Понятие имплицитности в лингвистике

       Пресуппозиции являются универсальными для любого языка, но не тождественными, так как каждый народ имеет свой уникальный социальный опыт, в связи с чем фреймы английского языка не всегда полностью соответствуют аналогичным в русском языке, и для преодоления сбоя в коммуникации необходимы дополнительные фоновые знания, социокультурный комментарий при переводе.

       Презумпции (предтекстовые мыслительные операции) необходимые для порождения текста в английском языке являются универсальными и тождественными предтекстовым операциям в русском языке. Это обусловлено общностью протекания мыслительных процессов у носителей разных языков.

       В английском языке имплицитные конструкции на основе презумпции, как и в русском языке, подразделяются на три группы: имплицитные конструкции, построенные на основе категорического силлогизма, имплицитные конструкции, построенные на основе антилогизма и имплицитные конструкции, построенные на основе условно-категорического силлогизма.

      В английском языке в сфере сложносочиненного предложения с имплицитным смыслом на основе презумпции формальными показателями, маркерами, имплицитных пропозиций являются сочинительные союзы. При этом маркером силлогизма выступает союз and, а маркером антилогизма

выступает союз but.

       Имплицитные конструкции на основе предтекстовых операций условно- категорического силлогизма в английском языке реализуются условно-следственными сложноподчиненными предложениями с подчинительным союзом «if...», со сказуемыми, выраженными глаголами только в таких временных формах, которые характеризуют выражаемые этими глаголами действия как действия, которые или совершатся в будущем, или нереальны, то есть всеми временными формами условных сослагательных предложений

(conditional sentences subjunctive mood).

        В английском языке условно-следственное придаточное предложение может вводиться отрицательным союзом unless, который имеет то же значение, что «if... not», но более выразителен.

       В английском языке, так же как и в русском, в главном предложении могут употребляться модальные глаголы в форме сослагательного наклонения (could, might)» [Жарина  2006: 10-19].

Сопоставление единиц английского  и русского языков позволяет сделать  вывод о наличии в обоих  языках универсальных структур с  имплицитными звеньями: имплицитных  конструкций на основе пресуппозиции  и имплицитных конструкций на основе презумпции.

       Таким образом, выделяются следующие виды имплицитных предтекстовых операций: пресуппозиция и презумпция. 

2.2 Способы имплицитного  выражения в английском и русском  языках 

Способы имплицитного выражения  в языке чрезвычайно разнообразны.

1. «Одним из наиболее  изученных способов имплицитного (в некотором смысле) выражения  смысла являются косвенные речевые акты. Заметим, что то, что называют косвенными речевыми актами, представляет собой внутренне неоднородную область. Необходимо различать здесь, по крайней мере, два принципиально разных типа «косвенных коммуникаций: собственно косвенные речевые акты и компрессированные цепочки речевых актов.

     Собственно косвенные речевые акты  представляют собой, так сказать, речевые акты в «переносном значении». В таких случаях «прямое», исходное значение данного речевого акта лишь мотивирует переносное, вторичное значение и как таковое в дискурсе отсутствует: Ты почему до сих пор не спишь? очень приблизительно »  ‘иди немедленно спать’; собственно вопроса здесь нет, и для осуществления данного речевого действия вполне можно было просто сказать (хотя и с существенным изменением общего значения): Иди немедленно спать!» [Шатуновский 2004: 262]. «Иногда люди предпочитают не сообщать о своих коммуникативных намерениях прямо, но делают это в имплицитной форме. В этих случаях они осуществляют одно (задуманное ими) речевое действие, воспользовавшись другим. Например, задавая вопрос и тем самым будто бы ожидая от слушателя предоставления нам какой-то информации, мы можем на самом деле обращаться к нему с просьбой и тем самым побуждать его совершить какое-то действие. Характерные примеры — вопросы вида: Вы не могли бы закрыть окно?

       Прояснить реальную цель высказывания в ряде случаев помогает его содержание. Например, во всех приведенных примерах речь идет о некотором будущем действии, совершение которого предицируется слушающему, что характерно для просьб, приказаний и т. п.. Однако иногда иллокутивная цель косвенного речевого акта менее очевидна и не связана непосредственно с содержанием высказывания, как, например, в имплицитных директивах вида:  It’s getting cool here (может интерпретироваться как просьба закрыть окно). The bar will close in 10 minutes (просьба к посетителям поторопиться сделать последний заказ).

      Существенным подспорьем в интерпретации косвенных речевых актов являются коммуникативные правила речевого общения, сформулированные П. Грайсом.» [Неустроев 2008: 11]. Согласно Г. П. Грайсу, «в своем речевом поведении люди следуют четырем универсальным правилам (максимам) коммуникации, вытекающим из обязательного для любого коммуниканта "принципа кооперации", это: 1. максимa полноты информации; 2. максимa качества ("Говори правду!"); 3. максимa релевантности ("Не отклоняйся от темы!"); 4. максимa манеры ("Говори ясно, коротко и последовательно!")». «В ряде случаев коммуниканты, с точки зрения эксплицитных смыслов, нарушают эти максимы. Как правило, это именно те случаи, когда говорящий вуалирует истинную цель своего речевого действия и заинтересован в имплицитном способе ее выражения. Так ребенок, указывающий в магазине игрушек на плюшевого зайца с вопросом "What’s this?", нарушает максиму полноты информации, поскольку очевидно, что ответ хорошо ему известен. Данный вопрос может служить сигналом бабушке, что ребенку хочется такую игрушку и он просит ее купить».

2. «Компрессированные цепочки речевых актов возникают в тех случаях, когда какое-то высказывание, являющееся тем или иным речевым актом, полностью сохраняя свое значение в данном дискурсе, «запускает» коммуникативно-логический вывод некоторого имплицитного речевого акта (или целого их ряда), возникающего в данном пункте дискурса. Ср. пример Серля:» «Let’s go to the movies tonight ‘Давай пойдем в кино вечером’ — I have to study for an exam ‘Я должен готовиться к экзамену’». «Для того, чтобы сделать ситуацию нагляднее, выразим отказ еще “имплицитнее”: Давай пойдем вечером в кино. — У меня завтра экзамен.  Конечно, здесь есть имплицитный отказ пойти в кино, но сообщение о том, что Х должен готовиться к экзамену, сохраняет все свое значение и релевантность, выражая причину отказа: У меня завтра экзамен ® ‘поэтому я должен готовиться к экзамену, поэтому я не могу пойти в кино, поэтому я отказываюсь’. Из всей цепочки этой цепочки эксплицитно формулируется только одно звено: основание, причина, по которой..., остальное —  выводится. Аналогично: Я хочу пить — ‘... поэтому дай мне напиться‘, Вы стоите на моей ноге! — ‘ сойдите...’».

3. «Потенциально компрессированные  цепочки речевых актов. Другой тип компрессированных цепочек речевых актов — это такие речевые акты, которые в зависимости от того, как конкретно, актуально развертывается ситуация, выражают только то, что эксплицитно сказано, или же «возбуждают» коммуникативную импликатуру и продуцируют “скрытый” речевой акт, образуя вместе с ним компрессированные цепочки речевых актов. При этом обе возможности сразу программируются говорящим».  «Например: Есть здесь где-нибудь поблизости аптека? Если аптеки нет, то это остается просто вопросом, но если есть, то вопрос уже подразумевает, имплицирует, по «принципу максимальной кооперации» , другой вопрос: ‘Где она находится?’». «В целом вопрос прочитывается так: Есть ли здесь где-нибудь поблизости аптека, и если, есть, то скажите, где она находится. Многие из таких потенциальных компрессированных цепочек речевых актов уже полностью или частично конвенционализовалиcь, превратились в конвенциональные модели деривации потенциальных компрссированных цепочек речевых актов, иногда и с устойчивым лексическим составом: У вас нет спичек? = ‘… Если есть, дайте’ Вы не сходите на следующей остановке? – ‘... если нет, то пропустите меня’; Вы не знаете, когда отправляется поезд... – ‘... если знаете, скажите’; и т.д».

4. «Намеки. Особую область имплицитной коммуникации образует обширное царство намеков. В статье Кобозева, Лауфер [Кобозева, Лауфер 1988. № 5] сделана попытка раскрыть специфику намека как одного видов из непрямых речевых действий, выявлены и описаны различные виды и способы «намекания». В качестве признака намеков в работе рассматривается их «нетривиальность». Как представляется, этот критерий не является достаточным; можно привести примеры весьма нетривиальных косвенных речевых актов. Так, когда Френсис Дрейк опускал палец в воду и, попробовав затем ее на вкус, говорил: Вода соленая! Значит, это владения Британской короны, то он весьма имплицитно и нетривиально передавал смысл Британия — владычица морей. Но мы не можем сказать, что это был намек. Для намеков характерно весьма специфическое отношение между прямым, буквальным, и имплицитным смыслом. Отличительной особенностью намеков, как представляется, является то, что это такое дискурсивное образование, которое программируется говорящим как имеющее и сохраняющее — — в аспекте их интерпретации адресатом — двойной смысл. При том, что с точки зрения замысла говорящего подлинной целью намека является доведение до адресата именно имплицитного смысла. Если говорить точнее, то в случае интерпретации намеков имеет место динамическое «колебание» между возможностями буквальной и имплицитной интерпретации, так и не разрешающееся окончательно ни в одну, ни в другую сторону. Задача говорящего в этом случае — создать такую дискурсивную единицу, которую можно было бы интерпретировать и так (в буквальном, прямом смысле), и этак (в имплицитном смысле). Сущность намека, в прототипическом случае нормального намека, в ситуации его реализации как раз и состоит в том, что для получателя высказывания  так до конца остается неясным, является ли это намеком. С точки зрения легко- или труднодоступности (выводимости) имплицитной интерпретации» намеки делятся на намеки «прозрачные, тонкие, темные и т.д. намеки» . «Прозрачность намеков обусловлена их малой релевантностью, не совсем релевантность в буквальном смысле; чем меньше степень релевантности, тем прозрачнее намек. Заметим, что чем «прозрачнее» намек, чем легче его дешифровать, тем в меньшей степени он является намеком; когда намек становится совершенно прозрачным и ясным, он перестает быть намеком».

«Неустранимая, конституирующая  существо намеков неопределенность в отношении наличия имплицитной  интерпретации обусловливает повышенную вероятность коммуникативных неудач, связанных с неверным пониманием адресатом коммуникативного намерения  говорящего»: «непонимания адресатом намеков, с одной стороны, и ошибочной интерпретации им не-намеков как намеков, с другой.  Это делает намеки обоюдоострым оружием, поскольку дает адресату возможность» «демагогически», «намеренно как бы не понимать, игнорировать, если ему это нужно, имплицитный смысл намека в одних случаях, и столь же демагогически трактовать не-намек как намек в других.

5. «Двусмысленные речевые акты (высказывания). Весьма сходны с намеками речевые акты, которые мы будем называть двусмысленными речевыми актами (высказываниями). В случае намека имеется подлинный его смысл, который говорящий хочет довести до адресата. В случае двусмысленных высказываний, как и в случае намеков, имеются два сосуществующих в одном пункте дискурса смысла (прямой и имплицитный, выводной) или два выводных смысла (когда собственно и только в прямом смысле, без его «достройки» с помощью импликатур высказывание не может функционировать в данном дискурсе), однако в отличие от намеков ни один из этих смыслов не является привилегированным, основным с точки зрения намерения говорящего донести (именно) его до (нужного) адресата, интенция, замысел говорящего заключается в том, чтобы неопределенность в отношении того, как именно нужно понимать данное высказывание, сохранилась не только потенциально, но и по существу, чтобы адресат, поняв оба возможных смысла, так и остался до конца в неведении, какой именно из них имеется в виду. Чаще всего ради игры: After you get married, kiss your wife in places where she has never been kissed before. Но может быть и серьезно. Например: Сальери:  Did my work please you? — Моцарт: I never knew that music like that was possible. — Сальери: You flatter me. — Моцарт: No, no! One hears such sounds and what one can say but: Salieri! (“Amadeus”). Сальери: Как вам понравилась моя новая работа? —  Моцарт: Я не знал, что возможна такая музыка! ® ‘… такая прекрасная музыка’ или ‘… такая ужасная музыка’; Сальери: Вы мне льстите. Моцарт: Нет, нет! Услышав такие звуки, остается сказать только одно: Сальери! ® ‘… Сальери всегда пишет замечательную музыку’ и ‘… Сальери всегда пишет отвратительную музыку’ (к/ф “Амадей). Моцарт хочет, с одной стороны, быть вежливым и не огорчать своего коллегу-композитора, а с другой  он, соблюдая морально-коммуникативный принцип искренности, хочет говорить правду, не хочет лгать. Поэтому высказывание (оба приведенных выше высказывания Моцарта) строятся таким образом ,чтобы они могли быть интерпретированы двумя различными способами; при одной интерпретации высказывание является вежливым, отвечающим правилам речевого этикета, не рекомендующим говорить неприятную адресату правду (речевой акт высокой оценки), при другой — правдивым (речевой акт уничтожающей оценки)».

6. «Ирония. Только тонкая грань отделяет оценочные двусмысленные высказывания от иронии. Такие высказывания становятся ироническими, как только их два смысла теряют равноправность и противопоставляются друг другу на разных уровнях интерпретации высказывания: положительный смысл становится поверхностным «кажущимся» смыслом, а уничижительный смысл отрицательной оценки становится глубинным подлинным смыслом. На поверхности это обстоятельство может проявляться в специфической иронической интонации» [Шатуновский 2004: 272].

7. «Сверхнеоднозначность. Наличие, наряду с возможной однозначной, буквальной интерпретацией высказывания, различных возможностей его неоднозначного понимания приводит к возникновению  неоднозначности более высокого уровня (так сказать, сверхнеоднозначности) на уровне неоднозначности между разными возможными видами неоднозначности (двусмысленности) вместе с возможностью однозначного понимания высказывания. Так, высказывание Х при обсуждении на кафедре работы преподавателя Y-а: Работу мы видим и результаты тоже налицо…сверхнеоднозначно с коммуникативной точки зрения. То, что человек работает и при этом достигает каких-то результатов, обычно уже само по себе оценивается хорошо. При подобной стандартной интерпретации это высказывание является однозначным высказыванием (однозначно «достраивающимся» до положительной оценки). Однако качество работы может в принципе быть и неудовлетворительным, а результаты — ничтожными или отрицательными. Поскольку качество работы и ее результатов эксплицитно не указано и в принципе оно может быть и плохим, то такое высказывание в определенной ситуации может быть задумано автором и понято слушателями как намек, или как двусмысленное высказывание, или как ироническое высказывание. Поэтому оно также может быть ошибочно понято или демагогически или шутливо интерпретировано как намек, двусмысленное или ироническое высказывание, являясь по своему подлинному замыслу стандартной незамысловатой похвалой».

Следовательно, мы выделили 7 способов имплицитного выражения  смысла. Среди них: косвенные речевые  акты, компрессированные цепочки  речевых актов, потенциально компрессированные  цепочки речевых актов, намеки, двусмысленные  речевые акты, ирония и сверхнеоднозначность.

Заключение

       Таким образом, проведя обзор отечественных и зарубежных работ, описывающих категорию имплицитности, мы пришли к выводу, что

исследователи обычно развивают  теорию о широкой трактовке косвенности, согласно которой «в имплицитных  актах происходит сдвиг коммуникативного намерения относительно его формальной грамматической