Насилие как способ совершения преступления

     Третьим особенным признаком угрозы является её интенсивность.  Установление  степени  интенсивности угрозы позволяет отграничить угрозу применения насилия при разбое от угрозы  насилием  при  грабеже,  дает возможность определить,  представляет ли угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью или нет.  Последнее  обстоятельство  имеет значение  для квалификации угрозы по ст.119 или ч.2 ст.318 УК РФ,  а в других случаях для назначения наказания,  соразмерного содеянному. Наличие общих признаков угрозы применения насилия в сочетании с теми или другими особенными признаками характеризует её общественную  опасность и противоправность.  Романков А.Н. считает необходимым относить к пси2хическому насилию не только угрозы, но и любое информационное, а также некоторые виды вне информационного воздействия,  когда умысел виновного направлен главным образом на причинение вреда именно психике потерпевшего,  а нарушение физических функций организма не является существенным и требующим самостоятельной уголовно- правовой  оценки.  С  учетом этого психическое насилие определяется им как общественно опасное противоправное умышленное информационное или  вне информационное  воздействие на психику человека вопреки или помимо его воли. 13

      Психическим принуждением является также воздействие на человека и требование от него определенного поведения путем применения физическо2го или  психического принуждения к другому лицу,  в судьбе которого он 2заинтересован. Такой механизм нередко имеет место при захвате заложников,  когда,  избивая жертву или применяя к ней пытки,  преступники пытаются оказать воздействие на любое третье лицо и добиться от него совершения (отказа от совершения) каких-то действий.  В этом случае требуемые  действия  (бездействие) третьего лица будут результатом психического давления на него.  В качестве примера можно привести уголовное дело в отношении Храмцова В.А. и Мелехина Р.А., которые, отбывая в ко2лонии наказание в виде лишения свободы  и  вооружившись  заточками,  с целью  совершения  побега захватили в качестве заложника представителя администрации.  Они потребовали предоставления им автомобиля и беспрепятственного выезда из колонии.  Для подкрепления своих требований они угрожали убийством заложника,  затем, чтобы показать серьезность намерений, нанесли ему резаную рану правого предплечья. Таким образом, физическое насилие над заложником использовалось преступниками в качестве  средства психического принуждения руководства колонии к совершению действий в интересах преступников. После этого автомобиль был преступникам предоставлен, а ворота открыты. Затем была проведена специальная операция по захвату преступников и освобождению  заложника.  Во  время этой операции один из преступников был смертельно ранен, но перед этим он успел причинить тяжкий вред, здоровью заложника, нанеся ему удар заточкой  в грудную клетку. Предоставление автомобиля и выезда за пределы колонии осуществлялось в рамках психического принуждения, без превышения пределов причинения вреда.  На действия по обезвреживанию преступников распространялись правила необходимой обороны, поскольку ими осуществлялось  общественно  опасное  посягательство.  Причинение  смерти преступнику было признано правомерным. Условия, характеризующие  преодолимое  физическое  принуждение  и психическое принуждение,  могут быть подразделены на условия, характеризующие принуждение,  и условия, относящиеся к причинению вреда. Объ2ектом охраны при принуждении являются,  как отмечалось  выше,  только правоохраняемые  интересы,  следовательно,  принуждающий,  осуществляя воздействие на человека, посягает на его законные права и интересы, на законные права и интересы его близких родственников. Защищать незаконные интересы путем причинения вреда законным интересам нельзя.  Угроза совершения законных действий, хотя и нежелательных для человека, которому она адресуется, принуждением не является. 

     Практическим работникам правоохранительных органов  и  суда  важно знать критерии,  позволяющие отграничить угрозу насилием,  опасным для жизни или здоровья потерпевшего,  от угрозы насилием,  не опасным  для этих  благ  человека,  угрозу  убийством или причинением тяжкого вреда здоровью от угрозы насилием меньшей степени интенсивности.

     Разграничение этих видов угрозы представляется возможным при рассмотрении форм (способов) выражения угрозы.

     Угроза может быть выражена демонстрацией оружия,  словесно, жестами, действиями, самой обстановкой совершения преступления. В зависимости  от  того,  каким способом и насколько конкретизировано выражается угроза, она может носить определенный или неопределенный характер.

     Угроза, выраженная  демонстрацией оружия, всегда носит  определенный характер, так как, применяя то или иное оружие (пистолет, кастет, кинжал), существует реальная угроза жизни (смерть или причинение  тяжкого вреда здоровью). Поэтому такая угроза всегда является психическим насилием,  содержащим запугивание смертью или нанесением тяжких телесных повреждений.

       Например, Иванов В.А. и Быков В.А. напали с целью завладения иму2ществом  на  гр-на  Короткова.  Иванов  приставил к груди потерпевшего финский нож, а Быков сорвал часы и похитил другие вещи. Квалифицировав это деяние как разбой,  суд признал психическое насилие, примененное к Короткову,  опасным для жизни или здоровья.  Помимо этого, в приговоре было отмечено, что угроза финским ножом представляет угрозу причинением потерпевшему смерти или тяжкого вреда здоровью. 14

     Аналогично следует оценивать и  угрозу,  выраженную  демонстрацией предметов,  используемых в качестве оружия.  К ним следует отнести как реального осуществления угрозы.

     При разбое,  согласно разъяснениям, данным Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении от 27 декабря 2002 г.  " О судебной практике по делам о  грабеже и разбое", "в соответствии с Федеральным законом от 13 ноября 1996 г. «Об оружии" и на основании экспертного заключения  необходимо устанавливать,  является  ли  примененный при нападении предмет оружием, предназначенным для поражения живой или иной цели.  При наличии к  тому оснований,  предусмотренных Законом,  действия такого лица должны дополнительно квалифицироваться по ст.222 УК РФ.  Под предметами, используемыми в качестве оружия,  следует понимать предметы, которыми потерпевшему могли быть причинены телесные повреждения,  опасные для жизни  или здоровья (перочинный или кухонный нож,  бритва,  ломик, дубинка, топор,  ракетница и т.п.),  а также предметы, предназначенные для временного поражения цели (например, механические распылители, аэрозольные и другие устройства,  снаряженные слезоточивыми и раздражающими веществами).  Если  лицо лишь демонстрировало оружие или угрожало заведомо негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, например макетом  пистолета,  игрушечным кинжалом и т.п.,  не намереваясь использовать эти предметы для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, его действия (при отсутствии других отягчающих обстоятельств) с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как  разбой,  ответственность  за который  предусмотрена ч.1 ст.162 УК РФ, либо как грабеж, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия".15

     Угроза применения физического насилия, выраженная словесно, так же как и угроза, жестами, обычно носит определенный характер.

     Наличие определенности выражения угрозы дает возможность четко установить, каким вредом угрожает виновный, а, следовательно, степень интенсивности  психического  насилия:  является ли оно угрозой насилием, опасным для жизни или здоровья, в частности угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, либо оно представляет угрозу применения насилия, не опасного для жизни или здоровья потерпевшего.

     "При  словесной  угрозе преступник,  как правило,  точно называет вред,  которым он грозит (например, "убью", "зарежу", "зарублю", "кошелек или жизнь").  Так,  Авдеев и Сучков на платформе железнодорожной станции напали с целью завладения имуществом на  гражданина  Степанова и, угрожая его " порезать и сбросить с платформы", отобрали две поллитровых бутылки водки.  Словесная угроза, примененная Алексеевым, Авдеевым и Сучковым,  явилась психическим насилием,  опасным для жизни  или здоровья потерпевшего". 16

     При квалификации таких  действий  нередко  возникают  затруднения, поскольку  не  всегда достаточно очевидно,  опасным или не опасным для жизни или здоровья потерпевшего насилием  угрожал  виновный.  Исходить при оценке характера такой угрозы лишь из тех  представлений,  которые сложились у потерпевшего,  очевидно,  нельзя, так как они могут содержать субъективные ошибки.

      В соответствии  с разъяснениями,  данным Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении от 27 декабря 2002 г.  " О судебной практике по делам о грабеже и разбое",  " в тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела:  места и  времени  совершения преступления,  числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему,  субъективного восприятия угрозы,  совершение каких-либо конкретных демонстративных действий,  свидетельствующих о намерении нападавших применить физическое насилие и т.п." 17

    От субъективного  восприятия неопределенно выраженной угрозы в качестве опасной или не опасной для жизни или здоровья  зависит  степень принуждения,  которому потерпевший,  в его собственных глазах был подвержен.  Поэтому оценка характера примененной угрозы  должна  производиться в пределах опасений,  возникших у потерпевшего. Если, например, потерпевший воспринял угрозу как не опасную для  его  жизни  или  здоровья, действия виновного нельзя квалифицировать в качестве разбоя.

     С другой стороны,  убеждение потерпевшего в намерении  преступника применить опасное для жизни или здоровья физическое насилие может сложиться и при отсутствии соответствующих объективных данных.  В связи с этим необходимо тщательно исследовать,  имело ли субъективное восприятие потерпевшим характера угрозы реальное основание в  обстановке  совершения преступления и действиях преступников.  Отсутствие такого основания свидетельствует  о  необходимости  квалификации преступления в качестве насильственного грабежа, но не разбоя.

     Из словесной угрозы обычно усматривается, причинением, какого физического вреда преступник конкретно угрожает.  Если преступник угрожает потерпевшему причинением смерти,  тяжкого или иного вреда здоровью, то на лицо психическое насилие, опасное для жизни или здоровья. Не вызывает сомнений,  что угроза "откусить палец" или "отрезать нос"- это психическое  насилие,  опасное  для здоровья потерпевшего,  а "сбросить с движущегося поезда" - опасное для жизни,  представляющее угрозу  убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. 

     Угроза насилием,  выраженная словесно, может быть и неопределенной по своему характеру,  когда из существа этой угрозы и сопутствующих ей обстоятельств не видно, каким по интенсивности насилием угрожает преступник, например, когда он грозит "разделаться" с потерпевшим. При такой угрозе можно предполагать  запугивание  физическим  насилием,  как опасным, так и не опасным для жизни или здоровья потерпевшего.  Однако такая  угроза  (естественно,  если ей сопутствует требование передать имущество потерпевшего или стремление преступника удержать  уже  похищенное  имущество)  всегда  содержит  в себе запугивание насилием,  по

меньшей мере не опасным для жизни или здоровья.

      Поскольку же преступник несет ответственность за совершенные,  а не предполагаемые действия,  постольку неопределенная словесная угроза  применением насилия должна рассматриваться как  покушение  на  грабеж,  сопряженный с насилием,  если преступник не завладел чужим имуществом, или грабеж, соединенный с насилием, если преступнику удалось завладеть имуществом потерпевшего,  но  не  как разбой.  Например,  по п. «г" ч.2 ст.161 УК РФ должны квалифицироваться действия Припадычева Ю.Ф.  и Шуняева  Б.А.,  которые с лежавшего пьяного гр-на Антонова сняли пиджак, свитер,  наручные часы и похитили 40 рублей денег.  Когда  потерпевший пытался оказать сопротивление грабителям, последние говорили ему "лежи и молчи, а то разделаемся с тобой." 18

     Представляет интерес вопрос о психическом отношении преступника  к характеру  неопределенно выраженной им угрозы.  При условии восприятия потерпевшим угрозы как опасной для жизни или здоровья вряд ли возможно требовать,  чтобы  и  виновный рассчитывал именно на такое восприятие.

     Иногда преступник и сам не отдает себе полного отчета в том, насколько интенсивна его угроза, в равной мере допуская, что потерпевший воспримет её как опасную или не опасную. Однако, создается ситуация, которая заведомо для виновного может быть воспринята потерпевшим в качестве опасной для жизни или здоровья,  отрицать возможность оценки  такой угрозы как разбойной, на мой взгляд, нет оснований. 

     Так, если  двое  преступников ночью на безлюдной улице под угрозой расправы требуют передачи им имеющегося у потерпевшего имущества, причем один из них демонстративно держит руку под полой пальто, потерпевший может счесть себя подвергнувшимся разбойному нападению,  поскольку вполне логично предположить,  что преступник держит наготове нож.  Для ответственности за разбой в данном случае вовсе не обязательно,  чтобы виновные  рассчитывали  на то,  что угроза будет воспринята именно как опасная для жизни или здоровья. 

     Установление степени интенсивности угрозы,  выраженной жестами, не вызывает затруднений. Так, обхват преступником руками собственной шеи, соединенный с требованием денег у потерпевшего,  выражает угрозу задушить и поэтому является психическим насилием, опасным для жизни потерпевшего. Угроза, выраженная жестами, может носить и неопределенный характер,  например,  когда  преступник  показывает кулак потерпевшему и сопровождает свои действия требованием передачи имущества.

     Неопределенная угроза жестами может предполагать запугивание насилием,  как опасным,  так и не опасным для жизни или здоровья. Поэтому такая угроза (как и неопределенная угроза, выраженная словесно) должна рассматриваться как угроза насилием,  не опасным для жизни или здоровья потерпевшего.  Будучи сопряжена с требованием передачи имущества или со стремлением преступника удержать уже похищенное имущество,  такая угроза дает основание квалифицировать деяние как покушение на грабеж,  соединенный с насилием, или как оконченный насильственный грабеж в зависимости от отсутствия или наличия факта завладения имуществом. 

     Угроза насилием может быть выражена и действием,  которое само  по себе  представляет  физическое насилие,  не опасное для жизни или здоровья потерпевшего. Однако это не всегда означает, что преступник применил лишь данное физическое насилие, ибо такое действие может являться способом выражения угрозы насилием, опасным для жизни или здоровья. Так,  подталкивание потерпевшего в тамбуре вагона движущегося поезда к двери,  совершенное из хулиганских побуждений или соединенное с требованием передачи имущества, представляет собой угрозу насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего,  а деяние должно  рассматриваться как гроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью,  либо  как разбой.  Угроза действием может носить как определенный, так и неопределенный характер. В примере с подталкиванием потерпевшего в тамбуре  к двери вагона движущегося поезда угроза действием выражена вполне определенно.  Вместе с тем, когда угроза действием, представляющим физическое насилие,  не опасное для жизни или здоровья,  выражается неопределенно, то налицо лишь данное физическое насилие. В практике встречаются случаи, когда лицо, которому предъявлено требование о передаче имущества, под влиянием испуга либо в силу иных причин приходит к ошибочному выводу о том, что в отношении его применена угроза. В других случаях угроза насилием, не опасным для жизни или здоровья, воспринимается как угроза насилием,  опасным для жизни и здоровья.  Тот факт,  что потерпевший находится под впечатлением мнимой угрозы,  объективно  облегчает  преступнику  завладение  имуществом.  Однако  такое ошибочное восприятие действий виновного не дает оснований считать,  что угроза в действительности применена.