих границ. Эти границы во многом задаются социокультурной средой, в которую погружен индивид с момента своего рождения. Включенность индивида в социокультурное фактически задает конфигурацию «культурного тела», не совпадающего с границами физического Я. Те ограничения, которые накладывает общество на осуществление природных функций, создают принципиально новую структуру культурного тела. Как бы растворяясь в субъекте, культурно детерминированные функции присваиваются им, становятся произвольными, раздвигая границы субъективности. Погруженный в ту или иную социокультурную среду, человек усваивает субъективную схему реальности. Она предстает перед ним в виде различных кодовых систем (действий, образов, знаков).

Сформированное «культурное тело» не только определяет границы коммуникативного Я. Оно является некой идеальной формой, посредством которой человек представляет свое Я другим и себе. Введенное в культурный контекст, оно само становится социальной реальностью посредством символизации, с помощью знаков и значений. Кроме того, отделяясь от субъекта, как идеальная форма, оно приобретает свою субстанциональность. Становясь объектом, который можно «передать» Другому, оно превращается в прекрасный инструмент (артефакт) взаимодействия с Другим. Обретая характеристики знака, оно становится фактором, обеспечивающим функционирование семантического пространства. Именно такое тело, включенное в семиотический механизм, может быть рассмотрено в качестве артефакта или инструмента коммуникативного акта.

ПАТОЛОГИЯ Внутреннее тело: изначально меньшие возможности для объективации, меньшая непредсказуемость. За искл желудочно-кишечного тракта, пульсации сердца и ритма дыхания, для человека внутреннего тела практически не существует. Ситуация изменяется в случае соматического заболевания: нарушается нормальное протекание телесных функций, они «проявляют» себя, объективируясь в границах тела и получая качества чувственного содержания. Вступает первичное означение, сформированный словарь интрацептивных ощущений. В первую очередь, используются эмоционально-оценочные координаты, категории самочувствия, готовые словари знакомых ощущений, затем – с формированием соответствующей категориальной сети – происходит формирование специализированных словарей, дающих возможность четкого выделения тех или иных состояний. далее – вторичное означение и смысл.

Возникновение препятствий внутри собственного тела создает топологию «внутреннего тела» внутри анатомического. Тело сжимается до границ нового сопротивления.

18. Понятие, функции и структура границ образа физического Я

В отечественной психологии описание проблемы телесных границ и ее развитие в парадигме психологии телесности связано с именем А.Ш. Тхостова,. Одним из концептуальных ее положений является мнение о том, что полностью подчиненное субъекту тело является своеобразным «универсальным зондом», которое должно осознаваться лишь в рамках своих границ, разделяющих мир и субъекта, и своими границами, сопряженными с границами мира. При этом границы телесности можно рассматривать как многомерное пространство, в котором субъект-объектные отношения в топологическом плане сбалансированно представлены в его определенной области таким образом, что они уже не могут рассматриваться как «мое», и, во-вторых, еще не могут быть отнесены ко «мне-непренадлежащему». Такая плоскостная структура как бы разделяет субъект и объект, граница между которыми может пониматься как «мембрана», осознание которой необходимо для взаимодействия субъекта с окружающей средой. Поэтому в более узком смысле установление границы телесности означает определение субъектом рамок контакта между собой и окружающим миром, при котором внешняя граница определяет объективное взаимодействие внешнего мира и человека, а внутренняя - субъективное ощущение человеком того, «где он заканчивается». 

Философ-антрополог Х. Плеснер выделял два типа границы. Первый тип границы — «граница есть лишь виртуальное «между» телом и примыкающей средой, то, «где» оно начинается (прекращается), поскольку иное в нем прекращается (начинается)»; в этом случае граница не принадлежит только телу или только среде, она есть «чистый переход от одного к другому». Второй тип границы — это граница, которая реально принадлежит телу в качестве ограничивающего его «вещественного» контура; «граница здесь становится сущей»; тело здесь начинается не постольку, поскольку прекращается примыкающая среда, а постольку, поскольку оно имеет границу в себе самом, а это, в свою очередь, является результатом его внутреннего «антагонистического разделения» (на «внутреннее» и «внешнее»); в силу наличия такой границы организм смыкается в целостное единство. Одна из главных функций границы, основанной на таком антагонизме, таким образом, состоит в том, что она конституирует телесность, организует тело, является формой телесного единства.

Второму типу границы соответствует понятие «внутренней границей телесности», возникшее в рамках феноменологического подхода к психологии телесности . В отличие от внешней границы (первый тип границы, по Х. Плеснеру) внутренняя граница есть феноменальное переживание телесной зоны контакта с окружающим миром, она в определенной степени изменчива и подвижна. Парадоксально, но внутренняя граница телесности может выходить за рамки тела-объекта, то есть за внешнюю границу телесности. Представляется, что структура внутренней границы телесности включает несколько слоев, в качестве которых могут выступать само тело, одежда и предметная среда. При этом одежда и предметная среда могут приобретать функции «внешних слоев» внутренней границы телесности. В таком случае к внетелесным границам можно также причислить и других людей, а вместе с ними их слова и действия.

Добавим, что само тело человека выступает как граница, как промежуточным слой «Я» и миром, как граница, принадлежащая «Я», входящая в его состав, но также — пропасть, которую «Я» необходимо преодолевает, испытывая телесное сопротивление, «порог», «барьер», «ограда».

Функции телесной границы

Граница не должна полностью изолировать тело, так как иначе была бы устранена посредническая функция между телом и средой, и мы бы имели закрытое в себе самобытие. Обычно границей телесности становится телесный регион, который берет на себя функцию перехода-препятствия между пространством тела и средой или между пространствами отдельных телесных регионов. У этого посредника нет четких анатомических коррелятов («частей тела»), поскольку это феноменологическое переживание границы. В свою очередь феноменологические границы тела — это результат комплексного восприятия, в котором сопрягаются сразу несколько видов чувствительности. Например, границей физического тела можно считать видимый и осязаемый нами кожный покров, который с внешней стороны совпадает с поверхностью кожи как анатомического образования, а изнутри связан с архитектоникой нервных рецепторов (а, стало быть, чувствительности), которая различается на разных участках.

Внутренняя граница телесности выполняет следующие функции:

1) разделение внешнего и внутреннего (в том числе, защита внутреннего  от внешнего и наоборот),

2) соединение внешнего и внутреннего (контакт, переход, взаимодействие между  ними),

3) конституирование телесной целостности,

4) полагание самобытия-в-мире.

 Выполнение указанных функций определяется следующими характеристиками внутренней границы телесности: сформированность, контролируемость и сензитивность. В связи с этим говорят о стратегиях, которые поддерживают указанные характеристики на необходимом уровне (Д.А. Бескова). Так, например, недостаточная сформированность внутренней границы вызывает стратегию «подчеркивания», повышения отчетливости границы. В этом случае для поддержания идентичности, выделения «Я» из «не-Я» может использоваться создание внешнего каркаса, способствующего интеграции телесной целостности, повышению отчетливости границы «Я». Недостаточная контролируемость внутренней границы телесности, проявляющаяся в лабильности, неустойчивости приводит к появлению стратегии (феномена) «стабилизации», снижения частоты спонтанных изменений внутренней границы. Повышенная проницаемость и гиперсензитивность оболочки компенсируется снижением интенсивности контакта с внешним миром и реализуется в «прикрытии» границы, создании дополнительной защитной мембраны между внутренней границей телесности и внешними воздействиями. Низкая или недостаточная чувствительностью внутренней границы компенсируется стратегией привлечения дополнительной внешней стимуляции, повышения интенсивности внешних воздействий на мало чувствительную оболочку. Пониженная, недостаточная проницаемость внутренней границы телесности вызывает появление регуляторного феномена, проявляющегося в «открытии» границы, усилении потока двусторонней коммуникации.

Изменение телесных границ

Неоднозначность и подвижность местоположения телесной границы может быть продемонстрирована в классическом психологическом феномене «зонда» (А.Н. Леонтьев). Его смысл заключается в том, что человек, использующий для ощупывания объекта зонд, парадоксальным образом локализует свои ощущения не на границе руки и зонда (объективно разделяющей тело и зонд), а на границе зонда и объекта. Ощущение оказывается смещенным, вынесенным за пределы естественного тела в мир внешних вещей. Зонд, включенный в тело и подчиненный его движению, воспринимается как его продолжение и не объективируется.

В метафоре «зонда» проявляется универсальный принцип объективации: «свое феноменологическое существование явление получает постольку, поскольку обнаруживает свою непрозрачность и упругость». Сознание объекта проявляет себя лишь в столкновении с этим объектом как иным, получая от него «возражение», напротив, «прозрачный», «поглощенный» объект — это объект, который не воспринимается как чуждый. «Плотность», «непрозрачность» внешнего мира определяется степенью его знакомости, привычности и предсказуемости. «Мое» — это понятное и знакомое, «чуждое» — это неясное, новое, а потому «непрозрачное». «Становясь «своим», внешний мир начинает терять свою плотность, растворяясь в субъекте, продвигающем свою границу вовне». Близкий мне мир внешних вещей постепенно начинает терять свою «плотность» и исчезать, я перестаю замечать все привычное: обстановку, запахи, звуки, одежду, людей и т.д. Теперь это привычный мир, образующий своего рода сложное тело, пронизанное чувством причастности, «теплоты» (М.М. Бахтин). Но я могу вновь обнаружить потерянную и забытую «плотность» мира при резком изменении окружения. Размерность «субъектности» при этом резко сокращается, а в мире появляются «чуждые», «непривычные», «неудобные», «непослушные» или даже «враждебные» вещи, события, отношения.

Кроме инструментальности есть еще один критерий присвоения, он связан с уникальностью присвоенной части. Чем больше инструмент (инструмент в самом широком смысле), которым я пользуюсь, прилажен, подогнан ко мне, именно к моему телу, тем более уникален этот инструмент, тем больше у него шансов стать моей телесной собственностью, моим продолжением. Если это инструмент, которым одновременно пользуются другие, то он едва ли может претендовать на «часть моего тела». Точно также если человек пользуется вещью, которая есть также и у других, то это препятствует вбиранию этой вещи в собственную телесность. Для того чтобы стать моей, частью моего бытия, вещь должна быть определенным образом отмечена, «помечена» мной. Телесности может принадлежать только единственное в своем роде и, безусловно, личное.