Исторические аспекты развития личности преступника

Основоположник  теории дифференциальной ассоциации американский ученый Сатерленд, основные труды которого опубликованы в 20—40-е годы XX века, считал, что в механизме преступного поведения решающее значение имеет подражание, преступное обучение как восприятие у микросреды криминально окрашенных знаний, привычек, умений и прежде всего неуважительного отношения к закону. С некоторой долей условности концепцию Сатерленда можно трактовать как теорию дурной компании, подтверждаемую многими наблюдениями, фактами реальной жизни, особенно применительно к преступности несовершеннолетних и молодежи.

1.3 Современные западные научные школы о личности преступника

Начало XX века ознаменовалось бурным развитием физиологии вообще и эндокринологии в частности. Ученые выяснили, что от работы желез  внутренней секреции (гипофиза, щитовидной, паращитовидной, зобной, половых желез) в значительной мере зависят и внешность, и самоощущение человека, соответственно его поведенческие реакции в определенной мере связаны с химическими процессами, происходящими внутри организма. Эти закономерности оказались весьма привлекательными для криминологов, которые работали в русле ломброзианства и стремились найти связующие звенья между характеристикой внешности и особенностями поведения.

В 1924 году американский исследователь Макс Шлапп опубликовал небольшую статью¹³, в которой обнародовал результаты изучения эндокринной системы преступников. По его данным, почти одна треть всех заключенных страдает эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции. Через несколько лет в Нью-Йорке Шлапп в соавторстве с Эдвардом Смитом опубликовал книгу «Новая криминология»¹⁴. Авторы одну из главных ролей в механизме преступного поведения отводили различным эндокринным расстройствам (внешними признаками которых являются наряду с другими особенности  телосложения). Эти исследования стимулировали поиск физических признаков опасного состояния, который привел криминологов к гипотезе о связи строения тела, типа телесной конституции с предрасположенностью к преступному поведению. Наиболее масштабные исследования в этой области провел профессор Гарвардского университета Эрнест Хуттон, который более пятнадцати лет проводил обширное антропологическое изучение преступников. Хуттон стремился не дать ни малейшего повода для упрека его исследовательской группы в методических недостатках, которые могли поставить под сомнение обоснованность выводов. Его исследования отличались основательностью, репрезентативностью и надежностью. Для большей убедительности профессор применил электронно-вычислительную технику при обработке статистических данных - в 30-е и 40-е годы упоминание об этом имело немалое значение. Он замерил рост, вес, объем грудной клетки, размеры черепа и величину отдельных органов более чем у 13 тыс. заключенных. Эти данные он сопоставил с результатами обследования 3 208 законопослушных граждан¹⁵.

   Первые  результаты своих исследований  Хуттон опубликовал в 1939 году в книге «Американский преступник», которую он задумал как многотомное издание. Смерть помешала ему реализовать свои замыслы, в свет вышел лишь первый том. В этом издании он отмечал: «Преступники уступают непреступникам почти во всех измерениях тела. Эти различия достигают статистической и общей криминологической значимости в весе тела, ширине и объеме груди, показателях размера черепа, длине носа, уха, головы, лица». «С увеличением роста тенденции к убийству несколько усиливаются, но склонность к грабежу и краже при этом еще более явно уменьшается». «Преступники, совершившие убийства при отягчающих обстоятельствах, отличаются от других преступников тем, что они выше ростом, тяжелее по весу, шире в груди, с большой челюстью, уже в плечах относительно их росту и с относительно меньшей длиной туловища».

   Исследования  привели Хутгона к выводу о том, что существование типа прирожденного преступника - это реальный факт. Для защиты общества от таких преступников необходимы достаточно жесткие меры: «Устранение преступности может быть достигнуто только путем искоренения физически, психически и морально неприспособленных индивидов или путем их полного отделения и помещения в специально здоровую («асептическую») среду».

  С 50-х годов XX века продолжаются научные исследования личности преступника, проводящиеся на новом уровне с использованием достижений не только криминологии и наук правового цикла, но и медицины, психологии, психиатрии, биологии, философии, химии, социологии и других. Сложились исследовательские направления, которые условно можно отнести к четырем основным парадигмам в зависимости от подхода к пониманию личности преступника.

Первую концепцию поддерживают направления, рассматривающие личность преступника как продукт социума, внешних условий обитания, с изменением которых изменяется и он.

Вторая парадигма, на наш взгляд, основывается на клинической криминологии и рассматривает преступника  и криминогенную личность как  больных, исследовать и воздействовать на коих должны врачи, и в первую очередь, психиатры и психологи.

Третья парадигма заключается  в рассмотрении личности преступника  как субстанции, меняющейся под воздействием мер контроля: поощрения, заключения под стражу, наказания и других.

Четвертая - заключалась в том, что  личность преступника рассматривалась  как ненужный элемент общества.

Каждую их этих парадигм развивают  множество научных школ, разрабатывающих  проблемы личности преступника. В большинстве  своем эти течения продолжают ряд направлений, начатых в XIX - первой половине XX века.

Исследования в области клинического подхода к изучению криминогенной  личности продолжил Эдвард Подольски, который, анализируя взаимодействие эндокринной и химической основы тела человека с его преступным поведением, наметил наиболее продуктивные пути воздействия на личность преступника с помощью гормональных препаратов для снятия агрессивности, пробуждения материнского чувства и т.д.

Работы в области конституциональной предрасположенности к преступлению проводились в течение длительного времени в Америке юристом Шелдоном Глюком и педагогом Элеонорой Глюк, результаты которых были изложены ими в своем труде, вышедшем в 1956 году, «Телосложение и подростковая преступность». Они обосновывали связь строения тела несовершеннолетних правонарушителей с девиантным противоправным поведением. Идея Глюков основывается на обоснованном ими определении преступного потенциала, величина которого коррелирует с особенностями конституции. Они утверждали, что криминогенные личности в большей степени, чем представители контрольной группы, оказываются подвергнутыми психопатизации и личностной предрасположенности к совершению преступлений. По разработанной Глюками методике занимались прогнозированием преступного поведения, и даже ставился вопрос о превентивной изоляции несовершеннолетних, имеющих неблагоприятный прогноз в плане будущей преступной деятельности¹⁶.

Дальнейшее развитие получило направление, рассматривающее генетическое предрасположение личности к совершению преступления. Проводя исследования близнецов, японские ученые Суфу Иосимасу (1957) и Хайяси (1967), датчанин Карл-Отто Христиансен (1968) пришли к выводу, что однояйцевые близнецы оба совершают преступления чаще, чем разнояйцевые. Выводы эти нельзя признать достоверными, так как изучалось недостаточное количество близнецов. К тому же, по верному замечанию Г. Кайзера, необходимо изучать влияние среды на личность близнецов-преступников¹⁷. Интересными могли бы быть результаты исследования близнецов, оказавшихся в разных семьях и разных условиях. К тому же в опубликованных данных нет указаний о характере преступлений, совершенных близнецами, а это могло дать возможность объяснения степени обоснованности этой теории. Немецкий ученый Франц Экснер утверждал, например, что одинаковое поведение близнецов зависит не от одинакового генотипа, а от идентичного воспитания.

Были исследования близнецов, воспитывавшихся  в разных семьях, но данных о совершенных обоими преступлений не было получено.

Дальнейшее развитие близнецовый  метод нашел в хромосомной  теории личности преступника. В 50-годы исследования в области генетических основ личности преступника получили развитие. Известно, что половая  принадлежность человека определяется хромосомой «Y», которая соответствует мужскому полу. То есть наличие парных хромосом «XX» - женщина, «XY» - мужчина. Но у некоторых мужчин был обнаружен не парный, а тройной набор хромосом. Патриция Джекобе, проведя исследования заключенных в Шотландии, в 1965 году опубликовала заметку о том, что среди преступников-мужчин лиц с хромосомным сочетанием «XYY» намного больше, чем среди законопослушных граждан¹⁸.

Гюнтер Кайзер результатами своих исследований опроверг гипотезу П. Джекобе. Он установил, что среди добропорядочных граждан количество

мужчин, имеющих набор хромосом «XYY» не меньше, чем среди лиц, преступивших уголовный закон¹⁹.

Ричард Фокс указывал на то, что заключенные с «XYY» набором хромосом не более склонны к насилию, чем заключенные со стандартным набором хромосом²⁰. Но окончательного решения вопрос о связи наличия лишней хромосомы со склонностью лиц мужского пола к совершению насильственных преступлений пока не нашел и требует дальнейших исследований.

Следует отметить, что поиски «гена  преступности» в указанной форме являются обоснованием признания существования прирожденного преступника.

Параллельное развитие социологической  школы в понимании личности преступника  существенно подрывало генетическую природу криминогенной личности.

Американские ученые И. Валернстайн и К. Вайл опубликовали статью «Наши законопослушные правонарушители». В ней они проанализировали результаты анонимных опросов, согласно которым 91 % опрошенных признались, что им приходилось совершать различные преступления, за которые они не привлекались к уголовной ответственности. Вставал вопрос о необходимости и целесообразности рассмотрения личности преступника как феномена. Не является ли совершение преступления присущим личности любого человека в зависимости от условий, воздействующих на него²¹. Вывод о том, что преступником может стать любой человек, и поэтому нет специфического отличия личности преступника от личности непреступника, а это - лишь временное состояние, дал базу для развития бихевиористской теории обучения. Ученые этого направления утверждают, что врожденных преступников не существует. Наследственными могут быть только некоторые способности, основная из которых - способность к обучению. Последователи Г. Тарда считают обучение самой важной системой реагирования в процессе адаптивного поведения человека. Основываясь на теории условного рефлекса И.П. Павлова, Ганс-Юрген Айзенк и Гордон Траслер выдвинули концепцию личности преступника, согласно которой преступное поведение является необходимым и возрастающим тогда, когда оно доставляет непосредственное удовлетворение такой личности. То есть, неоднократное получение удовлетворения различных или одной потребности посредством совершения преступления вырабатывает у человека условный рефлекс к его совершению. А своевременное наказание может выработать противоположный условный рефлекс²².

Другое направление бихевиористской теории в объяснении личности преступника развил американский ученый Беррес Фредерик Скиннер²³.

Его идеи об оперантных условных рефлексах заключаются в том, что человек обучается на своих успехах и неудачах с помощью поощрений и наказаний (стимулирующих подкреплений). Личность преступника формируется по образцам поведения с использованием поощрений и наказаний, которые применяются в зависимости от характера его действий. Если по теории И.П. Павлова об условных рефлексах человек обучается только общественно приемлемому поведению, то при выработке оперантного или инструментального условного рефлекса в ходе осмысления усваиваются в том числе и отклоняющиеся виды преступного поведения. Поощрение и отсутствие наказания выступает положительным подкреплением. Избегание преступления или иное негативное поведение является отрицательным подкрепителем. Частота воспроизведения преступлений уменьшается в случае следования наказания (положительное наказание). Но преступление может явиться реакцией отсутствия поощрения или аннулирования поощрения при социально полезном деянии (отрицательное наказание).

Бихевиористкая теория оперантного обусловливания дала повод к развитию в клиническом направлении медицинского воздействия на личность преступника с целью ее изменения. Для этого применялись лекарственные средства на основе гормональных или наркотических препаратов а также хирургическое вмешательство.

Основу антикриминогенного применения лекарственных средств составили исследования природы агрессивности и ее связи с аномалиями функционирования ряда участков головного мозга. Сущность этих исследований сводится к следующему. Особенностью людей с повышенной склонностью к насилию является низкий порог импульса к насилию, для которого не требуется существенного повода и который не представляет реальной опасности²⁴. Причинами такого неадекватного включения механизма насилия могут быть страхи (по 3. Фрейду); анормальности электрической деятельности мозжечковой миндалины или воздействие в детстве социальной и культурной среды на мозг так, что он стал чувствовать приближающуюся опасность более сильно, чем это вызывается существующей действительностью.

Возможности применения фармакологических  средств с индивидуально-предупредительной  целью еще недостаточно широко используются, особенно в России. Инертность мышления, отсутствие высококвалифицированных  кадров, в достаточной мере апробированных методик такого применения, боязнь кардинально новых подходов, отсутствие материальных средств не позволяют  оперативно и широко использовать достижения современной медицины и генетики.

Существенно отличается от учений, связанных  с условным рефлексом, социальная теория обучения, разработанная Альбертом Бандурой²⁵.