Анализ стихотворения
Ахматовой "Родная земля"
Родная земля
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
1922
В заветных ладанках не носим
на груди,
О ней стихи навзрыд
не сочиняем,
Наш горький сон она
не бередит,
Не кажется обетованным
раем.
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя
на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас
это грязь на калошах,
Да, для нас
это хруст на зубах.
И мы мелем,
и месим, и крошим
Тот ни
в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее
и становимся ею,
Оттого и зовем так
свободно - своею.
1961 Ленинград
«Серебреный век ». Анализ
стихотворения Ахматовой « Родная
земля».Поздняя Анна Андреевна Ахматова
выходит из жанра «любовного дневника»,
жанра, в котором она не знала соперников
и который она оставила, может быть, даже
с некоторым опасением и оглядкой, и переходит
на раздумья о роли и судьбе поэта, о религии,
о ремесле, отечестве. Появляется острое
ощущение истории. Ахматова написала о
А.С. Пушкине: «Он не замыкается от мира,
а идет к миру». Это была и ее дорога –
к миру, к ощущению общности с ним. Раздумья
о судьбе поэта приводят к раздумьям о
судьбе России, мира. В эпиграф стихотворения
Анны Андреевны Ахматовой «Родная земля»
вынесены две финальные строчки стихотворения,
сочиненного самой Ахматовой в послереволюционные
годы. А начинается оно так: «Не с теми
я, кто бросил землю На растерзания врагам».
А.А. Ахматова не пожелала тогда примкнуть
к числу эмигрантов, хотя многие из ее
друзей оказались за границей. Решение
остаться в советской России не было ни
компромиссом с советским народом, ни
согласием с выбранным ею курсом. Дело
в другом. Ахматова чувствовала, что только
разделив судьбу с собственным народом,
она сможет сохраниться как личность и
как поэт. И это предчувствие оказалось
вещим. В тридцатые – шестидесятые годы
ее поэтический голос приобрел неожиданную
силу и мощь. Вобрав в себя всю боль своего
времени, ее стихи возвысились над ним
и стали выражением общечеловеческих
страданий. Стихотворение «Родная земля»
подводит своеобразный итог отношению
поэта к своей родине. Само название имеет
двойной смысл. «Земля» - это и страна с
населяющими ее людьми и со своей историей,
и просто почва, по которой ходят люди.
Ахматова как бы возвращает значению утраченное
единство. Это позволяет ей ввести в стихотворение
замечательные образы: «грязь на калошах»,
«хруст на зубах», - получающие метафорическую
нагрузку. В отношении Анны Ахматовой
к родной земле нет ни грани сентиментальности.
Первое четверостишие построено на отрицании
тех действий, которые принято связывать
с проявлением патриотизма: «В заветных
ладанах не носим на груди, О ней стихи
навзрыд не сочиняем ». Эти действия кажутся
ей недостойными: в них нет трезвого, мужественного
взгляда на Россию. Анна Ахматова не воспринимает
свою страны как «обетованный рай» - слишком
многое в отечественной истории свидетельствует
о трагических сторонах русской жизни.
Но нет здесь и обиды за те действия, которые
родная земля «приносит живущим на ней».
Есть гордая покорность той доле, которую
она нам представляет. В этой покорности,
однако, нет никакого вызова. Более того,
в ней нет и осознанного выбора. И в этом
– слабость патриотизма Ахматовой. Любовь
к России не является для нее итогом пройденного
духовного пути, как это было у Лермонтова
или Блока; эта любовь дана ей изначально.
Ее патриотическое чувство впитано с материнским
молоком и поэтому не может быть подвергнуто
никаким рационалистическим коррективам.
Связь с родной землей ощущается даже
не на духовном, а на физическом уровне:
земля представляет собой неотъемлемую
часть нашей личности, потому что всем
нам предначертано телесно слиться с нею
– после смерти: «Но ложимся в нее и становимся
ею, Оттого и зовем так свободно – своею».
В стихотворении выделяются
три раздела, что подчеркнуто
и графически. Первые восемь строк
построены, как цепь параллельных отрицательных
конструкций. Концы фраз совпадают
с концами строк, что создает
мерную «настойчивую» информацию, которая
подчеркнута ритмикой пятистопного
ямба. После этого следует четверостишие,
написанное трехстопным анапестом.
Смена размеров на протяжении одного
стихотворения – явление достаточно
редкое в поэзии. В данном случае
этот ритмический перебой служит
для противопоставления потоку отрицаний,
заявления о том, как же все-таки
воспринимается коллективным лирическим
героем родная земля. Заявление это
носит достаточно сниженный характер,
что усиливается анафорическим
повтором: «Да, для нас это грязь
на калошах, Да, для нас это хруст
на зубах ». И, наконец, в финале трехстопный
анапест сменяется четырехстопным.
Такой перебой метра придает двум последним
строкам широты поэтического дыхания,
которые находят опору в бесконечной глубине
заключенного в них смысла. Поэзия Анны
Андреевны Ахматовой «питалась - даже
в первоначальных стихах – чувством родины,
болью о родине, и эта тема звучала в ее
поэзии все громче О чем бы она ни писала
в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась
упорная дума об исторических судьбах
страны, с которой она связана всеми корнями
своего существа». (К. Чуковский)Не с теми
я, кто бросил землю На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю, Им песен я
своих не дам. Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной. Темна твоя
дорога, странник, Полынью пахнет хлеб
чужой. А здесь, в глухом чаду пожара Остаток
юности губя, Мы ни единого удара Не отклонили
от себя. И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час. Но в мире нет
людей бесслезней, Надменнее и проще нас.
Июль 1922 Петербург
Суворовой в журнале «Новый
мир», 1990, P5, с. 220). См. также с. 111112 этого
тома. 3 См. статью: Лидия Чуковская. Моя
грач прилетела // Невское время (С.P Петербург),
10 января 1996.P Примеч. ред. 1996. 4 О звуках
водопадов, сопровождавших Пушкина в юности,
в Лицее, А. А. поминала не раз ив стихах
и в прозе. Так, по-видимому, в начале шестидесятых
годов в набросках к «Большой исповеди»:
Еще я слышу свежий клич свободы,Мне кажется,
что вольность мой удел,И слышатся «сии
живые воды»Там, где когда-то юный Пушкин
пел.(«Двухтомник, 1990», т. 1, с. 394.) А также
в отрывке из прозаической записи: «У Пушкина
я слышу царскосельские водопады («сии
живые воды»), конец которых еще застала
я» (там же, т. 2, с. 286). 5 В P1 «Нового мира»
помещены три стихотворения «Последняя
роза», «Родная земля», «Царскосельская
ода» и два четверостишия: «О своем я уже
не заплачу», «Ржавеет золото и истлевает
сталь». См. «Записки», т. 2, P95, 96, 98, а также
с. 538 и с.P134195. О стихах, опубликованных
в P1 «Знамени» см. «Записки», т. 2, с. 552. 6
Напоминаю: о судьбе «Реквиема» в СССР
см. «Записки», т. 1, с. 38, а также т. 2, с.P516521,
565566, 589591, 593, 603605. 7 Вплоть до января 1964 года
ни одно стихотворение Анны Ахматовой
в «Литературной России» опубликовано
не было. 8 См. «Записки», т. 2, с. 5153. 9 О статье
Льва Озерова см. «Записки», т. 2, с. 556. 10
См. ОП, с. 153. 11 Маруся Мария Сергеевна Петровых.
12 В переделкинском Доме Творчества отдыхал
в это время (только что из Парижа) Константин
Георгиевич Паустовский вместе с женою,
Татьяной Алексеевной, и с падчерицей,
Галей Арбузовой