Власть и общество в художественных произведениях постмодернистов

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 29 Октября 2013 в 17:03, реферат

Описание работы

Данная работа будет посвящена современности, точнее тому, как её пытаются понять современные культурные деятели. Культура, так или иначе, всегда отражала, ту эпоху, в которой они возникла, описывала эту эпоху, старалась дать ответ на вызовы, стоящие перед породившей её цивилизацией. Итак, цель работы – показать культуру постмодернизма в рамках постиндустриального общества, рассмотреть некоторые интересующие эту культуру проблемы. Всех проблем, естественно, затронуть не получится, но некоторых основных вопросов коснуться удастся. Итак, в реферате будут рассматриваться:
Основные черты современного постиндустриального общества.
Основные черты эпохи постмодерна и постмодернистских художественных произведений.
Проблема свободы человека в «обществе потребления» в отражениях постмодернистских произведений.

Файлы: 1 файл

Власть_и_общество_в_художественных_произведениях_постмодернистов.doc

— 298.00 Кб (Скачать файл)

 Включенный телевизор практически никогда не передает статичный  вид  <…>. Напротив, это изображение интенсивно меняется.  Каждые  несколько секунд  происходит  либо смена кадра, либо наплыв на какой-либо предмет, либо переключение   на   другую камеру   -   изображение   непрерывно модифицируется  оператором  и стоящим за ним режиссером. Такое изменение изображения называется техномодификацией. <…>

Смене изображения  на экране в результате различных  техномодификаций можно поставить  в  соответствие  условный психический процесс, который заставил бы наблюдателя переключать внимание с одного события на  другое и выделять наиболее интересное из происходящего, то есть управлять своим вниманием так, как  это  делает  за  него  съемочная  группа.  Возникает виртуальный  субъект  этого  психического  процесса,  который на  время телепередачи существует вместо человека, входя в его сознание как рука в резиновую перчатку. <…>

     Происходящее  уместно   назвать   опытом   коллективного   небытия, поскольку  виртуальный субъект, замещающий собственное сознание зрителя, не существует абсолютно - он всего лишь эффект, возникающий в результате коллективных   усилий монтажеров,  операторов  и  режиссера.  С  другой стороны, для  человека,  смотрящего  телевизор,  ничего  реальнее  этого виртуального субъекта нет. Объекту  номер  два,  то  есть включенному телевизору,  соответствует  субъект  номер  два,  то  есть   виртуальный зритель,  который  управлял  бы  своим  вниманием так же, как это делает монтажно-режиссерская группа. Чувства и мысли,  выделение  адреналина  и других  гормонов  в  организме  зрителя  диктуются  внешним оператором и обусловлены чужим расчетом. И конечно, субъект номер  один  не  замечает момента,  когда  он  вытесняется  субъектом  номер  два,  так  как после вытеснения это уже некому заметить - субъект номер два нереален. Субъект номер один верит, что реальность - это материальный мир.  А субъект  номер два верит, что реальность - это материальный мир, который показывают по телевизору. Соратники!  Положение  современного  человека  не просто плачевно - оно, можно сказать, отсутствует,  потому  что  человека  почти  нет44».

Постмодернисты  считая, что в современном обществе все больше размывается та грань, которая прежде отделяла реальность от ирреальности, жизнь от спектакля, политики от шоу, полагают, что человек под влиянием происходящего вокруг него действа, беспрестанной смены телевизионных «картинок» и череды событий сам становится абстракцией по отношению к внешнему миру. Он не только превращается в зрителя, но и ощущает себя им – посторонним и отчужденным наблюдателем чужой ему жизни. Человеку все еще кажется, что он живет, но на самом деле он только смотрит бесконечную пьесу о том, как живут и действуют другие люди. Но и они в свою очередь тоже не живут, а лишь имитируют жизнь. Хуже всего то, что зритель не только абстрагирован от окружающего мира, но еще и пассивен. Тот, кто занят постоянным созерцанием, перестает действовать, он больше не живет, а лишь симулирует жизнь. Все свои чувства, страсти, эмоции и фантазии он проецирует и переживает на предлагаемых ему фантазиях вымышленного мира, которые, в конце концов «материализуются» в его сознании, обретая реальные черты. Возникает полная иллюзия сопричастности с происходящими, пусть и не реальными событиями. Происходит логическое завершение образовывающейся конструкции – человек становиться симулякром себя самого.

Именно в мире, где симулякром становиться всё, включая самого человека, по мнению Бордиийара, наступает конец человеческой истории. «Симулякры отныне берут верх над историей, чем ликвидируют нас вместе с историей45» – пишет французский философ. Подобной точки зрения придерживаются и художественные постмодернистские писатели. Самым красочным образом описал складывающуюся ситуацию Минаев: «Информация управляет миром» — девиз, который движет человечеством в новом веке. Люди придумали этот слоган, филигранный по своей точности. Проблема только в том, что всю глубину его значения они сами не понимают. Медийщики, рекламщики, политтехнологи — тщеславные заносчивые дурачки, мнящие себя королями мира. Они думают, что управляют ситуацией, придумывают сценарии, по которым развивается общество. Они полагают, что это их изворотливый ум изобрёл пугающие человечество химеры вроде мировых террористов, исламского фактора, парникового эффекта, куриного гриппа, глобализации, угрозы со стороны транснациональных корпораций. <…> Все эти новоявленные «демиурги» не понимают базового постулата: медиа может поменять каждого из них, но, даже объединившись все вместе, они не способны поменять медийное поле. О каком моделировании будущего они говорят? Будущее человечества — соответствовать трендам, рождённым медиа.<…> Будущее — просто копия картинки, которую медиа создаёт сейчас, выдавая за фантастику <…> Человечество ещё построит невиданные тоталитарные государства, нивелирует роль личности, как никогда прежде <…>. И завтра уже наступает. Человек разума уступает место человеку контента. В тот момент, когда информационное покрытие станет тотальным <…> — наступит Всемирный День Счастья. Именно тогда все вокруг будет созидаться или разбиваться на куски в пятом измерении — в Медиа. Граница между реальностью и медиа, которая и сейчас не слишком чёткая, сотрётся окончательно. И это будет первый день новой эры. Когда медиа поглотит все вокруг и станет не просто средой, но Божеством. <…> Чем быстрее развивался технический прогресс, тем ленивей становился Нomo sapiens. С появлением канализации отпала необходимость выходить на улицу, с появлением электричества исчезла нужда ежедневно разводить огонь. Да, человек ленив. И вот уже он задался вопросом: зачем ходить в церковь, если можно просто взять газету, включить радио или телевизор? Да и что нового можно извлечь из повторяемого столетиями текста Евангелия? Какие жизненные пути укажет тебе проповедник, кроме тех, о которых говорилось веками твоим родителям и родителям твоих родителей? А что предлагал взамен телевизор? Тысячи новых путей! На любой вкус, любую мораль и любые верования! Надо просто поверить во что-нибудь, а уж религию тебе подберут. Не надо никуда ходить, все само придёт к тебе, брат! Просто включи телевизор и упс… добро пожаловать в дивный, новый мир! В мир, которым управляет медиа. В среду, которой нельзя манипулировать и изменять согласно человеческой корысти — поскольку сама среда есть единственный манипулятор и Творец. В мир, в котором, наконец, все люди будут равны, потому что они — ничто. Просто контент. Медиа станет единственной всеобъемлющей формой существования — являясь одновременно и Богом, и паствой. Мир, который существует только в вашем телевизоре, лэптопе или радио. <…> И люди последуют за своим новым Богом, как шли за прежними Богами, Мессиями, Героями, Властителями, Кумирами и президентами. Потому что на самом деле человек не разумен, а ведом. Пока ещё, в силу привычки, мы именуем его Нomo sapiens. Но стоило бы назвать его хомо ленивус, хомо тупикус, хомо идиотас или хомо деградантус. И нет никаких иных разумных форм жизни, кроме Media sapiens. Потому что на всём пути своего развития человек делает только одно — стремительно деградирует, становясь примитивной субстанцией, которой нужны только Хлеб и Зрелища, тогда как медиа только совершенствуется. <…> В один день медиа может так все устроить, что всемирная катастрофа поглотит нынешнюю цивилизацию. Разрушит её серией землетрясений, захлестнёт наводнениями или метеоритным дождём. И цивилизация исчезнет. Если быть более точным, то никаких катастроф на самом деле не произойдёт. Их просто покажут по телевизору, заставив людей выйти на улицы и умереть от страха. Но медиа не делает этого. Она слишком великодушна46».

Красочно описано, не так ли? Минаев, конечно, немного сгущает краски – недаром подобную фразу выдаёт спятившему рекламщику его собственное воображение. Люди действительно начинают воспринимать мир через симулякры, отображённые на экране телевизора, но это отнюдь не значит, что симулякры бесконтрольны. Телевидение – самый влиятельный вид медиа, который создаёт колоссальные возможности для манипулирования сознанием, но у него есть господин, и именно он является тем, кто диктует всем остальным людям, каким является мир, в котором они живут. Роль телевидения – самого популярного источника СМИ – было осознано уже несколько десятилетий назад. Недаром большинство переворотов в странах третьего мира сопровождается намерением восставших захватить в первую очередь телевизионную башню. Те, кто владеют телевидением, могут определять общественное мнение и направлять его благожелательность в свою сторону. Значимо влияние телевидения и в истории нашего государства: стоит напомнить, что огромные толпы Ельцину в августе 1991 года удалось вывести благодаря поддержке телеканалов. В октябре 1993 года, представители парламента, начав формировать альтернативное правительство, вооруженным путём попытались захватить Останкино (то есть, первые встали на путь решения проблемы путём силового вмешательства – о чём сейчас почему-то не вспоминают).

Особо стоит  сказать об Интернете – средстве медиа, которое приобретают всё большую популярность, представляется глубоко постмодернистским, по сути, явлением, и остаётся пока что единственным бесконтрольным источником СМИ. Кстати, сами постмодернисты – тот же Бордийар разницы между Интернетом и телевидением не видят. А зря! Конечно, Интернет действует во многом по тому же принципу, что и телевидение. Также налицо факт слияния субъекта и симулякра, т.е. субъект обращается в собственный симулякр, и физически, телесно оставаясь в действительном мире, он ментально переходит в мир виртуальный, пространство симулякров, где наделяется новым телом, не имеющем ничего общего с телесностью. Можно сказать, имеет место шизофреническое состояние, расщепление целостности индивида, который одновременно находится в двух пространствах: уютно расположившийся за столом, окруженный компьютером и периферийными устройствами, он, в тоже время, ощущает себя другим существом, движения которого он видит на экране терминала и управляет ими. Появляется эффект двойного присутствия, обладания двумя самостями. Но Интернет, отличается от телевидения тем, что предполагает возможность непосредственных контактов с другими виртуально трансформированными субъектами – такими же симулякрами людей, по-новому встает проблема коммуникации, которая приобретает весьма сложный характер ввиду расщепления самости индивида на две ипостаси. Одна из главных проблем, возникающая в результате активного использования виртуальных технологий, заключается в вытеснении социальности симуляцией, что имеет место в случае полного ухода индивида в киберпространство от всех тревог и несовершенства реального мира.

 По сравнению с другими средствами массовой коммуникации, Интернет дает несоизмеримо большие возможности для реализации дифференцированного подхода к получению информации. То есть, в отличие от телевидения или радио, предлагающих готовый информационный поток, интернетовский пользователь, критически оценивая доступный материал, может сам выбирать нужные сведения, а если учесть масштабы глобальной сети, то его выбор оказывается предельно широким. Тексты на просторах Интернета отличны от книжных: от территориально ограниченной и линейно выстроенной книги мы переходим к номадическим информационным системам, основанных на возможности мгновенного перехода от одного объема информации к другому во всех снабженных ссылками точках, причем, наделены подобными ссылками могут быть любые произвольно выбранные места. Таким образом, интернетовские тексты (для удобства названные гипертекстом) децентрированы по своей природе – стержневая идея неизбежно рассеивается в бесконечности ссылок. В гипертексте, исходя из его сущности, заложена идея интертекстуальности, что ведёт к деперсонализации авторских текстах, написанных в Интернет-среде. Таким образом, Интернет сам по себе является носителем таких постмодернистких идей о тексте, как децентрализованность, интертекстуальность и «Смерть автора», как независимого творца текста.

 В телекоммуникационной среде мировой паутины начинают действовать особые правила поведения, этические принципы, формы общения и т.д., отличные от тех, что наполняют нашу реальную жизнь. Эти принципы, исходят из постмодернистской сущности Интернета: они провозглашают неограниченную свободу доступа к информации, основывающуюся на недопустимости создания информационных барьеров и фильтров, выступают против введения цензуры или других государственных регламентирующих ограничений, а также подчинения киберпространства единому центру. Совокупность идей, соответствующих описанному положению дел, принято называть «сетевым либерализмом», под которым понимают неформальную идеологию, виртуально установившуюся в киберпространстве глобальной сети, главным лейтмотивом которой является максимальное ограничение вмешательства государства в процесс циркуляции информационных потоков.

Наиболее заметным воплощением  сетевого либерализма стала "Декларация независимости Киберпространства" Джона Перри Барлоу, написанная и  размещенная в сети в 1996 году в  ответ на попытку американского правительства ввести цензуру в Интернете. Категорически выступая против любых ограничений возможности самовыражения в пространстве глобальной сети, Барлоу во введении к декларации сознательно употребляет непристойные по отношению к власти выражения. В данном случае автор преследовал цель, показать, как легко могут быть распространены в Интернете изречения, недопустимые в официальной публицистике и средствах массовой информации. Замысел Барлоу удался: тысячи компьютерщиков-сетевиков во всем мире, скопировали его текст так, что он оказался помещенным на сотнях серверов и переведенным на десятки языков. Если в случае с книгой, газетой, телепрограммой и другими привычными средствами коммуникации государство реально могло поставить барьер, ограждающий циркуляцию нежелательных сведений, то в среде Интернета изъять, изолировать, секуляризировать ту или иную информацию оказалось практически нереальным.

Но не стоит думать, что Интернет-аудитория  это какая-то определенная общность, придерживающаяся единых принципов. Сеть – это пространство одиночек, объединить которых в некую общность, подобную существующим в обществе партиям и движениям, практически невозможно. В сети отсутствует фактор конъюнктуры, поэтому, если люди здесь объединяются, то диктуется это не какими-то внешними мотивами, а подлинными потребностями и влечениями. Поэтому, когда идет речь о киберкультуре в целом, то ее следует понимать не как какой-то универсум, а как коллаж, мозаику, нарезанную из бесчисленного множества различных культур, реализующих себя в киберпространство глобальной сети. Несомненно, фрагментарность Интернета коррелирует с фрагментарностью постмодернистской культуры в целом. В результате получается, что хотя мировая паутина, как и телевидение, является миром симулякров, но первое в отличие от второго придерживается постмодернистских принципов, складывается хаотично, не поддаётся управлению и в результате чего не может претендовать на управление массовым сознанием. Скорее наоборот, Интернет, отвергающий складывание единой картины мира и протестующий против формирования центральной парадигмы, благодаря полной свободе и анонимности вбирает в себя во многом то иррациональное, внеструктурное, маргинальное (чего только стоят сайты, подобные www.upyachka.ru), которое не имеет выхода в реальной социальной жизни, в некотором смысле противостоит телевидению, которое на данный момент во многом является инструментом манипулирования самых различных компаний и структур.

В ситуации, когда человек окружён  миром симулякров и утратил различие между реальностью и виртуальным миром – ощущается глубокое подсознательное отвращение к искусственности мира, и бесконечное чувство тоски по утраченному миру реальному. Согласно Бодрийяру, террористами-смертниками движет, если можно так выразиться, бессознательная тоска по “настоящему”, и они готовы на все, дабы преодолеть мир кажимостей. В «Матрице» Морфиус говорит об этом так: «Ты пришел, потому что кое-что знаешь. Ты не можешь объяснить это, но ты чувствуешь. Ты ощущал это всю жизнь, чувствовал, что с миром что-то не так. Ты не знаешь, что именно, но это сидит, как заноза, в твоем мозгу и сводит тебя с ума». Именно поэтому в художественных постмодернистских произведениях получает широкое распространение употребление наркотиков. В условиях, когда человек отказывается признавать мир искусственный, но при этом не может вернуться в мир реальный, миру симулякров он предпочитает иллюзию, вызванную галлюцинациями собственного сознания. При чём, как бы парадоксально это не казалось, больше всего наркотиков употребляют именно рекламщики - те самые люди, которые и создают симулякры - ясно сознающие их иллюзорную природу и власть над реальностью и тем самым, испытывающие к ним наиболее сильное отвращение. Рекламщика, стремящегося хоть на какое-то время убежать от искусственно создаваемой им реальности можно увидеть  на примерах Владилена Татарского из «Generation П» Пелевина, Антона Дроздикова из «Media Sapiens» Минаева, Октава Паранго из «99 франков» Бегбедера. Как бы это странно ни казалось, но наркотики разве что не употребляют бунтари произведений Паланика, но им наркотики и не нужны, они видят мир под своим углом и не стремятся вписаться в него, изредка расслабляясь в мире галлюцинаций – все их действия направлены на слом этого мира. Для того, чтобы видеть ту систему, которую нужно сокрушить они нуждаются в том, чтобы видеть её наиболее чётко, а не прятаться от мира симулякров за наркотиками. 2h-company видят в наркотических галлюцинациях, создаваемых собственным мозгов противопоставление навязанным галлюцинациям из мира симулякров: «Перед тем, как курить начать дали все обещание, что не включат источники средств массового вещания. 
Сыграв дурака, я спросил: «Зачем такое решение?». Мне ответили: «СМИ вводит сознание в оцепенение!» Видите, мой командир, наш главный источник давления не эффективен в этих кругах нетабакокурения! <...> Значит, в нашей стране нужно свести его  <каннабиса> количество в ноль. Маршал, продолжайте делать ставку на алкоголь!». Пелевин, объявляя существующий мир иллюзорным, в некоторых своих произведениях доходит даже до того, что говорит о  наркотиках, как инструменте, помогающем увидеть мир реальный.

Информация о работе Власть и общество в художественных произведениях постмодернистов