Античная этика. Средневековая этика. Этика нового времени

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 26 Ноября 2012 в 08:15, контрольная работа

Описание работы

На протяжении нескольких веков новоевропейской этики в ней можно отчетливо проследить две тенденции в виде основополагающих антитез этического рассуждения. Первая - понимание человека как общественного индивида и понимание морали как общественной морали, и вторая - понимание человека как устремленной к идеалу личности и, соответственно, понимание морали как пути совершенствования.

Содержание работы

Введение 3
1.Этика ранней греческой философии 5
2. Релятивистские воззрения древнегреческих софистов 7
3. Воззрения Демокрита, Сократа, Платона, Аристотеля 9
3.1 Этика Демокрита (460–360 гг. до н. э.) 9
3.2 Этика Сократа (470 – 399 до н. э.) 10
3.3 Этика Платона (427–347 гг. до н. э.) 11
3.4 Этика Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) 12
4. Предпосылки развития христианской этики. Взгляды Франциска Асизскийого, Джованни Бонавентуры на отношения человека с богом 14
5. Учения Августина Блаженного и Фомы Аквинского 16
6. Этика рыцарства 20
7. Городская этика и зарождение этики просветительского направления (ереси) 21
8. От этики средних веков к этике Нового времени (Лоренцо Валла, Джордано Бруно, Никколо Макиавелли, Мартин Лютер) 24
9. Истоки рационалистической этики Нового времени (Рене Декарт, Бенедикт Спиноза, Гуго Гроций, Томас Гоббс, Джон Локк) 26
10. Этические тенденции XVIII в. 29
10.1. Этический сентиментализм 29
10.2. Этические взгляды мыслителей XVIII в. (Бернард Мандевиль, Дени Дидро, Клод Адриан Гельвеции, Жан Жак Руссо) 30
11. Практическая этика XVIII-XIX вв (Иммануил Кант, Георг Гегель, Людвиг Фейербах) 33
Заключение 35
Список литературы 37

Файлы: 1 файл

контрольная Этика.docx

— 98.06 Кб (Скачать файл)

5. Учения Августина Блаженного  и Фомы Аквинского

 

Рассмотрим последовательно  взгляды двух крупнейших авторитетов  средневековой философии: Августина  Блаженного (354—430 гг.) и Фомы Аквинского (1225—1274 гг.) Христианская мораль основывается на представлении о том, что Бог, единый в трех лицах (Отец, Сын и  Дух Святой), является творцом мира, его целью и сокровенным смыслом. Мир создан Богом по свободной  воле и из любви. Бог — это Бытие, он не только исторически творит эмпирическую действительность, но и позволяет  ей существовать, воспроизводя ее каждое мгновение. Одновременно он Благо, единственное и высшее, он — абсолютная полнота  Блага, совершенство. Поэтому Вседержитель является одновременно моральным Абсолютом.

В отличие от всех иных тварей человек подобен Творцу, ибо  наделен духом и свободой воли. Однако в то же самое время человек  греховен. Он был изгнан из Рая за дерзкое непослушание Божьей воли, облекся в смертную плоть, пал  в эмпирический мир, где он в поте лица должен добывать свой хлеб. Человек  запятнан грехом и отдален им от Бога, он передает первородную греховность по наследству своим детям, и потому все человечество глубоко погрязло в грехе. Человек греховен безнадежно, и сам, собственными стараниями он спастись не в силах. Он способен обрести счастливое бессмертие лишь благодаря Богу и Церкви. Господь своей высшей волей может поднять любого смертного из праха и тлена и даровать ему жизнь вечную. Церковь представляет Бога на земле, и люди должны объединяться в ней перед лицом Всевышнего. Иисус Христос — свидетельство возможности реального единства Бога и человека. Господь облекается в человеческую плоть, чтобы искупить грехи сотворенного им человечества и явить зримый образец истинной моральности. Главная задача христианина — жить не для себя, а для Бога, для правды Божьего Царства. Мир сам по себе не представляет никакой ценности, он — не более чем зависимое творенье, и человек, который погряз в земных интересах, идет не к вечной жизни, а к вечной смерти. [3, с.27]

У Августина же сильны мотивы фатализма, божественного предопределения  человеческой судьбы. Бог создал Адама  способным не грешить. Он дал ему  свободу, но у этой свободы была изначально заданная направленность — выполнять  заповеди Творца. Бог как бы не предполагал самочинности и произвола в человеке, он направлял его к свободному выбору благого. Однако человек проявил непомерную гордыню, он возомнил, что может сделаться как Бог, и это стало его грехом и его фундаментальным нравственным падением, повлекло за собой изгнание из Рая. Таким образом, греховность людей коренится в неправильном употреблении свободной воли, в радикальном непослушании.

Для Августина онтологического  зла, укорененного в бытии, нет, ибо  бытие — это Бог. Зло — это  отсутствие добра, уклонение от него, промах, ошибка, отступление от Божьей воли. Воля человека греховна, так как  она отклонилась от высшего повеления, потянулась ко вторичным, низшим благам, вздумала утвердить себя как самостоятельную и независимую. Но почему воля смогла стать злой? Содержалось ли это в божественном замысле мира?

Августин затрудняется однозначно ответить на этот вопрос. Порой  он говорит, что у злой воли вовсе  нет причины, но при этом оказывается, что человек автономен в своих  действиях и решениях, а это  не согласуется с концепцией божественного  предопределения. Тогда Августин утверждает, что грехопадение входило в божественный план. Бог предвидел, что человек  может стать злым. Но тогда как  быть с безусловной божественной благодатью? Почему Господь попустил существование зла в мире? Чтобы  выпутаться из возникающих противоречий, Августин выдвигает тезис о том, что злая воля смогла появиться в  силу творения Богом мира из «ничего». Природа этого «ничего» примешалась  к полноте божественного бытия  и вызывала возможность несовершенства, порчи, зла. Но такое объяснение вводит двойственность мира, равноправность добра и зла, что, конечно, нетерпимо  для христианина, утверждающего  абсолютную изначальность и господство Бога. Поэтому Августин, в конечном счете, отказывается отвечать на вопрос об источнике зла, он считает это  темой, непосильной для ограниченного  человеческого ума.

Августин утверждает существование трех главных видов  греха, которые он называет похотью. Первый вид — похоть плоти, стремление к чувственным радостям и наслаждениям. Второй — похоть гордыни, жажда самоутверждения  на поприще разных видов деятельности. Третий — похоть очей: это влечение к познанию, постижению тайн природы, выпытыванию у мира того, что доступно лишь Богу. Все эти стремления являются для Августина греховными, так  как нацеливают человеческий ум и  душу на земное, а не на небесное, зовут его к чувственной действительности, а не к трансцендентному. Человечество глубоко греховно. Первородный грех передается из поколения в поколение, неся с собой смерть, полученную Адамом в результате изгнания из Рая. Однако Господь милостив, он прислал к людям своего сына Иисуса Христа, что дало многим возможность обратить очи к небесам и стать на истинный путь. Без Бога и его помощи человек не может подняться из трясины греховности. Но по какому принципу Всевышний распределяет свою благодать? Почему одних он берет в Рай, а другим предназначает Ад? Руководствуется ли он заслугами человека, его нравственным усердием, его поступками? Нет, говорит Августин. Выбор Бога — это его тайна. Человеческие мерки не подходят для Божьего суда и высшего решения. Воля Бога может быть парадоксальной с частной людской точки зрения, его наказания и награды непостижимы для нас: он может низвергнуть праведника и вознести грешника. Даже горячая вера не гарантирует спасения - Бог сам определяет, кто достоин благодати, а кто нет. Не заслуги людей играют здесь главную роль, а сам божественный дар. Этот подход Августина к Божьей справедливости еще раз подтверждает его исходную мировоззренческую позицию: не Бог ориентируется на добро, а добро является таковым, поскольку оно исходит от Бога. Достойность и недостойность — не дело человеческого решения и мнения, Господь следует по своим путям, недоступным и неисследованным для человека — Божьей твари.

Но как жить человеку, если его моральное усердие и  праведность ничего ему не обещают? Августин видит эту проблему и  решает ее так: он утверждает, что истинно  избранные не знают о своей  избранности, но всем доступно в полной мере предаться любви к Богу. Любовь в его концепции есть могучая  космическая сила, заставляющая каждую вещь стремиться к ее законному месту. Это не внешняя, а внутренняя сила, имманентно присущая каждому. Для человека характерно естественное стремление к  Богу, он единственный достоин подлинной  любви, а любовь ко всем частным вещам  и существам оправдана только тем, что она ведет к любви  к Богу или выражает ее. Все классические античные добродетели — мудрость, мужество, умеренность, справедливость — нужны по Августину лишь для  того, чтобы человек осознал относительность  тех благ, к которым они ведут. Нравственное усилие — это усилие по направлению иррациональной любовной страсти в нужном направлении  — от частных и конечных вещей  — ко Христу, к Богу, к вечному. Сердце человеческое жаждет и ищет Бога, а христианская мораль помогает его найти. [4, с.110]

Виднейший представитель  схоластического богословия Фома Аквинский (1225—1274) пытался приспособить этику Аристотеля к нуждам христианского вероучения, используя некоторые принципы этического рационализма. Однако в противоположность Аристотелю, видевшему идеал счастья в интеллектуальном созерцании истины, Фома переносит систему нравственных ценностей в область веры. В этом мире человек не может достигнуть счастья, ибо высшее блаженство заключается в лицезрении бога. Несовершенное же блаженство может быть достигнуто человеком и при жизни путем упражнения в добродетели. В той мере, в какой человек готовит себя на земле к небесному блаженству, его действия могут расцениваться как добродетельные поступки. Добродетели людей в их земной жизни делятся на низшие, нравственные, определяющие отношение человека ко всему человеческому, и высшие, теологические, определяющие его отношение к богу. Грехом считаются поступки человека, направленные против себя самого, т. е. вредящие вечному спасению бессмертной души, против ближнего и против бога. Одних низших добродетелей недостаточно для спасения, необходимо стремиться к высшим добродетелям, исходящим от бога и восходящим к нему. При этом достижение блаженства невозможно без благодати, а стало быть, без посредства церкви.

Проповедуя аскетизм, церковь отнюдь не выступала против социального и имущественного неравенства. Собственность не находила осуждения  в проповедях и богословских трактатах. Церковь лишь требовала от феодалов обильных пожертвований в свою пользу и милостыни для бедных. В средние  века церковь брала на себя функции  призрения больных и нищих, открывала богадельни и больницы при монастырях. Осуждение богатства, стяжательства, ростовщического процента было направлено не против феодальной собственности, а против возникающей с ростом городов, развитием торговли новой формы собственности - городского купечества. Проповедь бедности и смирения, презрения к миру не противоречила в системе нравственности, разработанной богословием — накоплению церковных богатств, поскольку они считались собственностью всех верующих. Не противоречили церковной морали и крестовые походы против иноверцев и еретиков, и жестокая расправа с инакомыслящими, осуществляемая «святой службой»-инквизицией. Поскольку церковь брала на себя заботу о спасении души, а душа, не приобщенная к богу или отнятая от бога,- погибшая душа, то именно из любви к ближнему церковь должна была добиваться спасения от верной гибели грешника.

Этическое учение, разработанное  церковью, не исчерпывало собой моральных  воззрений эпохи феодализма. Сложная  социальная структура феодального  общества порождала нравственные идеи и представления, соответствующие  положению отдельных сословий.

6. Этика рыцарства

 

Этика господствующего  класса светских феодалов находила свое выражение в моральном идеале, созданном средневековым папством. Мораль эта соответствовала военной организации класса феодалов - единственной в ту эпоху организованной военной силе общества. Поэтому в основе рыцарской морали находилось прославление воинских доблестей, мужества, физической силы и ловкости, составляющих главное содержание понятия рыцарской чести. Кодекс рыцарской чести предусматривал верность вассала сюзерену и уважение сюзереном прав вассала, но организация господствующего класса в условиях феодализма основывалась на системе феодальной иерархии, на отношениях личной зависимости-вассалитета. Готовность идти на жертвы, даже на смерть ради верности своему сюзерену, бескорыстное служение ему — таковы требования рыцарской морали, нарушение которых грозило распадом сложных связей, скреплявших воедино класс феодальных земельных собственников. Характерной чертой рыцарской морали был культ куртуазной любви, требовавшей бескорыстной верности и преданности рыцаря своей возлюбленной, во имя которой он должен был совершать подвиги. Высшей доблестью было участие в борьбе с «неверными», в крестовых походах, готовность погибнуть за «святую веру». Рыцарь обязан был приходить на помощь обиженным, вдовам и сиротам и обнажать свой меч против оскорбителя, будь то иноверец, купец, чужой вассал или сюзерен. Однако рыцарские добродетели носили подчеркнуто сословный характер. Все человеческие достоинства имели значение лишь в замкнутом кругу «своего» сословия. Никогда рыцарский меч не должен был обнажиться в защиту угнетенных крестьян. Рыцарь презирает и ненавидит крестьян, возмущается их стремлением охранять свое имущество от притязаний феодала. Верность слову не требовала расплаты с купцом или ростовщиком. Вне сословных рамок рыцарская честь оборачивалась спесью, а воинская доблесть — страстью к грабежу и насилию.

При всей классовой ограниченности рыцарского нравственного идеала в  нем были элементы, получившие в  дальнейшем своеобразное развитие в  воинской морали нового времени. Верность сюзерену сменилась верностью государству, национальным интересам, верность клятве — верностью присяге; не осталось бесследным и прославление личного  героизма, мужества, презрения к  смерти. Рыцарский культ куртуазной любви, освобожденный от сословных  оков, в качестве идеала преданности  и бескорыстия также перерос  рамки средних веков. Общенародный нравственный идеал нашел свое воплощение в образах рыцарей народного  эпоса— Роланда во Франции, Сида в Испании, так как защита независимости своей страны, находившая свое выражение в борьбе с «неверными», соответствовала общенародным интересам.

7. Городская этика и зарождение  этики просветительского направления  (ереси)

 

Третье сословие феодального  общества — горожане, еще слабо  расчлененная в классическом средневековье  масса ремесленников и купцов, — вырабатывает свою мораль, направленную как против церковного аскетизма, так  и против морали рыцарского сословия. Горожанин ценит не уход от мира, не отказ от мирских дел, забот  и наслаждений, не воинский подвиг в  борьбе с «неверными», а трудолюбие и предприимчивость. Город враждебен  и тунеядцам-монахам, и грабителям-рыцарям. Городское сословие вырабатывает новое представление об истинном благородстве человека, которое определяется не знатными предками, а личными достоинствами. Осуждая роскошь и расточительство, горожанин уважает стремление к накоплению богатств, умеренность, бережливость и благоразумие, скромный образ жизни, довольство и благополучие и вместе с тем хитроумие и пронырливость, находчивость и лукавство. Герой городского фольклора не бесстрашный паладин, а Рейнеке Лис, умеющий не силой, а ловкостью одолеть волка Изенгрима.

Новая, антиаскетическая мораль нашла свое выражение в развитии городского свободомыслия. Так, французский философ Пьер Абеляр (1079—1142) был сторонником этического натурализма и рационализма. Он считал любовь к добродетели врожденной людям и свойственной не только христианам, но и язычникам древности, которые дали образцы воздержания, целомудрия, душевной стойкости, бескорыстия и достигали этого без помощи божественной благодати, а своим собственным разумом и предписанием естественного закона. Нравственное поведение зависит в первую очередь от разума человека, от просвещения. В сочинении «Познай самого себя» Абеляр отстаивал права личности, нападал на духовенство за торговлю «отпущением грехов», поставил вопрос о предшественниках христианской этики в языческой философии древнего мира, сомневался в существовании рая и ада. Вместе с тем нравственный идеал Абеляра не выходил еще за пределы христианского миросозерцания. [5, с.119]

Позднее бюргерская оппозиция  феодализму выдвигает свой антиаскетический идеал нравственности. Так, в XIII в., в разгар ожесточенных философских диспутов в Парижском университете, среди тезисов, отстаиваемых представителями передового, натуралистического по своей тенденции направления философской мысли — аверроизма, встречаются и смелые высказывания по вопросам морали. Аверроисты утверждали, что счастье человека не в иной, а в земной человеческой жизни, что оно не посылается человеку богом и что добродетели либо врождены человеку, либо приобретаются им в ходе нравственного развития. Тезисы эти были осуждены католической церковью, а защитники их привлечены к суду инквизиции.

Информация о работе Античная этика. Средневековая этика. Этика нового времени