Освещение в СМИ вопросов политического характера

              - бомбардировка вооруженными силами иностранного государства (группы государств) территории РК или применение любого оружия иностранным государством (группой государств) против РК.

              - нападение вооруженных сил иностранного государства (группы государств) на Вооруженные Силы РК или другие войска независимо от места их дислокаций.

              - действия иностранного государства (группы государств), позволяющего (позволяющих) использовать свою территорию другому государству (группе государств) для совершения акта агрессии против РК.

              - засылка иностранным государством (группой государств) или от имени иностранного государства (группы государств) вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против РК, равносильные указанным в настоящем пункте актам агрессии.

              - иные действия иностранного государства (группы государств) [40, 105].

              Военный конфликт – острая фаза развития противоречий между государствами, а также военизированными общественно-политическими формированиями.

              Если не введено военное или чрезвычайное положение, журналисты имеют право посещать территорию военного конфликта, искать, получать, распространять информацию о нем, направлять запросы в государственные органы в связи с вооруженным конфликтом, требовать приема должностных лиц.

              При военном положении вводится контроль за работой средств массовой информации, а также их работа используется для нужд обороны [41, 65].

              Журналисты не имеют права распространять определенную информацию о внутренних войсках МВД: информацию о местах дислокации или о передислокации соединений и воинских частей внутренних войск; информацию военнослужащих внутренних войск, принимавших участие в пересечении деятельности террористов, а также сведений о членах их семей.

              Журналисту запрещается, в том числе, при освещении военных конфликтов: открытие или фальсификация общественно-значимых сведений; распространять слухи под видом достоверных сообщений; собрать информацию в пользу постороннего лица или организации, не являющейся СМИ; прочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями. Кроме того, редакциям СМИ и журналистам запрещено злоупотреблять свободой массовой информации, то есть разглашать государственную и иную охраняемые законом тайны, призывать через СМИ к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства, разжигать национальную, классовую, социальную, религиозную нетерпимость или рознь, пропагандировать войну, распространять передачи, пропагандирующие культ насилия и жестокости.  Если в связи с вооруженным конфликтом введено чрезвычайное или военное положение, то права журналистов и редакций СМИ серьезным образом ограничиваются [42, 300].

              Журналисты, профессиональный долг которых – находиться там, где происходит вооруженное столкновение, и принимать непосредственное участие в освещении этих событий нормами международного права (МГП) рассматриваются как гражданское население и лица, которые оказались на территории вооруженного конфликта.

              Журналист, находящийся в опасной командировке в районе вооруженного конфликта, с точки зрения МГП рассматривается как гражданское лицо, и на него в полном объеме распространяется защита, предоставляемая нормами МГП гражданским лицам. Направляясь в зону вооруженного конфликта, журналисту рекомендуется получить удостоверение военного корреспондента международного образца. Данное удостоверение личности, согласно образцу, который приводится в приложении к протоколу №1 к Женевским конвенциям, является доказательством, что владелец такого удостоверения действительно журналист. Его можно получить в различных журналистских организациях или в международных гуманитарных организациях для того, чтобы легче было понять, что это именно журналист. Впрочем на территории СНГ данная форма идентификации журналистов практически не используется. Данное удостоверение играет приблизительно ту же роль, что и форма солдата: оно создает презумпцию. В соответствии со статьей 5, абзац 2 Женевской конвенции III в случае сомнений относительно статуса лица, претендующего на статус военнопленного, такое лицо остается под защитой Конвенции до решения компетентного суда. После длительных дебатов и даже разработки проекта специальной Конвенции ООН отказались от мысли наделения журналистов особым статусом. Они расцениваются просто наравне с населением, не участвующем в конфликте (гражданским лицом).   

              Особым статусом МГП выделяет лишь тех, в чьи обязанности входит оказывать помощь жертвам конфликта: медицинскому персоналу, духовному персоналу, личному составу подразделений гражданской обороны и (косвенно) делегатам Держав-покровительниц Международному Красному кресту (МКК). Все эти лица являются формально нейтральными по отношению к противоборствующим идеям, что не всегда удается журналистам, которым трудно бывает при освещении вооруженного конфликта остаться объективными [43,112]. 

              По отношению к лицам указанных категорий, действует особый юридический режим, и все они должны легко опознаваться, с тем, чтобы предоставляемая им защита носила действенный характер.

              По мнению экспертов, помимо того, что нарукавная повязка не самое эффективное средство защиты по отношению к журналистам в зоне вооруженного конфликта она напротив может сыграть противоположную роль и вызвать негативную реакцию кого-то из противоборствующих сторон, кто оказался недоволен освещением конфликта в прессе и журналист, таким образом, станет легкой мишенью. Также присутствие журналистов с отличительной эмблемой на нарукавных повязках могло бы создать для гражданского населения угрозу подвергнуться нападению противника и тем самым ставит население в опасное положение.

              Если журналист находится рядом с военным объектом или взял в руки оружие, то фактически он отказывается от предоставленной ему МПГ защиты, в этом случае никто не сможет гарантировать ему жизнь, так как военные объекты будут подвергаться нападению в первую очередь. При таких обстоятельствах он действует на свой трах и риск.

              Что касается свободы перемещения журналиста в зоне вооруженного конфликта. Каждое командование пытается установить на этот счет какие-то ограничения: или вводит комендантский час, или специальные пропуска – делается все для того, чтобы посторонний не присутствовал там, где он может увидеть то, что ему не хотят показывать. Это вносит определенные сложности в работу журналиста в зоне конфликта, и в применении положений МГП о защите журналиста как гражданского лица. Многие вооруженные формирования, также требуют от журналиста проходить процедуру аккредитации при их штабе. Опять-таки для того, чтобы контролировать журналиста [44, 69]. 

              Таким образом, очевидно, что способность общества противостоять современным угрозам безопасности напрямую связана с глубиной осознания обществом их масштаба и характера. Здесь особая роль принадлежит журналистскому цеху. Реализуя конституционные права граждан Казахстана на получение правдивой и достоверной информации, журналисты выполняют важнейшую функцию по формированию в обществе реальных представлений о происходящих кризисных явлениях, что повышает способность общества противостоять этим явлениям.

                            2.2.3 Этический аспект освещения журналистами террористических актов

              Являясь решающей силой в конфронтации между государством и террористическими организациями, СМИ способны служить различным политическим целям, играя двоякую роль - как позитивную, так и негативную.     Позитивная роль СМИ связана с развенчанием идеологии и практики терроризма, иных политически мотивированных насильственных действий, а также с использованием информационных каналов для решения задач повышения уровня политической и правовой культуры населения [45, 118].    

              Негативные аспекты деятельности СМИ, как считают отечественные и зарубежные исследователи, являются, главным образом, следствием того, что в условиях либерально-рыночного хозяйства они как субъекты рыночных отношений, руководствуясь его законами, имеют собственные экономические и политические интересы. В условиях всеобъемлющей коммерциализации иногда берут верх не гражданская позиция и профессионализм, а желание любым путем, в ущерб общественным интересам, повысить тираж своего издания или расширить телевизионную аудиторию. Ради получения прибыли и сохранения своего места на рынке глобального информационного пространства некоторые СМИ зачастую готовы использовать  этически недозволенные методы, распространяя по своим каналам подстрекательские, провокационные, а подчас и прямо «инструктивные» информационные сообщения, вследствие чего они становятся своеобразным «пособием»  для будущих террористов [46, 23].     

              Как отмечают сотрудники правоохранительных органов и специальных служб, представители СМИ зачастую серьезно затрудняют деятельность, направленную на предупреждение и пресечение акций терроризма, становятся вольными или невольными пособниками террористов, ставя под угрозу собственные и чужие жизни. Некоторые исследователи считают, что терроризм в современном обществе можно рассматривать как телевизионное политическое шоу. При этом террористы являются актерами, заложники - массовкой, а лидер террористической группы играет роль шоу-звезды. И эти представления могут приносить желаемый террористам результат. Иногда насильники-террористы и журналисты, освещающие их деятельность, - подчеркивается в исследованиях, - представляют собой полноценный тандем политического терроризма. Хотя СМИ и государственные органы имеют общие интересы в борьбе с терроризмом, которые состоят в обеспечении безопасности страны и ее граждан, ликвидации терроризма, разрушающего главные конституционные ценности демократичного общества, однако при освещении деятельности террористов некоторые СМИ часто руководствуются собственными интересами и целями [46, 26].    

              Террористам для максимально успешных действий требуется гласность, реклама в средствах массовой информации. Им жизненно необходимо завоевать и удержать внимание публики к тем проблемам, ради которых они устраивают террористические акты. В печати приводилось мнение одного из американских специалистов по этой проблематике Ф.Хакера, высказанное им на слушаниях в Конгрессе США, который утверждал, что "если бы удалось прекратить скрытую "рекламу" терроризма в СМИ, то тем самым мы сумели бы ликвидировать 75% национального и международного терроризма". Любая огласка, шумиха, сопровождающая террористический акт, отвечает основной цели террористов -  внушить страх перед террористическими организациями. Террористы хотят, чтобы террористический акт принес максимальный ущерб их противникам. Раздувание информации, особенно основанной на непроверенных данных, приводит к возникновению паники, страха, сомнениям в способности властей обеспечить безопасность и стабильность в государстве.    По оценкам исследователей, обычно террористы добиваются благоприятного понимания не самих терактов, но причин, побудивших их к преступным действиям.  Мировая общественность не может одобрить убийства и взрывы, но это не исключает возможность сочувствия тем тяжелым условиям, которые стали катализатором подобных преступлений [47, 27].

              Особое внимание террористы уделяют подведению законной базы под свои действия, добиваясь через СМИ веры населения в то, что террористические действия - это их единственно возможный путь борьбы. В ситуации с захватом заложников террористы могут контролировать и управлять ситуацией, если через СМИ они получают полную информацию о деталях происходящего.    

              Важная задача информационной политики государства состоит в том, чтобы в средствах массовой информации террористы были представлены, в первую очередь, как преступники. Должна главенствовать точка зрения, что похищение людей, взрыв здания или захват самолета - это преступные действия, независимо от побудивших их причин.             

              Настоятельно не рекомендуется разглашать в прессе методы и принципы борьбы с террористами. В передачах, статьях о специальных подразделениях по борьбе с террористами, показе и детальном разборе антитеррористических операций проходит очень тонкая грань между освещением антитеррористической операции и разглашением тайн и методов ее подготовки и проведения. Средства массовой информации хотят быть первыми в показе новостей, своевременно передавая острые и драматические, наиболее эффектные и зрелищные моменты происходящих событий, в том числе, интервью с жертвами, членами их семей, свидетелями, по возможности и с террористами, а также  поиске и добыче секретной информации [48, 112].

        Большой интерес представляет практика освещения борьбы с терроризмом  в мировом и российском информационном пространстве.    

              В отечественной и зарубежной литературе этой проблеме уделено незначительное внимание, серьезные исследования на эту злободневную тему отсутствуют. В литературе отмечается, что стратегия в отношении СМИ во время конфликтов за последние три десятилетия прошла различные фазы. Уже в 70-х годах американские политологи с тревогой заговорили о формировании особой "субкультуры терроризма", основными факторами формирования которой назывались систематический показ неприкрытых сцен насилия, враждебности, жестокости  в кино, по ТВ, в печати. При этом значительная доля нравственной ответственности за рост в стране и в мире терроризма и насильственной преступности возлагалась на американские СМИ, прежде всего телевидение, формирующие мировоззрение миллионов граждан. Во время войны во Вьетнаме журналистам было разрешено присутствовать при всех боевых действиях, свобода передвижения журналистов означала, что они были везде и готовили репортажи о вещах, которые военные предпочли бы сохранить в тайне. Неудачи американских войск во Вьетнаме породили недоверие к СМИ со стороны разработчиков стратегий в области политики безопасности США. Журналисты стали восприниматься американскими военными в качестве силы, которую нужно скорее контролировать и ограничивать, чем поддерживать. Эта установка почти два десятилетия накладывала свой отпечаток на американскую стратегию в области средств массовой информации. Во время войны в Персидском заливе в 1991 году, а также  во время проведения боевых операций на Гренаде, в Панаме и на Гаити эта перемена в отношении СМИ была очевидна. Фундаментальная убежденность в том, что средства массовой информации были виновны в том, что США проиграли войну во Вьетнаме, затрудняла свободу передвижения журналистов из-за воспоминаний об их репортажах об американской армии в Юго-Восточной Азии. Теперь при разработке своей стратегии в отношении СМИ американские военные учитывали необходимо контролировать доступ журналистов в зоны ведения боевых действий, чтобы предотвратить появление негативных репортажей о действиях военных. Результатом стало то, что доступ для средств массовой информации к театру ведения боевых действий в Саудовской Аравии ограничивался теми журналистами, которые получили соответствующее разрешение в американских ведомствах. Телевизионные репортажи о войне в Персидском заливе существенно отличались от сделанных в свое время во Вьетнаме. Если во время вьетнамской войны на зрителей постоянно обрушивался поток кадров, полных крови, сожженных тел и бесчисленных жертв, то о войне в Персидском заливе телезрители получали по-медицински стерильные картинки о высокоточных, "умных" бомбах, точно поражавших свою цель, создававших образ войны скорее в виде компьютерной игры, а не человеческой трагедии [48, 230].