Шпаргалка по "Философии"

Выдающимся представителем Кирилло-мефодиевской традиции является Иларион — первый киевский митрополит из русских (годы его митрополитства с 1051 по 1054-й). До него на эту должность  назначались греки. Он выдвинулся во время правления Ярослава Мудрого. Перу Илариона принадлежат три замечательных  произведения, дошедшие до наших дней: «Слово о законе и благодати», «Молитва»  и «Исповедание веры». Наиболее известное  из них «Слово», являясь богословским сочинением, вместе с тем представляет собой и своеобразный историософский трактат. Здесь дается масштабное осмысление мировой истории, разделенной на три периода: языческий («идольский мрак»), иудейский, соответствующий  Моисееву закону, и христианский —  период утверждения истины и благодати. Произведение состоит из трех частей. Часть первая повествует об истории  возникновения христианства и его  противоборстве с иудаизмом. Вторая — рассказывает о его распространении  на Русской земле, третья — посвящается  восхвалению Василия и Георгия (христианские имена князей Владимира  и Ярослава).

Логическая продуманность  «Слова», высокий интеллект и  богословская образованность его автора, обращавшегося не к «невеждам», а  к «обильно насытившимся книжной  сладостью», свидетельствуют о высоком  уровне древнерусской книжности, глубоком понимании ответственности за судьбы Руси и мира. Противопоставляя Новый  Завет Ветхому Завету, Иларион  пользуется библейскими образами свободной  Сарры и рабыни Агари. Незаконный сын Агари — раб Измаил и  свободный, чудесным образом появившийся  на свет сын Сарры — Исаак символизируют  две эпохи человеческой истории  — холода и тепла, сумерек и  света, рабства и свободы, закона и благодати. Воспринявший христианство русский народ, заявляет Иларион, идет к своему спасению и великому будущему; став на путь истинной веры, он приравнивается прочим христианским народам. Русская  земля и ранее не была слабой и  безвестной, говорит Иларион, указывая на князей Игоря и Святослава, «которые в годы своего владычества мужеством  и храбростью прославились во многих странах», но для нового учения новый  народ — как новые мехи для  нового вина.

В «Слове» князь  Владимир, осуществивший крещение Руси, уподобляется по мудрости христианским апостолам, а по величию — императору Константину Великому. Прославление Владимира и его сына Ярослава как духовных вождей и сильных  правителей имело особое значение, по существу, было идеологическим обоснованием сильной княжеской власти, утверждением ее авторитета, независимости от Византии.

Крупным мыслителем был также митрополит Никифор (2-я  половина XI — 1121). По происхождению  этнический грек, Никифор олицетворяет своим творчеством скорее «византийский», чем «славяно-русский» (как у Илариона), тип философствования. Он является распространителем идей христианизированного платонизма на русской почве. Большой  интерес представляет его сочинение  «Послание Мономаху о посте и о воздержании чувств». Наряду с важными для христианского благочестия поучениями о пользе поста, смиряющего низменные, плотские устремления и возвышающего дух человека, здесь содержатся и более общие рассуждения философско-психологического характера. В них нашло отражение учение Платона о душе.

В интерпретации  Никифора душа включает в свой состав три важнейших компонента: начало «словесное», разумное, управляющее  человеческим поведением; начало «яростное», подразумевающее чувственно-эмоциональную  сферу, и «желанное» начало, символизирующее  волю. Руководящее значение из всех трех отводится «словесному», разумному  началу, призванному управлять «яростным», т. е. эмоциями при помощи воли («желанного»). Так же как и у Платона, искусство  «управления душой» Никифором сравнивается с искусством управления государством. При этом по образу мудрого правителя-философа характеризуется деятельность киевского  князя Мономаха, который «по-словесному велик», значит, обладает необходимыми задатками для разумного управления государством. Однако и великий князь  нуждается в соблюдении религиозных  установлений, необходимых для гармонизации государственного управления, подобно  тому как в них нуждается и  человеческая душа.

«Московский период»  отечественной истории (XIV— XVII вв.) —  это эпоха собирания и утверждения  Русского централизованного государства  во главе с Москвой. Это и время  исторической Куликовской битвы (1380 г.), положившей начало освобождению от ига Орды. Это также время расцвета монастырей и монастырского строительства, что особенно важно для русской  культуры, поскольку монастыри на Руси были главными центрами книжной, в том числе и философско-богословской, культуры.

Развитие русского национального сознания нашло свое отражение и в религиозно-философских  идеях того времени. Обоснование  идеи единства Русского государства  во главе с его исторически  сложившимся центром — Москвой  содержится в «посланиях» монаха Псковского Спасо-Елеазарова монастыря  Филофея (ок. 1465 — ок. 1542) к разным лицам: Василию III, к дьякону Мисюрю Мунехину, Ивану IV (Грозному). Суть принадлежащей  Филофею идеи «Москва — Третий Рим» формулируется следующим образом: «Все христианские царства пришли к  концу и сошлись в едином царстве  нашего государя, согласно пророческим  книгам, и это — российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать» [1]. Филофей, в соответствии с распространенным в Средние века взглядом на историю, утверждал, что миссия Руси как единственной хранительницы православно-христианской традиции уготована самим Провидением, т. е. волей Бога. Древний Рим пал  из-за того, что был языческим. Второй Рим, которым стала Византия, отклонился от православия и был захвачен и разорен турками. Поэтому все  надежды православного мира на сохранение и будущность связаны только с  Москвой как главенствующей православной державой, преемницей Рима и Константинополя.

В идее «Москва —  Третий Рим» не содержится никакой  мысли о каком-то особом превосходстве  и мессианистском призвании русского народа. Здесь не было претензии  на «государственную идеологию», что  впоследствии нередко приписывалось  «Посланиям» Филофея. Идеологический смысл был придан этой идее лишь в XIX—XX столетиях. До этого времени  идеи скромного псковского монаха мало кто знал. О себе старец писал  так: «Аз сельской человек, учился буквам, а еллинских борзостей не текох, а риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывал, учюся книгам благодатного Закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от грех». Мессианизм Филофея  был, конечно, прежде всего религиозным, церковным. Кроме того, следует иметь  в виду, что идея «вечного Рима»  была чрезвычайно распространена в  средневековой Европе.

Господство церкви в средневековой русской культуре не исключало наличия противоречий и разногласий среди духовенства. В конце XV — начале XVI вв. возник конфликт между нестяжателями и иосифлянами. Богословскую партию нестяжателей возглавлял Нил Сорский (1433—1508), а идейным  руководителем иосифлян был Иосиф  Волоцкий (1439/1440— 1515). Иосифляне выступали  за неукоснительную регламентацию  церковной жизни в соответствии с разработанным Иосифом Волоцким «Уставом», в котором содержались  строгие предписания по части  соблюдения установленных правил и  обрядов. Принадлежавшее ему же сочинение  под названием «Просветитель» осуждало ереси. Резкой критике были подвергнуты  так называемые жидовствующие, отвергавшие  догмат о Святой Троице и ориентировавшиеся  на Ветхий, а не на Новый Завет. Одновременно иосифляне занимали сугубо «стяжательскую»  позицию по отношению к церковному и монастырскому имуществу, выступали  за усиление роли церкви во всех сферах

общественной жизни  и за сближение церкви с государственной  властью. Это породило выдвижение на первый план церковного формализма и  показного благочестия, приоритет  мирского начала по сравнению с началом  духовным. Нестяжатели занимали противоположную  позицию, выдвигая на первый план идею духовного подвига, сочетавшуюся с  призывом к труду не во имя обогащения, стяжания собственности, а во имя  спасения. Соответственно нестяжатели  проповедовали невмешательство  церкви в мирские дела, а в монастырской жизни выступали за умеренность  во всем, самоограничение и аскетизм. Нестяжательство имело глубокие корни в народном сознании, поскольку  оно выступало защитником реального  благочестия. Великим нестяжателем был Сергий Радонежский (1314/1322— 1392), защитник Руси и основатель Троицкого  монастыря, ставшего духовным центром  православия.

Не стяжательскую  позицию разделял Максим Грек (1470— 1556), афонский ученый монах, прибывший  на Русь для участия в переводах  и сверке богослужебных книг. Он был крупнейшим мыслителем московского  периода, оставившим большое богословско-философское  наследие, включающее свыше 350 оригинальных сочинений и переводов.

Определение философии, данное Максимом Греком, гласит, что  она «благоукрашение нрава законополагает и гражданство составляет нарочито; целомудрие, мудрость и кротость восхваляет, добродетель и порядок устанавливает  в обществе». Авторитет философии  настолько велик, считал мыслитель, что по силе и влиянию она превосходит  царскую власть. Русский книжник  был знатоком античной философии, включал  в свои сочинения многие переводы высказываний античных авторов. Особо  ценил он философию Платона, предвосхитив тем самым позицию первых русских  религиозных философов — славянофилов, считавших, что в России философия  идет от Платона, а на Западе от Аристотеля.

Победа иосифлян над нестяжательской церковной  партией, соответствовавшая интересам  московской централизации, в то же время  своим следствием имела принижение духовной жизни, что было чревато  тем кризисом в Русской православной церкви, который наступил в XVII столетии и получил название Раскола. По мнению некоторых исследователей Русской  церкви, эта победа явилась одним  из самых драматических событий  в русской истории, поскольку  ее результатом был упадок древнерусской  духовности.

Подъем русской  философии на новый уровень связан с открытием первых высших учебных  заведений: Киево-Могилянской (1631) и  Славяно-греко-латинской (1687) академий, где читались философские курсы.

Глава 2. Философия  в России XVIII века

С конца XVII — начала XVIII в. наступил новый этап в истории  России. Он был отмечен прежде всего  объективно назревшими преобразованиями, осуществленными Петром I и открывшими путь к европеизации страны. Идеологическое обоснование Петровских реформ проводилось  постепенно и свое законченное выражение  получило лишь после смерти великого преобразователя.

В силу особенностей перехода страны от Средневековья к  эпохе Нового времени, миновавшей ряд  культурно-цивилизационных стадий, пройденных развитыми западноевропейскими  странами, например Ренессанс и Реформацию, а также под влиянием установившихся тесных культурных связей со странами Запада в русской мысли XVIII в. проявилось сложное сочетание старого и  нового, самобытного, оригинального  и заимствованного. В XVIII в. Россия начинает испытывать вместе с Западом, можно  сказать, синхронно влияние идей Просвещения. Однако назвать эту  эпоху русской истории «веком Просвещения» нет оснований. С одной  стороны, в обществе распространяются идеи новоевропейской рационалистической философии (Декарт, Локк, Гердер, Вольтер, Гельвеций, Гольбах и др.), с другой — в России происходит подъем православной богословско-философской мысли, представленной школой выдающегося церковного иерарха  митрополита Московского Платона (Левшина). Публикуется осуществленный Паисием Величковским перевод «Добротолюбия» — сборника творений восточных отцов  церкви; утверждаются традиции православного  старчества, открывается знаменитый монастырь Оптина пустынь (1792), куда совершали паломничества многие русские философы и писатели XIX в. — Н. В. Гоголь, И. В. Киреевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и др.

XVIII век придает  качественно новые характеристики  отечественной мысли. Если на  этапе своего становления русская  мысль выступала в значительной  степени как часть общеславянской  культуры, то теперь она начинает  развиваться на своей собственной  основе, осмысливая и усваивая  обширный опыт западноевропейской  философии и науки. 

В этот период происходит секуляризация, «обмирщение» культуры в целом, и в этой связи начинается становление светского типа философствования. Зарождается университетская философия  в университете при Петербургской  Академии наук (1724) и Московском университете (1755). Впоследствии, в XIX в., университетское  философское образование стало  развиваться также в Казани, Харькове, Киеве, Одессе, Варшаве, Томске и Саратове.

Университетская философия  становится особой отраслью философской  культуры и важным направлением отечественной  мысли. Она сформировалась при решающей роли русско-немецких связей и под  влиянием философии Г. Лейбница и X. Вольфа. Последний рекомендовал в  качестве преподавателя философии  для Петербургского университета Г. Б. Бильфингера. Позднее в России работали в качестве профессоров  философии И. Б. Шад, И. М. Шаден, Ф. X. Рейнгард, И. Ф. Буле и другие ученые, приехавшие из Германии. Ярким примером философского творчества того периода является книга  князя А. И. Вяземского (отца поэта  П. А. Вяземского) «Наблюдения о человеческом духе и его отношении к миру», опубликованная по-немецки под псевдонимом  в Германии (1790) и получившая высокую  оценку в немецкой печати (впервые  переведена на русский язык в 2003 г. В. В. Васильевым).

Утверждение в России светской философии европейского типа — процесс достаточно длительный, не сводившийся к единовременному  восприятию западноевропейских университетских  традиций. Так, уставные документы Российской Академии наук предписывали ведение  учебного процесса в духе, не противоречащем «православной греко-российской вере, форме правительства и добронравию».

Больше новаций  наблюдалось в развитии общественно-политической мысли (В. Н. Татищев, А. Д. Кантемир, Н. И. Новиков, С. Е. Десницкий), поскольку  это отвечало потребности модернизации старомосковского самодержавного строя  в духе новой европеизированной  Российской империи. Широко использовались с этой целью западноевропейские теории естественного права и  общественного договора.

Эта тенденция вызывала реакцию со стороны идеологов  дворянско-аристократической оппозиции. Особенно ярко она проявилась в творчестве историка и социального мыслителя  консервативного направления Михаила  Михайловича Щербатова (1733—1790), критика  политики просвещенного абсолютизма  Екатерины II, автора острого памфлета «О повреждении нравов в России» (ок. 1787). Он же создал первую в России консервативную утопию «Путешествие в  землю Офирскую» (1784).