Вера и разум в богословии блаженного Августина Иппонского

 Несомненно, видна прямая связь вышесказанного блаженным Августином со следующими евангельскими словами: «Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас» ( Ин. 14,20). ). По праву 14-ю главу евангелия от Иоанна можно назвать главой о вере, она даже начинается с призыва верить: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» (Ин. 14,1). А вышеупомянутые слова из евангелия от Иоанна «Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас» ( Ин. 14,20), по мнению святителя Феофана Затворника, являются «цепью, связующей нас с Богом», «системой веры»7, той «системой», утверждённой самим Богом, благодаря которой мы можем иметь в себе Христа и через Христа всего Бога. Апостол Павел в своём послании к Ефесянам говорит, что необходимо именно «верою вселиться Христу в сердца» (Еф. 3,17) человеческие. И это вселение даёт о себе достоверно знать, так как «верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом» (1Ин. 5,10). Достоверное же свидетельство того, что Христос присутствует в нашем сердце, укрепляет ещё более нашу веру и даёт простор к ещё более теснейшему соединению с Богом и нравственной христианской деятельности. Такое взаимоотношение между опытным переживанием Бога и укреплением самой веры можно по праву назвать «замкнутым кругом веры». Так же слова блаженного Августина напрямую связаны и со следующими речениями Господа: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14,6). И как Христос мог бы быть путём, если бы не был в нас? Как был бы в нас, если бы не вочеловечился, не стал единосущен каждому из нас по человеческой природе и не соделал нашего спасения?

Для самого Августина шествие к славе Божией через человеческую природу Христа немыслимо без нравственных подвигов, примеры которых являет нам Сам Христос Воплотившийся. Для западного отца Церкви нравственный пример Христа Господа преподаётся не для чего иного, как для возбуждения в человеке самой веры. Поскольку главным препятствием на пути к Богу послужила и служит гордость, так как «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иак. 4,6), то Христос всей своей жизнью призывал людей к смирению и сам был образцом смирения. Так Господь говорит, призывая к Себе: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» ( Мф. 11,28-29). Западный отец Церкви в своём труде «О Символе Веры» рассуждает о взаимосвязи между деятельным смирением Христовым и нашей верой: «Ведь мы, которые пали из-за гордости (как сказано нашему первозданному человеку: Вкусите их... и вы будете, как боги (Быт 3:5)), могли вернуться (к Нему) не иначе, как благодаря смирению. Поэтому пример такого смирения, то есть пути, которым следует возвратиться, соблаговолил показать в Своем Лице наш Восстановитель, Который, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп. 2:6-7), чтобы Слово, чрез Которое все начало быть, в начале путей Его было сотворено человеком»8.

Вышесказанные слова находят своё подтверждение в самой жизни блаженного Августина. Известно, что блаженный Августин из-за своей самоуверенности, рационализма в поисках истины, в пути познания Бога, отчаялся во всякой возможности познать истину и оказался на некоторое время в числе скептиков-академиков. И только чтение посланий апостола Павла и пример Христа сломили его гордость и положили фундамент того религиозного настроения, в котором он потом нашёл успокоение.

Блаженный Августин считал, что вера не является исключительным продуктом, достижением самого человека, но является одним из даров Божиих: «По вечному совету Твоему посылаешь Ты в свое время на землю дары с небес: «одному дается Духом слово мудрости», — это великий светильник для тех, кто наслаждается, как утренней зарей, ясным светом истины — «другому от того же Духа слово знания — это светильник меньший, — тому вера, «тому дар врачевства, тому дар чудес, тому пророчества, тому способность различать духов, тому дар языков», — все это как звезды»9. Здесь западный отец Церкви усматривает в Боге беспредельность в Его совершенствах, представляет Его, как Источник всякого совершенства, при том Источник не замыкающийся в Себе Самом, что видно из следующих слов: «Если прибегающие к Тебе находят Тебя верою, дай веру; если — добродетелью, дай добродетель; если — знанием, дай знание. Укрепи веру во мне, усиль надежду, утрой любовь. О, удивления достойная и единственная благость Твоя!»10. Блаженный прямо даёт понять, что вера – это дар Божий, который человек не может взять у Бога просто так, но вера даётся только самим Богом: «…если уверовал я в Тебя, Ты излил на меня благодать сию»11.

При всём этом вера даётся не каждому человеку, но тому, кто «обречён» получить её. Такая позиция блаженного Августина исходит из его других богословских предпосылок. Известно, что блаженный Августин предавал абсолютное значение предопределению Божию, по которому один получает благой дар веры, а иной – нет. Даже сами старания человека не открывают путь к стяжанию даров Божиих и мы можем столкнуться со следующей мыслью блаженного Августина, в которой он утверждает, что ни в каком человеке не будет веры, «ни капли» веры, если Сам Бог не захочет дать человеку веры. В одном из своих творений, «О предопределении святых», отец Церкви так высказывается против веры, как задатка, который человек может принести Богу: «Итак, мы должны показать, что вера, из-за которой мы являемся христианами, есть дар Божий, – если только можем сделать это прилежнее, чем показали в стольких томах. Но прежде, думаю, следует ответить тем, кто говорит, будто приведенные нами божественные свидетельства имеют следующий смысл: дескать, саму веру мы имеем от самих себя, а возрастание ее – от Бога. Словно вера нам не даруется от Него, а только возрастает в нас от Него, в соответствии с той заслугой, что началась она от нас самих! Итак, они продолжают держаться того мнения, которое сам Пелагий на епископальном суде в Палестине, как свидетельствует протокол того заседания, был вынужден осудить: «Благодать Божия даруется по нашим заслугам». Ведь, по их мнению, не в том обнаруживается действие Божией благодати, что мы начинаем верить, но скорее в том, что из-за этого нам даруется способность верить полнее и совершеннее. И потому сперва мы отдаем Богу начало нашей веры, чтобы воздалось нам ее прибавление; и так же бывает, если что иное с верностью просим»12. В пример блаженный Августин ставит апостола Павла, который из явного и жестокого гонителя христиан сделался ревностным верующим христианином и, не иначе как посредством благодати Божией. При всём этом отец Церкви подчёркивает то, что благодать сделала апостола Павла верующим помимо его же воли: «Обращен Тем, Кому предстояло это сделать, по слову пророка: «Ты, обратив, оживишь нас» (Пс. 84, 7), — чтобы не только из нехотящего стал желающим веровать, но и чтобы от преследователя претерпеть гонения, защищая ту веру, которую ранее преследовал»13. Эти слова наталкивают на мысль о том, что здесь нет ни единого слова о предопределении, но лишь о том, что человек не имеет своей собственной свободы и благодать Божия с необходимостью и безвозвратно, насильно, может повлиять на выбор и решение человека.

Однако, когда мы проникаем своим умом в иные слова Августина, всё становится на свои места. Так он говорит о том, что никто из предузнанных и предопределённых «не погибнет, поскольку все они избраны. А избраны они, поскольку призваны по намерению, и не по своему, а по Божиему»14, так как «если кто-либо из них погибнет, то погрешает Бог, но никто из них не погибнет, ведь Бог непогрешим. Если кто-либо из них погибнет, то Бог бывает побежден человеческой порочностью, но никто из них не погибнет, ибо никакой вещи не победить Бога»15. Но ещё более ярко раскрывается учение блаженного Августина о предопределении Божием на примере Иуды, который был изначально в числе апостолов, а после предал Христа. По мнению блаженного, Иуда был лишь средством, путём, марионеткой в руках предопределения Божия. Именно благодаря тому, что Иуда не был предопределён ко спасению, Господь использует его в Своих целях, а ещё частнее, через предательство Иуды Господь исполняет Свой план о спасении человеческого рода. Прочие апостолы были избраны для спасения, но «не так, как был избран Иуда на дело, к которому был пригоден. Ибо он был избран Тем, Кто умеет даже и злыми пользоваться во благо, так что через проклятое дело (Иуды) Он исполнил то почетнейшее дело, ради которого пришел. Итак, когда мы слышим: Не двенадцать ли вас избрал Я, но один из вас - диавол? (Ин.6:70) - надлежит нам считать, что первые избраны по милосердию, а второй - по суду; первых избрал Он для приобретения Своего Царства, второго - для пролития Своей крови»16.

Из творений Августина видна пытливость и в отношение того, что он пытался «разгадать» «судьбы Божии» и ответить на вопрос подобного содержания: «А чем руководствуется Бог при предопределении некоторых людей к вере?». В частности, эта мысль прослеживается в таком вопрошании западного отца Церкви: «Если дать или не дать веру зависит только от Бога, то почему Он не даст веру всем? И почему Он дает веру одним людям, а не другим?»17. Ответ находится в действии справедливости Божией, которая была проявлена к падшему роду. Для самого Августина, если бы Бог не спас человеческий род, то это было бы справедливым в отношение человеческого рода. Но Бог «переступил» через Свою справедливость и по милости дал возможность спасения каждому в отдельности, пусть даже в число спасённых входят только предопределённые. Августин считает неправомерным обвинять Бога в какой-либо несправедливости, в том числе и в отношение того, почему одни получают дар веры, а другие не получают, в то время, когда Бог мог бы вполне справедливо и не дать спасения никому. Так западный отец Церкви говорит: «Почему же дается не всем, это не должно волновать верного, который верует, что от одного человека все пошли в осуждение, без сомнения справедливейшее: так что не было бы никакого упрека Богу, даже если бы никто оттуда не был избавлен»18.

Во всех вышеизложенных словах мы приходим к выводу, что в человеке вера, как некая действующая сила, даруемая Богом, вполне возможна. Августин утверждает, что эта сила является непосредственным даром Божиим, которого человек достигает не своими усилиями или приобретением восполнения от благодати Божией уже существующего задатка веры. Веру человек получает исключительно от Бога и по Его неизменному и безошибочному предопределению. Основанием же веры является Господь Иисус Христос и Его Воплощение.

Было рассмотрено об истоках веры, о её действительности и возможности, но не было изложено определения веры, её способностей в познании вещей в представлении самого блаженного Августина, и с точки зрения критического подхода к разбираемой нами теме.

Для блаженного Августина вера есть согласие, сочувствие на ту или иную мысль. Без этого согласия, сочувствия решительно не может быть никакой веры. В частности, он говорит, что «верить есть не что иное, как мыслить о чем-то с согласием»19 , а «если устранить согласие, то устраняется и вера, потому что без согласия нет веры»20. Данный тезис западного отца Церкви является вполне объективным. В объективности и бесспорности этого утверждения человек убеждается ежедневно, ведь если человек с чем-то не соглашается в своих мыслях,  с предлагаемым ему предметом, то связь с этим предметом прекращается. В таком случае ни о каком диалоге между человеком и предлагаемым ему предметом, речи и быть не может, так как его несогласие делается непреодолимой преградой между самим человеком и предлагаемым ему предметом. Если же что-либо принимается им с безусловным согласием, в том он и не сомневается, но с полной верой отдаётся предлагаемому предмету. Но, как кажется, будет не лишним оговориться и дополнить блаженного Августина, что принятие чего-либо с согласием есть следствие того, что душа уже заранее была подготовлена к принятию какого-либо утверждения мыслью. А это значит то, что вера является своеобразным состоянием души, которое формируется на протяжении всей жизни человека, но появляется благодаря тому, что Господь предопределяет ко спасению.

Предметом для веры, по блаженному Августину, является то, что невидимо для нас ни посредством самих чувств, ни посредством разума: «Ведь все, что мы знаем, удерживаем схваченным разумом»21. Но тем не менее, вера сама по себе является при должном её развитии и направлении к искомой вещи тем залогом, который обеспечит в будущем познание того, что является неизведанным на данный момент. Об этом говорит один из исследователей наследия отца Церкви Иван Васильевич Попов (1867 - 1938): «Вера, принимающая за истину известное положение и в то же время сознающая, что у неё нет для этого твёрдых разумных оснований, носит в себе залог дальнейшего развития, так как она стремится превратиться в знание»22. Сам блаженный Августин неоднократно приводит в своих творениях одни и те же слова из книги пророка Исаии, в которых заключается мысль о взаимоотношении между познанием, как наградой за веру, и самой верой. Так блаженный Августин говорит: «Ведь одно дело - верить, а другое - понимать, и сперва мы должны поверить в то великое и божественное, что стремимся понять, - а если бы это было не так, напрасны были бы слова пророка: «Если вы не поверите, вы не поймете» (Ис 7, 9)»23 и ещё: «…но Божественное милосердие противостояло и продолжает противостоять этим еретикам через духовных мужей, которые удостоились принять и исповедовать вселенскую веру не только в этих словах, но также познавать и понимать ее (непосредственно) через откровение от Господа. Ведь написано: Если не поверите, не узнаете (Ис 7:9)»24.

Нельзя назвать найденным и познанным то, что хоть и воспринимается верой, но тем не менее не сопровождается знанием. Более того, Августин утверждает то, что всякому познанию предшествует исключительно вера и если этого залога, веры, не будет при неизвестности искомого предмета, то в конце концов мы никогда не придём к самому искомому предмету и он так и останется для нас недосягаем. Вот что говорится по этому поводу у блаженного в его творении под названием «О свободе воли»: «Он говорит уже верующим: «Ищите, и найдете» (Мф 7, 7). Ведь о том, во что верят, нельзя сказать, что оно найдено, если оно неизвестно, и никто не способен к обретению Бога, прежде чем поверит в то, что затем собирается познавать»25. Об уверенности в достижении познания вещей невидимых и об обретении их блаженный Августин говорит следующее: «веруя тому, чего не видим, мы за таковую веру удостоимся увидеть то, чему веруем»26.

Достоинство веры в познании вещей состоит в том, что она делает способной к познанию душу посредством очищения её от всего того плотского, страстного, что ослепляет зрение души в видении, созерцании невидимого. Подтверждением данной мысли вполне могут служить следующие слова блаженного Августина в отношение познания догматов веры: «Вот эта вера, которая в немногих словах содержится в Символе, дается современным христианам для того, чтобы они ее придерживались. Эти немногочисленные слова стали известны верным, чтобы, веруя, они подчинялись бы Богу; подчиняясь, правильно бы жили; правильно живя, очищали бы сердце и чистым сердцем познавали бы то, во что верят»27. Понять более глубоко мысль Августина о познании через веру и чистоту сердца истин веры помогают слова профессора Ивана Васильевича Попова (1867 – 1938): «Причина такого действия веры состоит в том, что благодаря ей человек очищается от пристрастия к телесному и чувственному. Мы уже знаем, что все заблуждения в области философии и религии зависят, по учению блаженного Августина, от насильственного вторжения в процесс чистого мышления или конкретных образов, или плотских желаний и страстей, сила же тех и других коренится в греховной привязанности к телесному. Отсюда победить это пристрастие значит ослабить власть над мышлением фантазмов и импульсов извращённой воли и этим путём освободиться от препятствий к познанию духовной истины. В учении о вере как условии знания блаженный Августин постоянно возвращается к этой мысли, хотя высказывает её в общей форме и не даёт психологического анализа влияния веры на мышление, который можно было бы поставить в параллель с исследованием о причине заблуждений…Всякий ищущий истину переходит от незнания к знанию, поэтому, вступая на путь искания, он ещё не понимает, какой образ жизни должен вести, чтобы оказаться способным усвоить предлагаемое учение. Только подчинившись известному режиму по доверию к авторитету, он узнаёт впоследствии, насколько разумно было всё то, чего от него требовали»28.