Вера и разум в богословии блаженного Августина Иппонского

Чтобы осуществить первую задачу необходимо довольно хорошо владеть языком, иметь точное понимание того смысла слов, в которые облечена формула веры. Чтобы возникла вера, нужна, во-первых проповедь, во-вторых, нужно, чтобы слова проповедующего веру достигли слуха человека, который призывается к вере, а в третьих, не менее необходимо, чтобы последний понял их смысл и значения. Из этого вполне ясно, что тяготеющий к вере должен понимать, по крайней мере, язык, на котором разговаривает проповедник. Достаточно привести следующие слова из Священного Писания: «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10,17). Но и этого, конечно, недостаточно. Все еретики, признавая и почитая авторитет Писания, питая к нему чувство благоговения, глубоко убеждены, что они веруют именно так, как научает тому слово Божие. Они имеют истинное Писание, но понимая его превратно, неправильно, приходят к естественному логическому завершению, к неправильной вере. Поэтому как бы мы не хотели, но нам прежде крайне необходимо для своей духовной безопасности выяснить, во что мы должны верить, почему должны верить именно так, а не иначе, должны выяснить какую именно истину авторитет предлагает для усвоения верой. Сам Августин более обстоятельно выражает мысль о необходимости понимания истин веры и утверждает, что понимание истин веры, их непреложности не просто не уменьшает веру, но делает её более уверенной, сильной, оправдывает её за счёт того. Он говорит, что вера посредством разума осознав факт здравости, непреложности истин религии, принимаемых на себя, сама продолжает свой путь далее к принятию новых истин уже более обстоятельно, более динамично. Так блаженный говорит: «В известном смысле прав тот, кто говорит: «Буду понимать, чтобы поверить», и прав я, когда повторяю за пророком: «Верь, чтобы понимать»: согласимся, что мы говорим истину. Итак, понимай, чтобы верить, и верь, чтобы понимать»87. Последние слова блаженного Августина выражают всю сущность его учения о познании. Нередко можно встретить таких «богословов», которые говорят: « Не поверю, пока не пойму!», «Не понимаю, как это может быть, потому и не могу поверить». Такой подход к разрешению проблемы приобретения веры не будет иметь положительных плодов и ничего общего не имеет с вышеупомянутыми словами блаженного Августина. Здесь, скорее всего, усматривается некий рационализм в отрицательном его виде. Ум, заключающий в себе такие революционные идеи, выражает мысль о том, чтобы приспособить истины веры к своему пониманию и образу мышления, но никак не хочет возвыситься путём веры к достижению этих истин. Блаженный Августин в своих словах заключает принцип взаимоотношения, по которому разум не вторгается в область и законы веры, но сопутствует ей, укрепляет её, помогает ей осуществить себя, а вера в свою очередь вознаграждает разум тем, что он начинает понимать усвояемые истины веры. «Понимать» для разума становится приятием Божественных Истин с лёгкостью для себя, без сомнений и вопрошаний типа: «Как это может быть?». Вера, просвещая разум, делает его податливым и «уязвимым» для определённых истин веры.

Как видно блаженный Августин уделяет огромное значение в деле познания через веру авторитету Священного Писания. Но насколько истинно само Священное Писание? Как мы можем убедиться в том, что оно действенно, то есть может привести к обладанию истин? Каковы признаки того, что Священное Писание непреложно, является истинным даром Истинного Бога? Сам блаженный Августин видел две категории авторитета в области философии: человеческие и божеские. Так он говорит, что «авторитет же бывает частью божественный, частью человеческий; но истинный, прочный и высший авторитет тот, который называется божественным»88. Человеческие авторитеты по большей части являются ложными, но и среди них можно найти проповедников, которые преподают довольно чистые и возвышенные учения, проповедников, которые сами следуют принципам своей философии в своей же жизни и отказываются ради этих принципов от земных благ. Так в творении блаженного Августина «О порядке» говорится: «Разразись проклятием этой мерзкой похоти и тому ядовитому пламени, из-за которых случаются подобные несчастья, а затем обратись весь в похвалу любви чистой и непорочной, какою души, обогащенные познаниями и добродетелью, бывают соединены прекрасным образом с разумом посредством философии, и не только избегают смерти, но и наслаждаются блаженнейшей жизнью»89. Как видно, блаженный Августин под истинной философией понимает ту, которая приводит человека к добродетельной жизни. Такая цель философии достижима благодаря тому, что двумя основными объектами её познания являются человеческая душа и Бог. Так в этом же творении говорится: «Два вопроса составляют предмет ее исследования: один о душе, другой о Боге. Первый приводит нас к познанию самих себя, другой — к познанию нашего происхождения. Тот приятнее нам, этот дороже, тот делает нас достойными блаженной жизни, а этот — блаженными. Первый — предмет исследования для учащихся, последний — для уже ученых. Таков тот порядок упражнений в мудрости, посредством которого каждый делается способным к пониманию порядка вещей, то есть к познанию двух миров и Самого Отца вселенной, о Котором в душе нет другого познания, кроме знания, каким образом она не знает Его»90. Но всё же и человеческий авторитет не является совершенным, а порой и обманчивым: «Авторитет же человеческий по большей части обманчив; впрочем он, по-видимому, справедливо приписывается тем, которые, насколько может воспринять чувство людей невежественных, умеют прекрасно преподавать и сами живут так, как предписывают жить другим»91.

Но и так называемые божеские авторитеты являются обманчивыми в своём большинстве. В качестве примера можно указать языческие религии, которые подтверждают свои доводы ложными чудесами. Эти чудеса и пророчества производят демоны. В основном пленяются этими демоническими уловками только те, кто предан своему телу, пленяются те, кто своей целью в жизни ставит достижение временных благ. В подтверждение возможной лживости божественного авторитета следует привести следующие слова блаженного Августина: «В отношении его, впрочем, надлежит бояться удивительной лживости тех воздушных существ, которые при помощи некоторых предсказаний о вещах, относящихся к телесным чувствам, и некоторых проявлений своего могущества, привыкли весьма легко обольщать души, жаждущие проникнуть в тайны преходящего счастья, или добивающиеся призрачной власти, или же робеющие перед пустыми чудесами»92. Одним из признаков того, что божественный авторитет является подлинным является его подлинная нравственная высота и чистота учения, изложенного в источниках божественного авторитета. Таковой авторитет не просто призывает разумно-свободных существ к подлинной нравственной жизни, предоставляет им пути для достижения этих целей. Сам таковой божественный авторитет, творящий чудеса и снисходящий к человеку, не превозносится своим всемогуществом, но являет любовь и смирение. То есть сам божественный авторитет уже является примером для людей в стремлении к лучшему и таким образом может легче возжечь сердца людей. Божественный авторитет не призывает людей замкнуться в материальных, плотских удовольствия. Он предлагает нечто более возвышенное, что должно соответствовать подлинному смыслу человеческого бытия. Своим учением авторитет приводит в гармонию человеческую жизнь благодаря тому, что помогает человеку правильно расставить приоритеты в его же жизни, помогает правильно расставить приоритеты между разумным и материальным. Благодаря этому разум начинает не просто цениться самим человеком, но и начинает свою подлинную жизнь в сферах Божественного бытия. Об этом блаженный Августин говорит следующее: «Итак, божественным авторитетом должен быть назван тот, который не только в чувственных знамениях превышает всякую человеческую способность, но, управляя человеком, показывает ему, до какой степени принизился он сам ради него; повелевает ему не поддаваться чувствам, для которых вышеназванные предсказания представляются достойными удивления, а возвышаться до ума; и в то же время проясняет, насколько упомянутая лживость сильна здесь, почему она это делает и как мало заслуживает внимания. Ибо этот авторитет должен своими делами показать свою власть, своим уничижением научить милосердию, своими предписаниями — законам природы; а все это преподается более таинственным и верным образом в той религии, в которую мы посвящаемся, и в которой жизнь добродетельных весьма легко очищается не двусмысленными состязаниями, а авторитетом таинств»93.

Божественным авторитетом пользуются и еретики, но и они заблуждаются. Пусть они совсем не отрицаются христианства, но их представления о Боге не имеют для них же самих ничего спасительного, так как эти представления о Боге, Его действии в истории человечества превратны. Истины о Боге, которые открыты Самим Богом, являются спасительными для христианина. Спасительными они являются из-за того, что относятся напрямую к Божественным реалиям, являются проводниками к Божественным реалиям. Богооткровенные истины – это своеобразные ступени восхождения к Богу. Если извратить Богооткровенные истины, они прерывают своё соучастие в жизни Божественных реалий, так как Божественная реалия не такова на самом деле, каковой она представляется в искажённых истинах. Искажённые представления о Божественных реалий не имеют в конечном итоге ничего общего с Божественной жизнью, а значит и не приводят человека к Богу. Такие реалии просто оскорбляют Бога. В своём корне все Богооткровенные истины имеют своей целью соединение с Богом, они Богоцентричны.

Для блаженного Августина существует ещё один источник подлинно божественного и нелживого авторитета. Таковым авторитетом является Церковь. Церковь имеет в своей власти утверждать Священное Писание, правильно его понимать и изъяснять. Таковая власть дана Самим Богом. Об этом западный отец Церкви говорит следующее: «Ты печёшься о людях и судишь их, и в Христе, Сыне Твоем, Господе нашем, а также в Священном Писании, которое Церковь Твоя незыблемо утверждает»94.

Каковы же признаки того истинного авторитета, которым обладает одна только Церковь? Кафоличность Церкви является тем эталоном, благодаря которому она подлинно авторитетна. В частности блаженный говорит, что «не зря, не попусту по всему миру разлилась христианская вера во всей силе своего высокого авторитета»95, что «Церковь возросла еще с большей силой и распространилась даже у варварских народов»96, что «широко распространенная по всему миру Церковь пользуется всеми заблуждающимися как для собственного своего приращения, так и для их исправления, если бы они захотели пробудиться от своего сна. Она пользуется языческими народами как материалом для своего действования, еретиками — для доказательства своей твердости, иудеями — для сравнительного указания своей красоты»97. Кафоличность Церкви блаженный Августин весомо представляет, как залог её истинности, авторитетности в противовес еретикам. Он говорит, что «…мы должны крепко держаться христианской религии и общения с той Церковью, которая есть церковь католическая, и католической называется не только своими, но даже и врагами. Ибо и сами еретики, а также и последователи расколов, когда говорят не только со своими, но и с посторонними, волей-неволей католическую Церковь называют не иначе, как католической. Ибо они не могут быть и поняты, если только не будут отличать ее тем именем, каким она называется во всей вселенной»98. Еретики сами рассуждая о Церкви Кафолической, видят её многочисленность, которая, как предполагается из вышеприведённых слов, для самого Августина является весомым проявлением истинности Церкви. Для самого блаженного Августин, как кажется, было бы лучше идти за большинством и заблуждаться, чем придерживаться какой-либо достоверной истины, но с меньшинством. В подтверждение можно привести слова Ивана Васильевича Попова (1867 – 1938): «Важнейшим признаком истинного авторитета служит его кафолический характер, его распространённость среди стран и народов. Всякому, сталкивающемуся в своих религиозных исканиях со множеством авторитетов, естественно отдать предпочтение тому, который привлекает к себе наибольшее количество почитателей. Если бы он оказался потом даже ложным, то, во всяком случае, лучше было бы заблуждаться со всем родом человеческим, чем с его ничтожной частью. Но таким  общепризнанным авторитетом является только Вселенская Церковь. Её членов больше, чем иудеев и язычников, вместе взятых. Обаяние её имени настолько велико, что всякая ересь, называя различными именами другие религиозные общины, для себя одной удерживает наименование кафолической Церкви»99.

Вторым фактором для блаженного Августина является то, что Церковь Христова достигает весомых результатов в своей деятельности. Она распространилась среди множества народов, включает в себя как образованных, так и необразованных людей. Церковь Христова ведёт всех людей ко спасению, единению с Богом, что является её основной задачей. Многие увидели в Церкви Христовой истинную жизнь, источник которой неиссякаем, пречист, питает всех жаждущих. Ради жизни с Богом в лоне Церкви, по словам блаженного Августина, многие презирают мирскую суету, предаются очищению своей души. Более того, кровь мучеников настолько убедительна, что не оставляет никаких сомнений в отношение того, что в Церкви Христовой есть истина, смерть ради которой является и величайшим приобретением и величайшим свидетельством достоинства самой истины, которой не стоит и жизнь человеческая. Каковы бы ни были страшны муки святых, они ничто перед тем блаженством, которое обещалось им. Блаженный Августин говорит по этому поводу следующее: «…если, после такой крови, стольких мученических костров и крестов, Церковь возросла еще с большей силой и распространилась даже у варварских народов; если теперь никто уже не удивляется целым тысячам юношей и дев, воздерживающихся от брака и проводящих девственную жизнь... если это принимается теперь так, что, как прежде странно было защищать подобные вещи, так, напротив, теперь странно оспаривать... если на этот путь вступают столь многие, что людьми всякого рода, отрекающимися от богатства и почестей мира сего и желающими посвятить свою жизнь всецело единому всевышнему Богу, наполняются некогда необитаемые острова и пустыни... то к чему еще будем мы открывать уста для похмелья от вчерашнего опьянения и у несмышленых мертвецов искать божественных глаголов, предпочитая, когда дело доходит до спора, иметь уста, постоянно повторяющие имя Платона, чем сердце, исполненное истины?»100.

Ещё одним следствием истинности авторитета для баженного Августина выступают пророчества, которые сбылись и сбываются. Ведь именно то, что пророчество сбывается непреложно, является залогом того, что оно произошло от Бога, являются следствием Его всеведения. Демоны тоже могут пророчествовать, но отличительным признаком демонических пророчеств является то, что они редко исполняются. Подлинные пророчества от Бога укрепляют веру, освещают её, делают зрячей. Блаженный Августин говорит: «Итак, поскольку Божественное провидение промышляет не только об отдельных людях, как бы частным образом, но и о всем человеческом роде вообще, то как проявляется действие его в отдельных людях, об этом ведают Бог и те, о которых Он промышляет, а как проявляется промыслительное действие во всем человеческом роде, это угодно было Ему передать через историю и пророчества. Между тем, свидетельство происшедших или грядущих событий имеет большее значения для веры, чем для разума»101.

Наименьшее предпочтение, как признаку истинности авторитета, блаженный Августин отдаёт чудесам. Прежде всего, это является следствием того, что и демоны могут производить ложные чудеса и прельщать верных. Если бы чудеса были одним из главнейших критериев истинности авторитета, то не сложно предположить, какая путаница произошла бы между людьми. Одни бы утверждали, что следует верить одному авторитету, а иные – другому авторитету. Чудеса имели своё место в первые века христианства, когда убедительными словами было очень сложно воздействовать на души людей. Тогда чудеса были оправданы, именно они по большей части обращали людей из тьмы неведия к свету Богопознания. Чудеса никогда не являлись некоей самоцелью, они всегда стремились привести людей к вере в Бога, к нравственному перерождению людей, не просто произвести на человека эмоциональное влияние. Когда же творят чудеса демоны, они тоже преследует свою цель. Цель эта многогранна. Прежде всего они хотят дезориентировать человека, убедить в том, что чудо от Бога. Вот почему святые отцы говорили, что непринятие чуда, пусть даже и от Бога, по осторожности не просто не является грехом и не прогневляет Бога, но такая осторожность ценится Богом, как благоразумная. Конечная же цель демонических чудес является погубление души человека через остановку или искажение его нравственной деятельности, приумножение страстей, в особенности гордости. Из последних слов видно, что нравственность, нравственный подвиг имеет большую ценность, чем чудеса. Иван Васильевич Попов (1867 – 1938 ) горит, что «блаженный Августин ставит убедительность чудес довольно невысоко. Во-первых, чудо, то есть нечто удивительное и необычайное, поражает преимущественно чувство и воображение человека, мало затрагивая его разум. Оно было особенно уместно в Ветхом Завете и во время первоначальной проповеди Евангелия, так как на людей того времени, преданных телу и чувственности, нелегко было воздействовать иным способом. Впоследствии же, вместе с изменением умов, чудеса стали уже не столь необходимы. Во-вторых, чудо нуждается в критерии, потому что наряду с истинными чудесами христианства стоят ложные чудеса язычества. Блаженный Августин старался установить этот критерий. Языческие прорицания и чудеса имеют отношения к временной жизни, касаются скоро гибнущего счастья. Истинные чудеса имеют в виду только духовную пользу человека»102.

Из всего вышесказанного в данной главе можно видеть, что взаимоотношения между верой и разумом у блаженного Августина носят характер взаимодополнения. Разум, как было показано, предшествует вере, определяет её дальнейшее содержание и вектор движения. Прежде принятия каких-либо истин разум должен удостовериться в том, что таковые истины здравы, соответствуют действительности, то есть разуму надлежит рассуждать о предлагаемом, делать определённые выводы. Следует довериться определённым авторитетам, которые выражаются в Священном Писании и Церкви Христова, в истинности и здравости которых разум должен убедиться. Как было сказано, авторитет Священного Писания и авторитет Церкви не является чем-то мертвящим для разума, загоняющим его в какие-то бессмысленные рамки. Доверие авторитету всегда разумно, оно предостерегает разум от излишней пытливости, предостерегает от всеразличных заблуждений, питает разум здравыми началами. Уверевшись в здравости истин благодаря непреложным авторитетным источникам, вера приобретает свою силу, ей открываются новые горизонты. Благодаря авторитету вера избавляется от сомнений, которые являются препятствиями для её развития. Если разум предшествует вере, то вера предваряет разум, она подготавливает разум к пониманию тех истин, которые входят в содержание веры, то есть вера является первичной в деле познания духовных истин. Но никто не смог бы верить в Бога, если бы ничего не понимал, то есть не имел разума. Поэтому разумность является обязательным определяющим фактором для бытия веры. Сама же вера, как говорилось изначально, исцеляет, просвещает, что помогает более глубокому пониманию истины веры.