Жизнь и творчество С.С.Прокофьева

Альбом пьес для молодых  пианистов, озаглавленный Прокофьевым  очень просто - «Детская музыка», состоит  из 12 пьес, которые очень разнообразны по сюжетам, по характеру музыки, увлекательны по своим образам, занимательны своей  необычной, по-прокофьевски свежей мелодикой, гармонией и ритмом:

1. Утро.

2. Прогулка.

3. Сказочка.

4. Тарантелла.

5. Раскаяние. 

6. Вальс. 

7. Шествие кузнечиков.

8. Дождь и радуга.

9. Пятнашки.

10. Марш.

11. Вечер. 

12. Ходит месяц над лугами.

Все эти чудесные качества сборника мы обнаруживаем уже в первой пьесе - «Утро». Между аккордами, звучащими  то в высоком, то в низком регистрах, свободно и легко дышится светлой, простой, какой-то по-особому свежей «утренней» мелодии. Солнце еще не взошло, но его первые, прозрачные лучи мягко  освещают природу. А в глубоких басах  слышны словно остатки уходящей ночи - там все еще в тени, туда еще не дошли первые предвозвестники наступающего дня.

Но вот исчезли последние  тени. «Прогулка» приносит с собой  утреннюю бодрость и радость. Все  кругом посветлело и повеселело. Так  и слышится подпрыгивающая ребячья  походка и незатейливая утренняя песенка.

Потом Прокофьев ведет  нас в излюбленную им область  сказочности. Тихая, нежная и очень русская по мелодике и характеру «Сказочка» принадлежит к лучшим пьесам сборника.

А за «Сказочкой» - «Тарантелла» - итальянский танец со стремительным  движением, с острыми акцентами, с неожиданными сменами тональностей. Все здесь весело и красочно, как  на карнавале!

«Раскаяние» - самая серьезная  из всех двенадцати пьес. Как хорошо передает она чувства ребенка, быть может, впервые в жизни задумавшегося  над какими-то очень важными вопросами  и впервые в жизни сурово отнесшегося  к своим поступкам.

Дальше идет прелестный «Вальс», заставляющий вспомнить лучшие страницы прокофьевских балетов. А за «Вальсом» — изящное и, одновременно, очень забавное «Шествие кузнечиков», прытких проказников на длинных, непонятно изогнутых ножках.

Следующая пьеса - «Дождь и  радуга». Сначала музыка рисует унылое, грустное настроение - нельзя из-за дождя  на улицу выйти! А потом причудливые  узоры мелодии вдруг осветили этот скучный пейзаж своими радужными  бликами.

Дальше - безудержно-шаловливая беготня - «Пятнашки», веселый четкий «Марш» и, наконец, последние две  пьесы, словно завершающие прошедший  день. Музыка «Вечера» совсем не похожа на музыку «Утра», но отчетливо с ней перекликается. Там - первые солнечные лучи разгоняли ночные тени, здесь - вечерние сумерки приходят на смену последним, уходящим лучам вечернего солнца.

А в заключение - «Ходит месяц  над лугами», миниатюрные вариации на мелодию, звучащую совсем как русская  народная песня. Это чудесная картинка природы, спокойной и поэтичной, тихо спящей, чуть освещенной холодным блеском плывущего по ночному  небу месяца.

 

Заключение.

 

Сергея Прокофьева смело  можно назвать солнцем русской  музыки двадцатого века. Его творчество напоено могучей жизненной силой, ослепительным светом, проникнуто безграничной любовью к жизни, к человеку, к  природе. Даже в самых печальных, самых драматически-напряженных  трагедийных страницах его музыки, где тучи сгущаются порой чуть не до сплошной черноты, - мы всегда чувствуем, что где-то там, за этими тучами, продолжает светить солнце, и оно обязательно  снова засияет над нами, обязательно  восторжествует над любой непогодой.

Искусство нашего века - неспокойное  искусство. На нем сказались волнения и тревоги современного мира. Мы явственно ощущаем на нем следы  военных бурь, принесших человечеству бесконечно много страданий и  горя.

И быть может, именно поэтому  солнечная, словно заряженная жизненной  энергией музыка Сергея Прокофьева так  дорога великому множеству людей, быть может, в этом и надо, прежде всего, искать «секрет» ее широчайшей и повсеместно  продолжающей расти популярности.

Оперы и балеты Прокофьева украшают сейчас сцены лучших театров, а симфонии и концерты входят в  репертуар лучших оркестров мира. И нет, вероятно, ни на одном континенте земли ни одного серьезного пианиста, скрипача и виолончелиста, который  не играл бы в своих концертах  крупных или мелких инструментальных пьес Прокофьева.

Творчество Прокофьева всегда вызывало жаркие споры. Неизменно разгорались  страсти на премьерах. Причиной был, прежде всего, своеобразный музыкальный  язык композитора. Соответствуя тенденциям времени, сочинения Прокофьева отличались особым, присущим только ему «почерком», признаваемым далеко не всеми современниками и расцениваемым порой как  намеренный эпатаж и варварство. «Какая грязь!» - говорил Скрябин о музыке Прокофьева. «Первый Игорь Стравинский  специализировался на поставках  варварских композиций. Теперь у него появился продолжатель, не уступающий ему в варварских качествах. Это  – Прокофьев». Под этой критической  оценкой Сабанеева могли в  то время подписаться многие. Но, как часто бывает, то, что считалось  разрушением основ искусства, впоследствии возводится в ранг новых музыкальных  законов.

Индивидуальность, самобытность Прокофьева связаны, прежде всего, с удивительной разноплановостью образного мира сочинений. В своей «Автобиографии» композитор специально ж остановился на тех главных линиях, по которым двигалось его творчество: классической, новаторской, токкатной, моторной, лирической. Показательно, что самой первой линией Прокофьев назвал классическую. Он стоял у истоков неоклассицистского направления в искусстве XX века, в которое были вовлечены крупнейшие композиторы: Стравинский, Равель, Хиндемит, Онеггер. Неоклассицизм, с его характерным обращением с новых эстетических позиций к забытым жанрам и стилистическим приемам, проявился у Прокофьева в использовании сонаты, концерта, менуэта, гавота. Галантность, прозрачность фактуры, структурная четкость многих неоклассических произведений композитора часто напоминают XVII—XVIII века. Но то, что приходило в его сочинения из прошлого, обретало новый смысл, начинало искриться истинно прокофьевскими красками.

Новаторская линия (как токкатная  или моторная) была во многом определена, по признанию самого композитора, встречей с Танеевым в 1902 году, пошутившим над  простоватыми гармониями в симфонии. Поиски нового гармонического и мелодического языка, поиски в области драматургии и инструментовки вылились в ту накаленную эмоциональность, первозданную стихийность, повышенную экспрессию, резкость звучания и неудержимый напор ритмов, которые отличали не только ранние опусы композитора («Наваждение», «Скифская сюита»), но и более поздние (Вторая симфония, Седьмая фортепианная соната).

Не все замечали и по достоинству оценивали лирическую линию творчества Прокофьева. «В лирике мне в течение долгого времени  отказывали вовсе и, непоощренная, она развивалась медленно». Поэтическую тонкость, лиричность можно ясно почувствовать и в «Гадком утенке», и в эпизоде Первого фортепианного концерта. Присутствие особой лирической струи в ранних сочинениях композитора было подчеркнуто Асафьевым, который писал: «За арсеналом пик, дротиков, самострелов и прочих «орудий иронии» для меня стал выявляться «уединенный вертоград» лирики с источником чистой ключевой воды, холодной и кристальной, вне чувственности и всякого рода мутной накипи «измов». Со временем все больше расцветала лирика Прокофьева. Оставаясь всегда сдержанной, она до сегодняшнего дня покоряет теплотой, одухотворенностью, искренностью.

Нередко говорят о гротесковости музыки Прокофьева. Однако сам композитор не склонен был видеть в своей музыке гротеск. «...Я предпочел бы заменить его термином «скерцозность» или, если угодно, тремя русскими словами, дающими градации его: шутка, смех, насмешка», - писал композитор. Прокофьевский смех, добродушный, а порой доходящий до злого, саркастического, определил удивительную галерею образов, портретных зарисовок в инструментальных и сценических произведениях («Сарказмы», «Мимолётности», «Золушка», «Дуэнья»).

Мир музыки Прокофьева нельзя представить и без мощных «фресковых»  историко-эпических образов «Войны и мира», «Ивана Грозного», «Александра  Невского», возрождающих в новых  звучаниях трагический, героический, гимнически-величавый дух русских классических опер Глинки, Бородина, Мусоргского.

Прокофьев всегда оставался  самим собой. И когда он смело отметал такие традиционные приемы, как секвенции или «сладкие» нонаккорды, и, когда в 30-х годах, после повышенного эмоционального тонуса и усложненности многих ранних сочинений, искал новую простоту. Новаторство его языка шло как бы изнутри, за счет намеренного заострения привычных выразительных средств.

Среди композиторов своего времени Прокофьев выделяется замечательной  и уже редкой для музыканта  XX века способностью сочинять прекрасные мелодии. Мелодика Прокофьева удивительно разнообразна. В ней и острые скачки на широкие интервалы, и буффонная повторность, и гибкая извилистость кантилены с внутренним широчайшим регистровым диапазоном, и слияние песенности с декламационностью.

Характерность мелодики Прокофьева находится в неразрывном единстве с ладогармонической стороной его  стиля. В отличие от многих своих  современников Прокофьев был  приверженцем тональной музыки. Однако «прокофьевская тональность» - качественно новое явление, теоретическое постижение которого оказалось весьма непростым и растянувшимся на долгие годы. Для анализа гармонического языка Прокофьева был впоследствии предложен ряд новых теоретических терминов, в частности «двенадцатиступенная тональность», «расширенная тональность» и др.

Стилистика музыки Прокофьева, помимо мелодических и гармонических  средств, во многом определяется ритмом. Энергия ритма ассоциировалась  в сознании композитора с духом  времени. Прокофьевский ритм - ритм регулярный, проявляющийся в опоре на постоянный такт, с акцентированной сильной долей. С регулярностью связана приверженность композитора к квадратным структурам, часто встречающееся у него оформление темы в виде восьмитактового периода, что в целом весьма редко наблюдается в музыке XX века.

Но самое главное, что  привлекает всегда в музыке С.С.Прокофьева и тех, кто ее играет, и тех, кто  ее слушаем - это тот от солнца идущий свет, которым светится все творчество Прокофьева. Попав под живительные  лучи этого света, музыканты сразу  же полюбят музыку Сергея Прокофьева, замечательного композитора, чье искусство  несет с собой радость всем, кто с ним соприкасается, - и  взрослым, и юношеству, и детям.

 

Литература.

 

1. Арановский М., Мелодика С. Прокофьева, - Л., 1969.
2. Гаккель Л. Фортепианное творчество С. С. Прокофьева. М., 1960.
3. Дельсон В. Фортепианное творчество и пианизм Прокофьева. - М., Советский композитор, 1973.
4. Дельсон В. Фортепианные концерты С. Прокофьева. - М., 1961.
5. Дельсон В., Фортепианное творчество и пианизм Прокофьева, - М.,1973.
6. Игорь Глебов [Асафьев Б. В.], Сергей Прокофьев, - Л., 1927.
7. Мартынов И. С. Прокофьев. Жизнь и творчество. М., 1974.
8. Нестьев И. Жизнь Сергея Прокофьева. 2-е изд., - М., 1973.
9. Орджоникидзе Г. Фортепианные сонаты Прокофьева. - М., 1962.
10. Отечественная музыкальная литература (1917-1985), вып.1. – М., «Музыка», 1996.
11. Прокофьев С. Автобиография. - М., 1982.
12. С.С. Прокофьев. Материалы, документы, воспоминания, М., 1961.
13. С. С. Прокофьев: Человек. События. Время: Альбом. - М., 1981.
14. Савкина Н. Сергей Сергеевич Прокофьев. - М., 1982.
15. С. С. Прокофьев. Книга для школьников. - М.: Музыка, 1990.
16. Сергей Прокофьев. Статьи и материалы, 2 изд.,- М., 1965.
17. Сергей Прокофьев: Дневник. Письма. Беседы. Воспоминания. - М., 1991.
18. Сергей Прокофьев. Дневник. 1907-1918 г.г.. - S.P.E., 2002.
19. Тараканов М. Стиль симфоний Прокофьева. - М., 1968.
20. Фортепианное творчество и пианизм Прокофьева, - М., 1973.
21. Холопов Ю., Современные черты гармонии Прокофьева, - М., 1967.
22. Холопова В., Холопов Ю. Фортепианные сонаты Прокофьева. - М., 1961.
23. Черты стиля Прокофьева: Сборник теоретических статей. - М., 1962.