Вклад старообрядчества в культурное развитие России

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Июня 2013 в 11:46, курсовая работа

Описание работы

Актуальность исследования. В российском обществе XXI века возрастает интерес, как к важнейшим проблемам сохранения культурного наследия, так и к современным процессам культурной, этнической и конфессиональной идентификации.
Актуальность исследования определяется и потребностью возрождения культурных традиций через этнокультурные группы и религию. Религия, являясь неотъемлемой частью культуры, получила признание в качестве духовной, нравственной силы, способной оказать влияние на отечественную социокультурную ситуацию. Для современной отечественной культуры, стремящейся осознать свое национальное единство и духовные истоки, большое значение имеет традиционная культура русского старообрядчества.

Содержание работы

Введение
4
1 История возникновения русского старообрядчества
6
Причины церковного раскола
6
Сущность старообрядчества
10
2 Вклад старообрядчества в культурное развитие России
21
Заключение
35
Список использованных источников

Файлы: 1 файл

курсовая.docx

— 78.29 Кб (Скачать файл)

Совсем иное видение староверия у В. В. Розанова. По его мнению, староверие ощущает древнюю Церковь как  совершенно живую, единственно истинную реальность и стремится к целостному воспроизведению этой реальности. Некоторые  публицисты видели в старообрядчестве «самое выдающееся, самое яркое явление  умственной и нравственной жизни  нашего народа», считая, что «в раскол идут люди, наиболее одаренные духовными  талантами, наиболее способные и  даровитые» (обзор идеализаторских взглядов на старообрядчество в дореволюционной публицистике).

Исследователи старообрядчества единодушно признают, что уровень  грамотности и религиозной образованности в среде староверческого населения  был несравненно выше, чем в  той части простого народа, что  принадлежала к Синодальной Церкви. В старообрядческой среде, даже в  отдаленных глухих деревнях неграмотных  почти что не было, даже среди женщин. Религиозные убеждения отличались осознанностью и глубиной. Н. И. Костомаров об этом писал: «Русский мужик в расколе (т. е. в старообрядчестве – К. К.) получал своего рода образование, выработал своего рода культуру, охотнее учился грамоте; кругозор его расширялся настолько, насколько этому могло содействовать чтение Священного Писания и разных церковных сочинений... Как ни нелепы могут казаться нам споры о сугубой аллилуиа или о восьмиконечном кресте, но они изощряли способность русского простолюдина: он мыслил, достигал того, что мог обобщать понятия»[12, с.231-234].

Никто не станет отрицать факта, что до наших дней старообрядчество сохранило древнее знаменное  пение, искусство иконописания и книгописания. В то же время, среди старообрядцев, строго придерживающихся православной догматики, каноники, аскетики, христианской этики, древнего богослужебного устава («поповцев»), практически не сохранилось никаких народных суеверий, пережитков язычества. Старообрядческие духовные стихи, одни из которых посвящены событиям древней и новой церковной истории, тогда как другие в поэтической форме отражают мировоззренческие проблемы бытия человека, его отношений к Богу и к миру, навсегда вошли в золотой фонд русского народного творчества.

Исследователями единодушно отмечается и факт, что в домашнем быту старообрядцев и на совместных богослужениях царит образцовый порядок. И поскольку старообрядчество есть совершенно своеобразный мир, со своим бережно хранимым наследием, со своей самобытной культурой, не удивительно, что его отличает ряд эндемичных и лакунарных коммуникативных фактов и явлений по сравнению с коммуникативной  культурой членов Русской Православной Церкви, а отличия заметны также  в степени проявления отдельных коммуникативных признаков (здесь имеются в виду вербальное коммуникативное поведение членов Русской Православной Старообрядческой Церкви в некоторых стандартных коммуникативных ситуациях и коммуникативных сферах, их невербальное коммуникативное поведение и социальный символизм).

По справедливому замечанию  Н. И. Толстого, «исправление книжное  было возведено на Руси в дело первейшего государственного значения, волновавшее  впоследствии все социальные слои русского народа и послужившее поводом  глубоких расслоений и борьбы официальных  «никонианцев» и старообрядцев – «ревнителей святой старины». Едва ли еще когда-нибудь на Руси филологические вопросы осознавались столь значительно и ставились столь остро». В качестве убедительного примера приведем вопль одного старообрядческого идеолога XVII столетия: «Самого Христа Исуса в Иисуса превратили. Даже аминь на амин переменили, того не ведая, что и малое бо се слово велику ересь содевает»[2, с.32].

Лингвистический анализ старообрядчества, однако, можно провести и с качественно  новых позиций, под принципиально  иным углом зрения и в ином контексте, нежели это делается в археографических и текстологических работах: ведь это  явление не только исторического  прошлого, но и современной русской  духовности. С одной стороны, старообрядчество требует описания с точки зрения лингвокультурологии, в русле которой возможен двоякий подход: (а) системно-структурный (системно-категориальный), уделяющий внимание отдельным, иерархически организованным классам лингвокультуры и (б) функциональный, рассматривающий старообрядчество как единое лингвокультурологическое поле [10, с.68].

С другой стороны, и коммуникативная  культура старообрядцев требует  систематического описания, которое  может быть осуществлено на базе определенной теоретической модели. Данная задача имеет свои трудности – наблюдения показывают, что среди старообрядцев, принадлежащих к разным толкам и согласиям имеются большие различия не только в доктинарном, но и в поведенческом плане, и к тому же, многие старообрядческие общины представляют весьма закрытый мир, в котором в силу устоявшихся обычаев не любят делиться информацией.

Поэтому нами была поставлена задача описать коммуникативное поведение членов лишь одного старообрядческого толка - старообрядцев-поповцев, принадлежащих к крупнейшей старообрядческой церковной организации – Русской Православной Старообрядческой Церкви (Белокриницкой иерархии). Описание мы  провели по ситуативной модели, подчеркивая те особенности коммуникативного поведения старообрядцев, по которым они отличаются от верующих Русской Православной Церкви (Московского Патриархата).

Дадим прежде всего статистические оценки старообрядчества, позовляющие осознать его масштаб как социального явления. В конце XVII – начале XVIII в. общее число староверов достигало нескольких сотен тысяч, если не миллиона человек. В середине XIX в. число старообрядцев достигало 8,5-9,3 млн. человек, т. е. 10% всего населения России или 1/6 тогдашнего православного ее населения[7, с.486].

По отчету обер-прокурора  Синода за 1894-1895 гг., общее число староверов достигало 13 млн. человек. Отметим, что  весь трехсотлетний период с начала никоновской реформы (1652), за исключением последних лет перед революцией 1917 года, принадлежность человека к старообрядчеству была основанием для преследований, и поэтому достоверная статистика весьма скудна. Следует учесть и тот факт, что государственная статистика отражала только учтенных официально, так называемых «записных» староверов, плативших за свое вероисповедание удвоенный оклад (налог), которых было значительно меньше, чем «незаписанных», скрывавшихся.

По оценкам некоторых  современных старообрядческих авторов, число староверов в дореволюционной  России составляло от четверти до трети  великороссов (среди украинцев и  белорусов старообрядчество распространения  не имело). После революции была подрублена социальная база староверия, так как  уничтожались целые классы, традиционно  служившие его опорой: купечество и промышленники, кустари, мелкие предприниматели, казачество, крепкое крестьянство. О преследованиях даже отдаленных, затерянных в тайге старообрядческих поселений упоминается в «Aрхипелаге ГУЛАГ» А. И. Солженицына. Достоверных статистических данных о численности старообрядцев в настоящее время тоже нет.

Имеются главным образом  данные о числе приходов и общин  в рамках крупнейших церковных организаций  старообрядцев, каковыми являются: (а) Русская Православная Старообрядческая Церковь (Бело Криницкая иерархия), возглавляемая митрополитом Московским и всея Руси, которая насчитывает  более 250 приходов в России, Украине, Белоруссии, Казахстане; (б) Древлеправославная Церковь («беглопоповцы»), возглавляемая архиепископом Новозыбковским, Московским и всея Руси, имеется более 50 приходов в России, СНГ и в Румынии; (в) Древлеправославная Поморская церковь («брачные беспоповцы»), имеются самостоятельные структуры в России (Российский Совет ДПЦ, более 100 приходов), Литве, Латвии и (г) Христиане древлеправославно-кафолического вероисповедания и благочестия старопоморского федосеевского согласия («федосеевцы»), центром которых считается Московская Преображенская община, не имеют единой организации, связывающей отдельные церковные общины[6, с.244]. Старообрядческие общины имеются в Румынии (в том числе автокефальная митрополия белокриницкой иерархии), в Польше, в странах Северной и Южной Америки и других. В последние годы возрождается деятельность старообрядцев по изданию религиозной литературы, по богословскому образованию церковнослужителей и мирян, создаются воскресные школы для детей.

В рамках старообрядчества возникли и развивались очень отличные друг от друга доктрины. Это прежде всего было консервативное поповщинское «подлинно старообрядческое движение», первыми вождями которого были старые «боголюбцы», члены Кружка ревнителей благочестия – юрьевский протопоп Аввакум Петрович Кондратьев, Иван Неронов, костромской протопоп Даниил и др., оставшиеся и после раскола в Церкви верными основным канонам и догматам Православия.

Затем наиболее важным из этих течений являлось отличное от традиционного  Православия, эсхатологическое, с некоторым  дуалистическим привкусом беспоповство, в рамках которого впоследствии определились многие менее значительные течения – от экзальтированных и мистических учений (филипповцы, самосожигатели), до, скажем, весьма безразличной к духовным и обрядовым проблемам, почти что грешившей агностицизмом и нигилизмом нетовщины [7, с.486]. Поэтому и оценки старообрядчества в богословской и церковно-исторической литературе неодинаковы, но большинство исследователей подчеркивает лишь каноническую его отделенность от полноты Православной Церкви.

Для старообрядцев характерен религиозный максимализм и особенный  ригоризм в исполнении ежедневного  соборного (церковного) и домашнего (келейного) «молитвенного правила», что решающим образом влияет на структурирование их времени (на домашнюю молитву и посещение церковных служб уходит по несколько часов в день, практически, все свободное от работы время). А это, в свою очередь, содействует экстремальной минимизации социальных контактов, культурных и эстетических занятий и других способов рационального, но вместе с тем и благочестивого.

Старообрядцы обязаны  не только посещать все церковные  службы дневного богослужебного круга, особенно по воскресным и праздничным  дням (за любую пропущенную воскресную или праздничную службу полагается класть дома множество (поясных) поклонов – 700 поклонов за пропущенную Утреню и за Литургию, за Вечерню – 600, или читать Псалтырь (пять кафизм за Утреню, по двум кафизмам за Литургию и Вечерню, но и строго придерживаться домашнего (т. наз. келейного) молитвенного правила.

Келейная молитва должна быть ежедневной и совершаться в  строго установленное время, «отвергше вся житейская попечения». Согласно Уставу, она совершается вечером – за вечерню и за павечерницу, утром – за полунощницу, за утреню и за первый час и днем – за часы: 3-й, 6-й и 9-й, а также перед принятием пищи и после, перед началом и после окончания всякого дела, всей семьей (что считается очень важным) или одним человеком. При этом следует подчеркнуть, что домашнее молитвенное правило исполняется поклонами (по лестовке), кафизмами, 12-ю псалмами или по Уставу[15, с. 87] - судя по возможности, усердию и состоянию здоровья каждого; однако, никто и никогда не смеет оставаться без регулярной келейной молитвы. Если у члена Старообрядческой Церкви нет возможности помолиться в установленное время, он должен помолиться, когда возможно и сколько возможно, придерживаясь исполнения Устава о церковной жизни.

Для совершения келейного  молитвенного правила женщина непременно должна быть с покрытой головой (в  платке). И мужчины, и женщины к домашней молитве должны приступать в «благоприличной» (желательно в особо предназначенной для молитвы) одежде, с лестовкой (однако, утром, вставая от сна, еще на постели, значит, без головного убора и лестовки, в одной ночной рубашке, следует перекреститься и произнести молитву Исусову). Перед началом молитвенного правила по возможности следует зажечь лампаду перед образами.

В начале каждой домашней службы и по окончании ее необходимо сотворить  семипоклонный начал. Однако, если совершаются две или три службы кряду, в начале первой службы принято положить приходные поклоны, а в конце последней исходные. Семипоклонный начал совершается так: три поясных или земных (в зависимости от дня) поклона с молитвой мытаря (Боже, милостив буди мне грешному; Создавыи мя Господи, и помилуй мя; Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя грешнаго), всегда земной поклон после молитвы Достойно есть..., после этого Слава Отцу и Сыну и Святому Духу (поклон), И ныне и присно и во веки веком, аминь (поклон), Господи помилуй (дважды), Господи благослови (поклон) (последние три поклона, как и первые три, бывают земными или поясными, в зависимости от дня: поясные поклоны положено совершать по субботам, воскресеньям, в дни праздников, а также на протяжение всей Пятидесятницы и 12 дней после Рождества Христова). Завершается начал отпустом: Господи Исусе Христе, Сыне Божии, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, Силою Честнаго и Животворящего Креста, и святаго Ангела моего хранителя, и всех ради святых, помилуй и спаси мя грешнаго, яко Благ и Человеколюбец и земным поклоном без крестного знамения.

Текст утреннего и вечернего  старообрядческого молитвенного правила  заметно отличается от соответствующих  правил, помещенных в молитвословах  РПЦ (различия касаются выбора молитв, порядка их чтения, лексико-грамматических, орфографических и особенностей ударения в церковнославянском тексте, а также предписаний о поклонах). Молитвенное правило за павечерницу, 9-й, 1-й, 3-й и 6-й часы в православных молитвенниках (даже для иноческого келейного правила) отсутствуют, тогда как правило за полунощницу (причем только воскресную) помещается лишь в немногочисленных изданиях РПЦ (только в канонниках и часословах – последние предназначены лишь для соборной молитвы). Обязательной частью домашнего правила является Помянник стандартизованной структуры.

В случае смерти родственника или знакомого одноверца принято читать Канон за единоумершаго, в случае же преставления родственника или знакомого, который не принадлежал к старообрядческой Церкви, читают Канон преподобному Паисию Великому, «иже благодать имать от Бога избавляти от муки умерших без покаяния» (оба канона отсутствуют в молитвенниках РПЦ). Из акафистов, очень популярных среди членов РПЦ (в православных молитвенниках, канонниках и акафистниках содержится немало произведений данного жанра в честь различных Святых и праздников), старообрядцы за домашним молитвенным правилом читают, но не обязательно, лишь Акафисто Пресвятой Богородице («Взбранной Воеводе»)[11, с.220].

Информация о работе Вклад старообрядчества в культурное развитие России