Экзистенциальная психология как теоретическая основа тренингов личностного роста

     Крайняя конечность  времени – это смерть. Босс  отмечает, что «знание о смерти  не составляет людям выбора  кроме жизни в некотором постоянном  отношении к смерти. С этой  точки зрения человеческое существование  может быть названо "бытием-к-смерти". Смертность, по словам Босса, - это экзистенциал. Это наиболее глубокая и специфически человеческая черта из всех.»(6)

     Франкл провел аналогию фактора времени со скульптором, которому отпущено ограниченное время на то, чтобы закончить свое творение.  При этом он даже не знает какое конкретное время  окончания работы. И сигнал об окончании работы может прозвучать в любое время, даже в самую ближайшую минуту. Таким образом, он просто обязан использовать каждую минуту своего ваяния на 100 процентов, выкладываясь - иначе его работа рискует оказаться фатально прерванной.

    Таким образом, перед лицом  смерти - как фатального исхода, ожидающего нас в будущем, и как крайней точки реализации наших возможностей - мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жизни. Мы не имеем права упускать ни единой из возможностей для реализации тех или иных смыслов и результатов, сумма которых в результате делает нашу жизнь действительно полной и насыщенной.

1.2.5 Смысл жизни и ценности.

В свете всего вышесказанного, то, что мы называем чувством смысла жизни, нельзя понять независимо от субъективного чувства переживаемого времени. Искажение чувства времени – это естественный результат искажения смысла жизни. Когда будущее становится недостижимым или заблокированным, как при депрессивном состоянии, то исчезает надежда, и жизнь теряет смысл.

Человеку же присуща принципиально иная форма бытия. Человеческое существование принимает форму исторического бытия, которое - в отличие от жизни животных - всегда включено в историческое пространство ("структурированное" пространство, по Л. Бинсвангеру) и неотделимо от системы законов и отношений, лежащих в основе этого пространства. И этой системой отношений всегда управляет смысл, хотя он может быть и не выраженным явно, а возможно, совсем не поддаваться выражению.

В определении смысла жизни экзистенционалисты имеют два противоположных подхода. С одной стороны смысл жизни, или личностный смысл, согласно психологической интерпретации, выражает отношение субъекта к внешним явлениям объективной действительности, то есть человек сам создает свой смысл. С  другой стороны Босс, Бисвангер и Франкл сходятся в едином: человек не придает смысл объектам; они открывают свои смыслы человеку, когда он открыт для их принятия. Основная характеристика - его открытость, готовность к восприятию всего, что есть в настоящем. То есть смысл есть способ, которым вещи нам являются, открываются как таковые, необходимый контекст любого отношения к миру. Остается открытым вопрос «что вперед появилось яйцо или курица?» - человек создает смысл или смысл уже существует априори и человек его постигает? Автор считает, что истинный смысл - это единство создания смысла человеком и его раскрытия человеку, так как продуцируя смысл в состоянии открытости бытия – человек находится в единении со своим миром (бытие-в-мире). И мир, который создается самим же человеком с  рождения и каждую минуту своего бытия,  априори наполняя смыслами, открывает ему снова и снова эти смыслы.

  Широко известно суждение  Зигмунда Фрейда, которое он высказал  в письме к своей последовательнице  и поклоннице Марии Бонапарт: «Если человек задумался о  смысле жизни, значит, он серьезно  болен». Виктор Франкл, начав с  психоанализа еще в юности, в итоге создал собственную школу, координально противостоящую фрейдистской. В противовес позиции Фрейда, именно поиск смысла жизни Франкл назвал «путем к душевному здоровью, а утрату смысла — главной причиной не только нездоровья, но и множества иных человеческих бед». Стремление к смыслу - это базовое понятие, на котором строится логотерапия. «Если весь смысл жизни свести к удовольствию, в конечном итоге мы неизбежно придем к тому, что жизнь покажется нам лишенной смысла. Удовольствие никак не может придать жизни смысл. Ибо что такое удовольствие? Состояние. Материалист - а гедонизм обычно связывается с материализмом - сказал бы даже, что удовольствие есть не что иное, как состояние клеток мозга. И разве стоит жить, чувствовать, страдать и вершить дела ради того лишь, чтобы вызвать такое состояние? В принципе имеет под собой основания утверждение А.Унгерсмы, что фрейдовский принцип удовольствия является ведущим принципом поведения маленького ребенка, адлеровский принцип могущества-подростка, а стремление к смыслу является ведущим принципом поведения зрелой личности взрослого человека.»(1)

Так в чем же вообще смысл жизни? – спросите вы. С точки зрения экзистенциального анализа абстрактной жизненной задачи  не существует, сам вопрос о задаче во общем или о смысле жизни "вообще" - бессмыслен. «Он подобен вопросу репортера, который спросил гроссмейстера: "Ну а теперь, маэстро, скажите мне, какой самый лучший ход в шахматах?" Ни на один из подобных вопросов нельзя ответить в общем виде; мы всегда должны учитывать конкретную ситуацию и конкретного человека. Если бы гроссмейстер серьезно воспринял вопрос журналиста, он должен был бы ответить следующим образом: "Шахматист должен попытаться, насколько это в его силах и насколько позволяет противник, сделать лучший ход в любой данный момент времени". Здесь важно выделить два положения. Во-первых, "насколько это в его силах" - то есть необходимо учитывать внутренние возможности человека, то, что мы называем характером. И во-вторых, игрок может лишь "попытаться" сделать лучший в данной конкретной ситуации игры ход-то есть лучший при определенном расположении фигур на доске. Если бы шахматист начинал игру с намерением сделать лучший, в абсолютном смысле этого слова, ход, его бы одолели вечные сомнения, он бы увлекся бесконечной самокритикой и в лучшем случае проиграл бы, не уложившись в отведенное ему время.»(1)

Примерно так будет выглядеть человек, которого мучает вопрос о смысле жизни. Вопрос о смысле имеет смысл только по отношению к какой-либо конкретной ситуации и по отношению лично к человеку. При этом, адекватно воспринимая ситуацию, человеку лучше принять наилучшее решение из возможных в данный момент, чем упираться в достижении  некой абстрактной наивысшей ценности. Тем не менее надо понимать, что стремление к лучшему для человека просто необходимо, иначе все его усилия сведутся к нулю.

В итоге рассуждения по вопросу о смысле жизни сводятся к тому, что спрашивать о смысле жизни вообще -ложная постановка вопроса, поскольку она «туманно апеллирует к общим представлениям о жизни, а не к собственному, конкретному, индивидуальному существованию каждого… Безусловный смысл, на который мы указывали в лагере сомневающимся и отчаявшимся в нем людям, отнюдь не был общим и расплывчатым, скорее как раз наоборот, это был конкретный, наиконкретнейший смысл их личного существования». (1)

Хотя если смотреть по большому счету  - сам вопрос человека о смысле жизни к кому-либо аналогичен вопросу «скажите мне как любить». Скорее всего, он и есть тот, к кому обращен этот вопрос. И даже более того -  именно сама жизнь задает этот вопрос человеку. И было бы полезно отдавать себе отчет в том, что именно самому человеку держать ответ перед своей жизнью и некого винить за отсутствие в ней смысла, и происходящие в ней события кроме самого себя, потому что быть ответственным перед своей жизнью можно только отвечая за жизнь.

«Самая большая ошибка, которую мы можем совершить в жизни,-это почить на лаврах. Никогда не следует довольствоваться достигнутым. Жизнь не перестает задавать нам все новые и новые вопросы, не позволяя нам остановиться. Только самоодурманивание делает нас нечувствительными к постоянным уколам совести, которые посылает нам жизнь. Стоящего неподвижно обходят; довольный собой-потерян. Ни в творчестве, ни в переживаниях нельзя довольствоваться достигнутым, каждый день, каждый час требуют от нас новых свершений.»(1) 

     Так как  же найти человеку смысл? Франкл отвечает нам следующее: «Человек не только ищет смысл в силу своего стремления к смыслу, но и находит его, а именно тремя путями. Во-первых, он может усмотреть смысл в действии, в создании чего-либо. Помимо этого, он видит смысл в том, чтобы переживать что-то, он видит смысл в том, чтобы кого-то любить. Но даже в безнадежной ситуации, перед которой он беспомощен, он при известных условиях способен видеть смысл. Дело в позиции и установке, с которой он встречает свою судьбу, которой он не в состоянии избежать или изменить. Осуществляя смысл, человек реализует сам себя. Осуществляя же смысл, заключенный в страдании, мы реализуем самое человеческое в человеке.»

В этом контексте Франкл делит ценности, которые он определяет как «универсалии смысла, кристаллизующиеся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество или даже все человечество», - на три основные группы: ценности творчества, ценности переживания и ценности отношения. Первые – это, которые человек привносит в мир посредствам своих творческих действий, иначе они называются «созидательные»; вторые - это то, что человек берет от мира в своих встречах и переживаниях; третьи - заключается в отношении человека к факторам, ограничивающим его жизнь, это позиция, которую он занимает по отношению к своему тяжелому положению в том случае, если он не может изменить свою тяжелую судьбу. Таким образом, даже очевидно нищее существование-существование, скудное в отношении и созидательных ценностей, и ценностей переживания, - все же оставляет человеку последнюю и в действительности высшую возможность реализации ценностей – ценностей отношения.

В итоге получается, что жизнь человека полна смысла до самого последнего дня своей жизни,  до самого его последнего вздоха. И пока человек в сознании, он  в ответе за реализацию ценностей до последнего момента своего существования. При этом осуществление смысла –это всегда выбор. Выбирая, человек всегда принимает решения. И в этот момент, он формирую свою судьбу, и как личность формирует характер, которым он обладает. В результате осуществляя свой смысл человек формируется свою личность, которой он становится. И в итоге он не только поступает в соответствии с тем, кто он есть, но и становится в соответствии с тем, как он поступает.

1.2.6 Ответственность, свобода и выбор.

Виктор Франкл дал очень интересное определения человека: « Что же такое человек? Это существо, постоянно принимающее решения, что оно такое.»(1) То есть осуществляя каждую секунду выбор о том куда он идет, какие смыслы осуществляет, как действует , человек тем самым определяет себя.

При этом выбирая мы сталкиваемся  неизбежно с основной проблемой -  проблемой ценностей: какая из существующих возможностей достойна реализации, какая из существующих возможностей является в то же время и необходимостью. И сталкиваясь с этим вопросом о ценностях, мы тем самым поднимаем  проблему нашей ответственности.

А что значит быть ответственным? Быть ответственным - это значит быть селективным, избирательным. Мы живем в обществе, в котором на нас постоянно обрушивается нескончаемый поток информации, воздействуя на всевозможные наши сенсоры. И человек, который не может разобраться что существенно, а что нет, на что имеет смысл тратить свое время, энергию, какая информация продвинет его к жизненным целям, а какая нет -  рискует просто утонуть в этом потоке, так и не успев реализовать себя, свои уникальные смыслы. Тем самым, человеческая ответственность - как экзистенциальный анализ пытается довести до нашего сознания - это «ответственность, происходящая из неповторимости и своеобразия существования каждого индивида. Бытие человека представляет собой ответственность, вытекающую из конечности его жизни.»(1)

При этом ответственность является неотъемлемым дополнением человеческой свободы. Иначе свобода без ответственности угрожает выродиться в простой произвол. Таким образом, по определению В.Франкла, «экзистенциальный анализ признает человека свободным, однако этот "вердикт" отмечен двумя особенностями: одним ограничением и одним дополнением.

1. Экзистенциальный анализ  лишь условно признает человека  свободным, поскольку человек не может делать все, что он хочет; человеческая свобода отнюдь не тождественна всемогуществу.

2. Экзистенциальный анализ  не признает человека свободным, не признавая его в то же  время ответственным. Это означает, что человеческая свобода не  тождественна не только всемогуществу, но и произволу.»(1)

Похожим образом в своей работе «Экзистенциально-аналитическая школа мысли» Бисвангер соотносит понятие свободы и выбора. В рамках аналитики Dasein телесность человеческого существования рассматривается как "заброшенность". Состояние этой «заброшенности» в целом характеризует то, где оказался в этом мире человек, как его судьба. «Здесь человек ситуационно определен, фактичен, а потому подвергается воздействию извне. Но эти воздействия не являются необходимыми законами, определяющими поведение человека, они принимаются человеком не иначе, как возможность выбора. Человек свободен потому, что он сталкивается с единственной необходимостью - все время выбирать; он обречен быть свободным.»(2) При этом Бинсвангер не отрицает возможность обусловленности настоящего прошлым, но относит это к результату «самоотчуждения свободной экзистенции», потери своего я. Это то, что все философы-экзистенциалисты считали неподлинным существованием.

Таким образом, человеческая свобода - это конечная свобода. Человек не свободен от  своей «заброшенности», психика зависит от инстинкта, существование - от материи. Но эта зависимость особого рода. Человек идет по Земле и он обусловлен гравитацией, тем не менее он всегда превосходит землю, она нужна ему лишь постольку, поскольку он может передвигаться по ней, благодаря гравитации, для того, чтоб оторваться от нее он изобрел самолет.  Таки образом, человек представляет собой существо, способное трансцендироваться, выйти за рамки своих ограничений, освободить себя от своей биологической, психологической и социальной обусловленности, либо побеждая и формируя ее по-своему, либо намеренно подчиняясь ей. В своей книге «Человек в поисках смысла жизни» Франкл пишет: « Однажды я сформулировал, что, будучи профессором в двух областях, неврологии и психиатрии, я хорошо сознаю, до какой степени человек зависит от биологических, психологических и социальных условий; но, кроме того, что я профессор в двух областях науки, я еще человек, выживший в четырех лагерях - концентрационных лагерях, - и потому являюсь свидетелем того, до какой неожиданной степени человек способен бросить вызов самым тяжелым условиям, какие только можно себе представить. Зигмунд Фрейд однажды сказал: "Давайте попробуем поставить некоторое количество самых различных людей в одинаковые условия голода. С возрастанием голода все индивидуальные различия сотрутся, и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения". В концентрационных лагерях, однако, истинным было противоположное. Люди стали более различными. Маски были сорваны с животных - и со святых. Голод был одним и тем же, но люди были различны. В счет шли не калории. В конечном счете, получалось, что телесно-душевный упадок зависел от духовной установки, но в этой духовной установке человек был свободен! Заключив человека в лагерь, можно было отнять у него все вплоть до очков и ремня, но у него оставалась эта свобода, и она оставалась у него буквально до последнего мгновения, до последнего вздоха. Это была свобода настроиться так или иначе, и это "так или иначе" существовало, и все время были те, которым удавалось подавить в себе возбужденность и превозмочь свою апатию. В конечном итоге человек не подвластен условиям, с которыми он сталкивается; скорее эти условия подвластны его решению. Сознательно или бессознательно он решает, будет ли он противостоять или сдастся, позволит ли он себе быть определяемым условиями.»