Религия Древнего Египта

В Гизе правила, похоже, соблюдались менее тщательно, и здесь KA(.j)-Hr-ptH (Г № 5560), чья мастаба примерно синхронна с anx(.j)-m-a-Hr(w) [Harpur, 1987, p. 271:279],2 Наиболее ранние случаи N(j)-anx-bA [Hassan, 1975-3, pl. 16-29] и JHHj (гробница узурпирована ZSzS.t / Jdw.t) [Macramallah, 1935, pl. 21–24, 26]. поместил в погребальной камере обычную сцену трапезы [Junker, 1947, Taf. 21, Abb. 56].

Еще смелее был Ra(w)-wr(w).f III (ГЛ № 94), осмелившийся показать слуг с приношениями изаклание жертвенных животных [Hassan, 1944, р. 296–297]. Наконец, KA(.j)-m-anx (Г № 4561)воспроизвел в погребальной камере практически все изобразительное оформление часовни [Junker, 1940-1, Taf. 3–17].

Это может означать только одно: изображения, совершенно необходимые наверху,

чрезвычайно опасны для  чего-то, находящегося внизу. Такое диаметрально

противоположное отношение к ним  должно объясняться существованием особых

представлений о погребальной камере. И действительно, бесконечное множество памятников свидетельствует, что в склепе по представлениям египтян локализовался совершенно особенный, независимый и принципиально отличный от мира-Двойника мир.

Необходимость его выделения  и основные его свойства были недавно  четко

сформулированы О.Д. Берлевым [Hodjash, Berlev, 1982, p. 14–15].

Если мир-Двойник предельно реалистичен, связан с религиозной стороной жизни

лишь необходимостью жертвоприношений, имеющей рудиментарный характер, то мир погребальной камеры сугубо трансцендентален, фантастичен, загадочен. В силу этого его можно лишь описать текстами, но не изобразить, ибо в Старом царстве египтяне практически не изображают ничего фантастического29. Описание текстами в такой же мереявляется «созданием» этого мира, как изготовление изображений — «созданием» мира-Двойника. К сожалению, специфика издания, в котором Берлев изложил свою концепцию(музейный каталог), не позволяла ему дать сколько-нибудь развернутую картину, однако для наших теперешних целей будет достаточно простой констатации трех выделенных им основных характеристик этого мира: локализации его в погребальной камере30, трансцендентальности и способа «создания» и фиксации при помощи текстов. Берлев назвал его «миром трупа», однако точнее было бы название «мир bA», так как представление это связано не с самой мумией, а с тем проявлением человека, которое имеет отношение к склепу, т. е с bA; этим названием мы и будем пользоваться в дальнейшем.

Все перечисленные особенности мира bA и даже сам факт его существования становятся понятными лишь по более поздним памятникам, начиная с Текстов саркофагов, склепы же Старого царства религиозных текстов не содержат, так что создается впечатление,что староегипетская действительность второго «гробничного мира» не знала. До сих пор широко бытующим остается мнение, что в Старом царстве представление о bA распространялось только на богов и царя, но не на людей, и лишь после смут конца Старого царства bA стал принадлежностью каждого египтянина31. Однако это выглядит невероятным. Во-первых, на притолоке входа в мастабу @r(j)-mr.w/ Mrrjj (Саккара) конца VI дин. наряду с kA упомянут уже и bA32, так что связь его «появления» у людей с так называемой «демократизацией» I Переходного периода представляется явно надуманной. Во-вторых, в Текстах саркофагов, впервые описывающих мир bA, он появляется сразу и в таком разработанном виде, что необходимопредполагать его длительное, но скрытое существование в Старом царстве. Возможно, что о bA частных лиц предпочитали не говорить, чтобы не профанировать идею bA.w — «мощи», бывшей атрибутом исключительно царским и божеским. Таким образом, в погребальных камерах Старого царства уже локализовался мир bA, не пускавший туда мир-Двойник. Однако значительной роли он еще не играл.

Два мира староегипетской гробницы качественно разнородны, поэтому  изначально они существуют раздельно, имея каждый свою локализацию и не вступая ни в какие контакты33. Лишь на рубеже V и VI дин. происходит серьезный перелом, проявившийся в записи на стенах пирамиды Wnjs Текстов пирамид и в примерно одновременном появлении изображений на стенах погребальных камер частных лиц. В том же русле лежит тенденция конца Старого царства к приближению сердаба к склепу34. Вероятно, причина всех этих нововведений была чисто практической — потребовалось компенсировать ненадежность припирамидного и гробничного культа, которая стала со временем очевидной35. В случае с погребальными камерами частных лиц это нововведение означало начало конца предельно четкого и оптимистического староегипетского мировоззрения — началось смешение двух разнородных миров, которое в дальнейшем в значительной степени определяло тенденции развития представлений о потустороннем.

Первоначально собственно смешения даже и не происходило — просто в склеп переместились некоторые сюжеты изображений часовни; мир-Двойник несколько расширился, практически не изменяясь и, видимо, не влияя на мир bA. Высшее проявление этого процесса — погребальная камера KA(.j)-m-anx (Г № 4561), в которой представлены все группы сцен наземной части. Возможно, что при сохранении политической и экономической стабильности в стране экспансия мира-Двойника в погребальную камеру могла бы если и не подавить мир bA, то, во всяком; случае, оказать серьезнейшее воздействие на дальнейшее развитие египетского мировоззрения. Этого, однако, не произошло — начался I Переходный период.

Гибель Старого царства, позднее  воспринимавшаяся египтянами как величайшая трагедия в их истории, ибо был  разрушен миропорядок, восходящий еще к эпохе богов, оказала сильнейшее воздействие на представления об инобытии. Из-за общего обеднения страны почти никто уже не мог создавать в своей гробнице большое количество изображений, так что обычно все ее оформление сокращалось до небольшой стелы низкого качества. Разумеется, и одного-единственного изображения на стеле достаточно для обеспечения жизни Двойника, но такое резкое сужение его мира после роскошеств V–VI дин. требовало компенсации и вело к переносу центра тяжести на мир bA, «создававшийся» без больших материальных затрат. С другой стороны, смуты I Переходного периода, как это всегда бывает в сложной политической ситуации, дали сильный толчок работе мысли и оказали чрезвычайно стимулирующее воздействие на развитие этического элемента в религии, в зачаточном состоянии появившегося еще в конце Старого царства. Ярчайшим проявлением этого процесса является так называемая «пессимистическая литература», впервые выразившая если не сомнение, то во всяком случае неуверенностьв традиционных ценностях. В мире-Двойнике с его сугубо прагматической направленностью никакой духовности просто не было места, так что она была возможна только в мире bA. Однонаправленное воздействие этих двух факторов вело к доминированию мира bA над миром-Двойником. Результатом было появление Текстов саркофагов — первого описания этого выходящего на передний план дотоле скрытого мира36.

Этот мир изучен все еще неудовлетворительно, но интересующие нас характеристикиего  вполне понятны. По сравнению с миром-Двойником  он имеет две основные особенности. Во-первых, он предназначен не для одного, а для всех; во-вторых, в нем есть место для чудесного, в том числе и для божеств. Первое ведет к тому, что он копирует египетское государство, второе — к тому, что во главе его стоит царь, в роли которого здесь выступает бог Js.t-jr.t. Эта функция Js.t-jr.t предопределена его природой и в высшей степени естественна. В силу своего светоносного характера Js.t-jr.t отождествляется с солнцем, но так как он является живым мертвецом, это солнце потустороннее. Поскольку реальное солнце единосущностно с царем, то и потустороннее солнце Js.t-jr.t, также должно быть царем — царем того света.

Появление в мире bA бога Js.t-jr.t существенно изменило положение умершего. Если в староегипетском мире-Двойнике его хозяин был абсолютно независим, то теперь человек из господина превращался всего лишь в одного из подданных Js.t-jr.t. В результате все большую роль начинают играть добрые и злые дела человека в его земной жизни, что в дальнейшем приведет к мысли о воздаянии.

Эти идеи всецело принадлежат к  сфере представлений о мире bA, однако последний существует уже  не в чистом виде, как это было в Старом царстве. Особенно явственно  смешение разнородных элементов  выражается в наличии на саркофагах с Текстами изобразительных «фризов предметов».

Цари Среднего царства сумели стабилизировать  ситуацию в стране, так что времена  старинного процветания, хотя и с  иной окраской, снова возвратились в Египет. В области мировоззренческой  это проявилось в исчезновении Текстов  саркофагов. Вероятно, оно объясняется тем, что снова стало возможным создавать большие изобразительные композиции в гробницах, в богатейших из которых повторяются древние образцы оформления — мир-Двойник восстанавливает свои права. Немалую роль при этом играла, конечно, и ориентация на древность с ее величественными изобразительными памятниками.

Однако мир bA лишь отступил, но не исчез  — в Египте однажды возникшие  идеи не исчезали никогда. Это сказывается, например, в появлении в конце  Среднего царства статуэток-ушебти. Поскольку ушебти служат «заместителями» умершего на царских работах того света, они имеют смысл только в том случае, если существует представление о загробном мире в масштабах государства, живущем по тем же законам, что и Египет. Это мир bA; в нем и функционируют ушебти, но сами они в силу своей изобразительной природы всецело принадлежат миру kA — смешение миров налицо, но оно воспринимается уже как естественное.

О серьезных изменениях свидетельствует  и реинтерпретация жертвенной формулы, приведшая к появлению той ее редакции, в которой она будет существовать до конца египетской истории. Если раньше говорилось, что жертву приносят действующие равноправно царь и бог (обычно Jnpw и/или Js.t-jr.t), то теперь этот параллелизм исчезает. Отныне формула утверждает, что царь приносит жертву богу, чтобы тот был милостив к человеку, на чье имя адресована формула. Царь, оставаясь подателем жертвы (разумеется, номинальным), уступает важнейшую функцию непосредственного обеспечения умершего божеству. Эта реинтерпретация едва ли проистекает из непонимания забытого смысла старой формулы: сама направленность изменения — перенос центра тяжести на связь, человека и богов —свидетельствует о том, что мы имеем дело с проявлением общего поворота культуры к трансцендентному объяснению мира.

Тем не менее в часовнях Среднего царства сохраняется мир-Двойник  староегипетской традиции. Решительный  перелом наступает позднее в  связи с серьезными изменениями  в жизни страны. Необходимость  изгнания гиксосов и особенно последующие  завоевания в Азии породили совершенно новый дух общества. Одним из чрезвычайно важных следствий общего процесса перемен было изменение отношения к божеству. Если в Старом царстве царь был абсолютно недоступным для человека существом, которое нельзя было видеть, случайное прикосновение к которому было опасно и требовало ритуального искупления37, то теперь одной из важнейших его функций стала функция военачальника, непосредственного руководителя походов. Стоя во главе войска, царь не мог не приблизиться к своим подданным, ибо даже последний солдат мог видеть его в бою рядом с собой, причем не в божеском, а в самом земном облике, со всеми слабостями и чисто человеческой уязвимостью. Это нисколько не снижало идею божественности царя, но существенно изменяло акценты, что само по себе немаловажно. К тому же во время военных походов, которые в первой половине Нового царства были почти непрерывными, царь подолгу находился за пределами страны, а возвращаясь назад, зачастую не доходил до своей священной столицы, Фив, предпочитая оставаться в Нижнем Египте. Таким образом, непосредственное управление страной совершалось хотя и по его приказам, но без физического его участия. Это также не наносило ущерба престижу царя, пока экономическая основа его власти не пошатнулась, но тем не менее вело к переносу центра тяжести в существовавшей картине мира. Прежде царь-бог как регулятор миропорядка в восприятии человека практически заменял собой весь пантеон, теперь же, ни в коей мере не утрачивая своей божественности, он частично передавал функции управления другим богам. Одновременно с этим значительная часть несметной военной добычи доставалась храмам, увеличивая их благосостояние и тем самым способствуя укреплению в массах авторитета соответствующих божеств, чему содействовала и целенаправленная политика жречества. В результате роль божества в жизни каждого египтянина чрезвычайно возросла. Это прекрасно проявляется, например, в широком распространении практики судебных оракулов: раньше такое непосредственное обращение человека к богу по сугубо бытовым поводам было немыслимо. Наряду с возрастанием роли бога происходило и изменение отношения к нему — оно становилось более личным. В Новом царстве увеличивается социальная активность низов, впервые в изобилии появляются памятники их представителей. Низам же, находящимся под гнетом хорошо продуманной системы эксплуатации, необходим бог с основной функцией защитника [см.: Gunn, 1916; Матье, 1926]. Бог-защитник нужен и воину, сражающемуся с варварами в чужих и враждебных землях; к нему же взывает в битве, когда приходится туго, и сам царь. Постепенно в сознании египтян идея бога приобретает новый аспект: бог-регулятор миропорядка обретает функции бога-заступника. Первому можно поклоняться и бояться его нечеловеческой мощи, со вторым возможно личное общение, его можно просить о чем-то для себя, надеясь на выполнение испрошенного.

Такое изменение места бога в  земной жизни человека не могло не сказаться и на представлениях о  потустороннем. Бога начинают изображать, он впервые выходит в мир-Двойник. Процесс это очень постепенный, растянутый на столетия. Первые изображениябогов на стелах частных лиц относятся к концу Среднего царства, но сколько-нибудь значительной роли они не играют38. Расцвет начинается лишь в Новом царстве, причем не носит характера резкого перелома. При XVIII дин. изображения богов важны только в гробницах цариц, в вельможеских же гробницах, хотя количество их и возрастает, они все еще сочетаются с традиционными реалистическими сценами. В постамарнскоевремя изображения богов и религиозные тексты начинают преобладать, возможно, как реакция на идеи Ax(.j)-n(j)-jTn, и хотя некоторое количество старых сцен сохраняется, необратимая переориентация налицо.

События последующего времени закрепляют этот поворот. Египет перестает быть крупнейшей силой в своей ойкумене и становится игрушкой в руках последовательно сменяющих друг друга завоевателей. Правда, египетская идеология, согласно которой незаконного царя быть не может и, следовательно, любой коронованный в Египте пришелец является законным правителем и богом, сильно смягчала горечь унижения былого величия, но объективно это унижение существовало и серьезнейшим образом влияло на дух общества.В этой обстановке крен к трансцендентности совершенно естественен, и под знаком его проходит последнее тысячелетие египетской истории.

Как только в гробнице появились  изображения богов, радикально изменилось положение человека в мире-Двойнике. Прежде Двойник жил в мире, где  над ним не стояла никакая сила, теперь же рядом с ним обитает  божество, и он, разумеется, оказывается  в подчиненном положении. Рядом с богом человека можно было изобразить только в одном виде — во время молитвы, и сцены поклонения становятся в Позднее время (за исключением Саисского периода, ориентировавшегося на старинные образцы) практически единственным элементом изобразительного оформления гробниц. Мир-Двойник в изначальном понимании, когда особую роль играла его независимость, исчезает. Все границы становятся крайне размытыми, представления разного происхождения перемешиваются и создают гетерогенную картину синкретического загробного мира, которая до сих пор остается непонятой в онтологическом отношении из-за того, что ее рассматривают в отрыве от описанного выше процесса предшествующего развития.

Одним из важнейших результатов  перемен была четкая формулировка в 125 главе Книги мертвых дотоле туманных и неразработанных представлений о загробном суде и воздаянии. Отныне они выступают на передний план и играют огромную роль в египетском мировоззрении. Такое усиление этической составляющей религии имеет основу в изменениях в жизни общества, однако, с другой стороны, оно является следствием всей логики внутреннего развития идеи мира-Двойника. Ведь элементы представления о загробном суде имелись и в Текстах саркофагов, но независимость мира-Двойника не давала им развиваться, так как, предоставляя человеку другой вариант будущей жизни, она лишала суд неизбежности и, следовательно, какой бы то ни было этической ценности. Лишь размывание мира-Двойника и смешение его с миром bA превратило суд в важнейший элемент представлений об инобытии, ибо вследствие отсутствия альтернативы он стал неотвратим. Это достижение египетской мысли давало каждому, вне зависимости от его социального положения и возможности соорудить гробницу, надежду на воздаяние за добрые и злые дела, но одновременно оно означало гибель мира-Двойника. Мир bA предоставлял человеку теперь бóльшие надежды, чем мир-Двойник, и это вело к его победе над своим давним соперником. Правда, переход к новому не обошелся без потерь — навсегда были утрачены старинные оптимизм и жизнерадостность, возможные только в мире-Двойнике, хозяин которого абсолютно независим от кого-либо. Маленький и уютный, совершенно свой мир-Двойник сменился на огромную