Религия Древнего Египта

Новый повелитель Египта — Аменхотеп IV (Эхнатон) стал резко отходить от традиционные форм искусства, пронизанных символикой древнего бога «царя богов» Амона-Ра. На рельефах появляется новый образ-солнечный диск, лучи которого оканчиваются кистями человеческих рук, держащих символ жизни и власти. В изображениях царя и его семьи исчезает официальная традиционная неподвижность, сменяемая динамичностью и натурализмом, они воспроизводят очень точно, а может быть, даже несколько утрированно далеко не привлекательные особенности царского телосложения. Этот контраст старого и нового стиля в искусстве бросается в глаза в фиванской гробнице везира Аменхотепа IV — Рамосе, где изображения царя переданы и в том и в другом стиле. Гробница эта не закончена, и, что сталось с везиром. неизвестно. Вслед за ним исчезли и другие вельможи. Источники хранят полное молчание о ближайших событиях последующего времени. Можно лишь предположить (впрочем, вполне логично), что разрыв между новым фараоном, культом-нового бога Атона и новаторским искусством, с одной стороны, и фиванским жречеством и его традициями — с другой, углублялся. На б-м году правления Аменхотеп IV переносит свою резиденцию в новую, построенную им столицу Ахетатон, расположенную много севернее Фив (современная Эль-Амарна), где ничто не напоминало царственному реформатору ни бога Амона, ни его богатого и надменного жречества. Здесь все было проникнуто культом нового бога Атона, которому воздвигли грандиозный храм, имевший в длину немного менее 200 м. Вокруг фараона в Ахетатоне появились новая бюрократия и новое жречество, жречество бога Атона. Фивы пришли в запустение: в сокровищницу Амона не только не поступали никакие доходы, но и само имя Амона и других божеств подверглось преследованию — их повсеместно стирали в надписях, особенно имя ненавистного царю Амона. Сам Аменхотеп IV, носивший теофорное имя «Амон доволен», изменил его на Эхнатон («Угодный Атону»). Имя Амона уничтожалось даже в картушах отца фараона-реформатора Аменхотепа III. Впервые и единственный раз в истории Египта религиозная нетерпимость ко всему тому, что было активно против Атона, приняла государственный характер. Особенному гонению подвергся культ Амона и все, что с ним связано.

Культ Атона  резко отличался от культа прочих богов: Атон не имел ни антропоморфного, ни тем более зооморфного изображения, образ его не воплощался в статуях, не было у него никакой «семьи». Это был культ натуралистический — культ самого животворящего солнца, иначе говоря, культ великой силы природы, простой и ясный, лишенный теологических и мифологических ухищрений и символики. Храм Атона был открытый, без всяких недоступных для верующих тайных мест. На открытые алтари приносились дары великому и единому новому богу.

Атон —  животворящий бог, создавший как  мир животных, так и людей и  дающий им жизнь. Жизнь на земле продолжается только благодаря Атону. Создав людей, Атон вместе с тем наделил их разными языками, и разным обликом, и разным цветом кожи. Он создал и чужеземные страны — Сирию и Куш — и также обеспечивает им жизнь. Иначе говоря, Атон — это универсальный, благой бог для Египта и других стран, для египтян и иных народов.

Религиозный переворот Аменхотепа IV сопровождался и серьезными социально-политическими сдвигами в структуре египетского общества: новое окружение царя было подобрано им не из старинного жречества и знати, тесно связанных с культом Амона и, естественно, враждебно относившихся к царю и иго реформе, а из народной гущи. Облагодетельствованныецарем, выдвинутые им на высокие посты и полностью зависевшие от води фараона, эти новые приближенные, искренне или с карьеристическими целями, безропотно подчинялись фараону и делали все, чтобы прослыть убежденными последователями Атона.

Но официальный  монотеизм, введенный Аменхотепом  IV,  ненадолго пережил своего творца и организатора. При втором преемнике Аменхотепа  IV, фарарне Тутанхатоне   (Тутанхамоне), вступившем на престол в 1354 г. до н. э. и умершем уже в 1346/5 г. до н. э., произошла реставрация. Знать и жречество в правление Тутанхатона, сменившего свое имя на Тутанхамона, ликвидировали всю реформу Аменхотепа IV. В так называемой «реставрационной надписи» в Карнаке сказано, что в результате правления Аменхотепа IV страна была в полном упадке, что от нее отвернулись боги, ибо храмы богов и богинь, начиная от Элефантины вплоть до топей Дельты, преданы забвению: «их покои были подобны тому, что не существует». Фараон Тутанхамон всячески восхваляется за реставрацию культа   Амона и других   богов. Позже,   в начале XIX династии, в одном папирусе, хранящемся ныне в Берлинском музее, царь-реформатор назван «врагом из Ахетатона». Так отнеслось потомство к тому, кто насильно ввел монотеизм в жизнь Египта. Чем же это объясняется?

В советской  научной литературе обычно объясняют  неудачу реформы исключительно  социально-политическими факторами  классовой   борьбы. Это, конечно, упрощенчество, не соответствующее  исторической  действительности. И  до и после Аменхотепа   IV отношения   между   фараоном, с одной стороны, и жречеством —с другой, далеко не всегда были дружественными  и миролюбивыми.  Установлено,  что  фараоны,  как  правило, фактически были хозяевами всего имущества, принадлежавшего храмам. Конечно, между  царским  имуществом и  храмовым   имуществом  нельзя установить полного тождества, но власть царя фактически распространялась на храмовое имущество, потому что царь был живым «богом» на престоле и жрецы, естественно, в принципе подчинялись богу. Это была личная уния царя и бога, и поэтому царь имел все основания распоряжаться имуществом жречестваг Фактически же отношения между царем и жречеством определялись, однако, не принципом унии, а реальной силой, которой обладал фараон. Р1 в случае конфликтов между-царем и жречеством исход определялся именно ею. Это хорошо известно из примеров истории. Несомненно, что во времена Аменхотепа IV фпванское жречество было большой политической п экономической силой и в случае конфликта фараон мог бы все же гораздо легче подчинить себе жречество, не прибегая к религиозной реформе, чем с ее помощыо^Ведь реформа в значительной мере способствовала политической изоляции   фараона, она не усилила   его  положение, а ослабила его, и именно  поэтому  так легко после  его смерти наступила реставрация. Аменхотеп  IV вовсе не  был демократом, и,  подбирая  себе окружение из гущи народа для проведения и укрепления своей реформы, он действовал отнюдь не из демократических побуждений: ему нужно было иное жречество и иная бюрократия, чем те, которые он получил по наследству. Все говорит о том, что Аменхотеп IV был фанатиком монотеизма, в который он слепо верил. Его борьба со жречеством Амона, сопротивлявшимся реформе, лишь придала политическую остроту реформе, но это вовсе не значит, что реформа была придумана фараоном только с целью борьбы против социально-политических позиций жречества25.

Внимательное  изучение гимнов Амону и другим богам  в предамарнский период бесспорно  свидетельствует о наличии мощной монотеистической струи в египетской теологии. Но этот монотеизм был выражен в терминах политеизма. Деятельность Аменхотепа IV говорит о том, что он решил выразить монотеизм в терминах монотеизма, а не политеизма, и сделал это силой. Но именно в этом и заключался секрет его неудачи. Для такой страны, как Египет, где политеистические представления уже существовали на протяжении многих веков, где их разделяли широкие слои населения, внезапная и насильственная ликвидация этого принципа не могла пользоваться успехом. И как только фараон умер, наступила реставрация, наступила как бы сама собой, без особых усилий и конфликтов, ибо ее поддерживали все, а вовсе не только верхушка жречества Амона: Египет во времена Эхнатона далеко еще не созрел для подлинного монотеизма.

Значит ли это, что реформа прошла для Египта бесследно, без всяких последствий? Отнюдь нет. Струя монотеизма в египетской теологии стала еще глубже, еще  продуманнее, но выражена она была по-прежнему в терминах политеизма. Упомянутый уже Лейденский папирус, содержащий гимн Амону, в котором говорится о триедином божестве Амоне-Ра-Пта, относится к послеамарнскому времени. В этом тексте синтезированы все достижения теологической мысли, и Амон является богом, создавшим себя н затем уже других богов. Он, как ранее Пта,— демиург, творящий силой своего слова, он вездесущ, он помощник слабых, защитник угнетенных, он не только откликается на обращенные к нему молитвы, он сам заботится о всех нуждающихся в его помощи и поддержке. И вместе с тем он непостижим и непознаваем. Монотеистическое мировоззрение сделало шаг вперед, но его выражение осталось политеистическим, и с политеизмом египетская религия никогда не расставалась.

                                                  Мир-Двойник.

Представления о Двойнике были одной из важнейших составляющих египетской культуры и играли огромную роль на протяжении всего её существования.

Мир-Двойник, будучи копией мира земного, очень точной во многих деталях, не является копией полной. Он включает в себя лишь то, что считали необходимым для его хозяина, то, что изображали на стенах гробниц – избранные фрагменты реальности. Мир-двойник оказывается «сконструированным» искусственно, при помощи изображений.

Мир-Двойник представляет собой несколько улучшенную копию  вельможеского хозяйства, замкнут сам на себе и ни в чём за своими пределами не нуждающийся. Изоляция его абсолютна, связей с другими такими же мирками он не имеет. Для каждого человека может быть создано любое количество мирков; кроме того, его Двойник может жить и в мирках других людей, если те изобразили  этого человека на своих памятниках. Совокупность функционирующих в каждый момент мирков не образует единого мира, с точки зрения жителя любого из этих изолированных мирков, за его пределами ничего нет.

Таким образом, староегипетский мир-Двойник, это не какая-то искони существующая преисподняя, а каждый раз заново создаваемый фрагмент действительности, Во-вторых, это не общее обиталище для многих, а закрытая для чужих территория, предназначенная только для своего владельца и его родни и челяди. Наконец, в-третьих, это не загробный мир – он создаётся и начинает своё существование ещё при жизни человека, и ещё при жизни человека в нём живёт его Двойник; этот мир можно определить как параллельный миру земному, точнее, его части26.

История мира-Двойника начинается в Старом царстве. Это была эпоха, удивительная во всех отношениях, и специфика ее наложила сильнейший отпечаток на все египетское мировоззрение, в том числе и на представление о Двойнике. Быстрый взлет

производительных сил впервые сделал возможными грандиозные достижения в самых

различных областях жизни и породил  у верхушки общества в высшей степени  оптимистическое восприятие окружающего мира и своего места в нем. Вместе с тем это было время архаической простоты идеалов, так что основным мерилом жизненного успеха и счастья было достижение чисто материальных благ. Служба давала высокопоставленному чиновнику все, о чем он только мог мечтать, а полнейшая зависимость от царя, когда ни один вельможа не был гарантирован от телесных наказаний, не воспринималась как нечто унижающее личность, ибо наказание, исходящее от божества, не может быть унизительным.

В результате стремление к простым радостям жизни было самодовлеющим, не оставляющим места для каких-либо сомнений морально-этического плана, для размышлений на отвлеченные темы. Основная мудрость этой эпохи — хорошая служба гарантирует хорошую жизнь.

Четкая организация жизни общества создала поразительную стабильность на протяжении столетий. В условиях этой стабильности, сочетавшейся с бюрократизацией всех сторон жизни, у египтян не было и не могло быть идеала героя, игравшего столь важную роль на ранних этапах развития других народов; на месте его стоял удачливый карьерист, довольный своим положением и своей жизнью [Большаков, Сущевский, 1991]. Тем не менее это не мешало появлению характеров сильных и деятельных — человек мог стать винтиком в огромномгосударственном механизме, но мог, начав с низших ступеней чиновничьейь иерархии, благодаря личным заслугам подняться на недосягаемую высоту.

Сбалансированность и стабильность повседневной жизни были настолько  велики, что богам в ней оставалось лишь очень скромное место; впрочем, это нисколько не ставило под сомнение их огромную роль в мироздании. «Да, они существовали где-то там, и — в этом можно было не сомневаться — они создали этот отличный мир, но мир был хорош потому, что человек был сам себе хозяином и не нуждался в постоянной поддержке богов»27. Находясь в полной зависимости от царя и от всех вышестоящих по службе, человек в то же время не выступал в роли просителя перед божеством, ибо цели, которые он перед собой ставил, были достаточно просты и прозаичны, так что достигнуть их можно было и самостоятельно, без вмешательства высших сил.

Таковы были взаимоотношения личности и бога; что же касается окружающего мира, то, разумеется, для его функционирования постоянное участие божества было необходимо. Эта роль, однако, в значительной степени передавалась царю — существу нечеловеческой природы, священному настолько, что даже ближайшее окружение не имело прав лицезреть его. Царь, важнейшей функцией которого было обеспечение и совершение жертвоприношений богам, т. е. наделение их зрением, жизнью, воспринимался в результате как организатор и регулятор миропорядка, т. е. как важнейшее божество, в известной степени превосходящее и заменяющее других.

Соответственно и жизнь мира-Двойника также не требовала присутствия богов, но,

кроме того, человек становился в нем независимым от стоящих над ним начальства и царя.

Так в идеальном мире разрешался парадокс земной жизни — сочетание всеобщей

иерархической подчиненности  и осознания ценности личности. В результате вечное бытие

могло быть не только равноценным  земному, но и более радостным. Что же касается самого факта смерти, то мировоззрение Старого царства могло не уделять ему сколько-нибудь значительного внимания благодаря прижизненному характеру Двойника. Человек

практически не умирал, ибо еще при его жизни в соответствующим образом оборудованной гробнице начиналась жизнь его мира-Двойника, продолжавшаяся затем вечно. Разумеется, это мироощущение лишь состоятельных слоев населения, оптимизм которых был стократ оплачен тяготами низов; о том, как соответствующие представления преломлялись в восприятии неимущих, мы, к сожалению, не знаем ничего и едва ли сможем узнать что-то в будущем.

Таким образом, устройство мира-Двойника всецело соответствовало жизнерадостности и оптимизму знатного человека Старого царства и, в свою очередь, гарантируя вечное продолжение идеального существования, само способствовало расцвету этого оптимизма.

Казалось бы, мир-Двойник настолько хорошо обеспечивает потребности знатного

египтянина и настолько  полно соответствует его мечтам, что конкурировать с ним не может ничто. Однако примечательно, что до конца V дин. изображения могут находиться только в наземных помещениях гробницы, но не в погребальных камерах [Большаков, 1982].

И в самом деле, когда изображения наконец появляются в склепе, становится ясно,

что их там страшно  боятся. Первоначально показывают лишь неодушевленные объекты,2 а иероглифов, имеющих вид живых существ, избегают, придумывая новые фонетические написания, целый знак заменяют его частью или его «калечат» или «убивают», отсекая голову28.

При VI дин. запрет на изображения живых существ понемногу смягчается. Особенно интересно изображение на северной стене погребальной камеры anx(.j)-m-a-Hr(w) (царствование Ttj [Kanawati, 1980-2, p. 24–27]). Оно в деталях воспроизводит традиционную сцену трапезы, но стул перед столом остается пустым, хотя над ним надписаны титулы и имя хозяина гробницы [Firth, Gunn, 1926-2, pl. 6 = Badawy, 1978, fig. 80]. Еще одна попытка была предпринята в гробнице @nnt и Mnw в Шейх Сайде. Здесь использован менее изощренный, однако также остроумный метод — всю восточную стену погребальной камеры занимает большой список жертв, а сцена трапезы под ним настолько мала, что остается почти незаметной [Davies, 1901-2, pl. 26].