Традиции и инновации

Отличие субэкумены от этноса и даже цивилизации состоит в том, что она в гораздо меньшей степени отграничивает себя от других, а наоборот, стремится сблизить группы нации и даже цивилизации в некое Всечеловечество, предлагая свои варианты такого сближения. Такими “вариантами” являются конкретные субэкумены.

Народ — нация — цивилизация — субэкумена... Это четырехэтапное движение характеризуется все большим количеством общностей, в которых находит себя современный человек (так, можно добавить к нашему ряду характеристик современного минчанина еще одну — “житель Запада”). Думается, недалек день, когда в этот перечень можно будет добавить еще одну характеристику — “человек мира” или “гражданин человечества”.

В связи с этим возникают два вопроса: почему, несмотря на вспышки этнического и национального самосознания, участившиеся к концу тысячелетия, ученые все чаще говорят о единой мировой культуре; и что же будет собой представлять культура как феномен мировой, планетарный?

Для ответа на первый вопрос вспомним еще раз: сегодня мы живем в “тесном мире”, который можно облететь на реактивном самолете менее, чем за сутки. А через двадцать лет для такого кругосветного путешествия нам, вероятно, понадобится всего несколько часов. Сеть международных связей сейчас настолько плотна, что современные события незамедлительно оказывают воздействие не только на страну, где они произошли, но и отражаются во всем мире. Так, события в Югославии во многом изменили политическую расстановку сил в Москве, Вашингтоне, Париже, взволновали финансовые круги Цюриха, Лондона и Франкфурта-на-Майне, вызвали резкие разногласия в мировом общественном мнении. Единственный подход к иным народам в таких условиях — уважение и толерантность , то, о чем некогда говорил Махатма Ганди по отношению к религиям: “Все религии верны. Каждая из них содержит ошибки. Все они дороги мне почти так же, как мой индуизм” [52, 67]. Это точка зрения подлинного гуманизма, согласующегося с тенденциями современной демократии, в качестве основного принципа выдвигающей универсальное право каждого человека и народа на жизнь, благосостояние и свободу.

Большинство современных ученых — социологов, культурологов, политологов, футурологов — сходится на том, что в последней трети 20 века наше общество вступило в новую фазу: пройдя через аграрную и индустриальную стадии, оно стало информационным , причем сама эта информация имеет всемирный характер: нет научного открытия или значительного события в жизни какой-либо страны, о котором уже через несколько часов ни “трубили” бы СМИ по всей Земле. Ярчайшим феноменом мировой информативной коммуникации является сеть INTERNET , которая делает возможной свободную коммуникацию людей различных национальностей, верований и убеждений.

С середины 50-х годов все более всемирный характер приобретает экономика. Уже сегодня транснациональные корпорации производят около трети всего мирового продукта. Сейчас трудно найти страну, имеющую изолированное национальное производство, и, тем более, изолированное потребление. Показательное в этом отношении событие —введение единой валюты на территории Европы (“евро”). Важнейшей причиной таких изменений в экономике является интернационализации науки и техники . А технические изобретения — это не просто новые машины: любое техническое достижение влияет на менталитет. Новые изобретения предлагают новый подход к решениям социальных, философских и даже личных проблем и тем самым влияют на повседневную жизнь людей и народов. С другой стороны, научно-технический прогресс имеет и негативную сторону, проявляясь подчас как слепая, стихийная, неуправляемая сила, приводящая к непоправимым последствиям. Тем самым человечество поставлено перед необходимостью единства — хотя бы в силу тех общих для всех народов Земли проблем, которые принято называть глобальными проблемами современности .

К первоочередным из них относятся:

• преодоление экологического кризиса, связанного с разрушительным вмешательством человека в природу;
• предотвращение войн с применением орудия массового поражения и создание безъядерного мира;
• преодоление разрыва в развитии стран и культур.

Нет народов, которых не касались бы эти проблемы; их решение — дело общее.

Итак, человечество не только тяготеет к единству: самими условиями своего существования и развития оно вынуждено побороть “вирус” этноцентризма и прийти к “общему знаменателю” — к мировой культуре (цивилизации).

“Идея мировой цивилизации, — пишет С.Хантингтон, — означает в общих чертах культурное сближение человечества и расширяющееся признание различными народами во всем мире общих ценностей, верований, ориентаций, форм деятельности и институтов” [64, 511 ] . Какой же будет эта мировая цивилизация? Не будет ли она силой, нивелирующей своеобразие этнических и национальных культур, какой долгое время являлась культура Запада по отношению к иным цивилизациям?

К концу нашего века тенденция однонаправленного влияния какой-либо цивилизации на все остальные сменилась противоположной — к взаимопониманию и равноправию сторон всех цивилизаций. Разумеется, Запад продолжает играть в этом взаимодействии лидирующую роль, но незападные общества из объектов западного влияния все больше превращаются в творцов истории (как своей, так и западной).Можно с уверенностью сказать: мировая цивилизация возможна лишь как полицивилизационная система, как универсальная целостность, обладающая чертами не империи, а, скорее, конфедерации.

Человечество все шире и шире раздвигает область своего существования. Но “человечество – это народы”, и в этом залог одновременной целостности и разнообразия мира. Единственно возможный вариант действительного становления и процветания — единство в различии. В качестве фундамента планетарной культуры необходим определенный моральный код, некоторые нравственные принципы и ценности, которые восприняли бы все народы.

Думается, что предпосылки к определению таких ценностей находимы, хотя бы в силу того, что все цивилизации, нации, этносы состоят из людей, объединенных общей человеческой природой. Но за пределами этого кода должна царить безграничная свобода самовыражения и творчества, а также — уважение и терпимость ко всем действиям и проявлениям, не угрожающим бытию мира, народа, человека и Земли. “Мировая культура складывается в сфере взаимного пересечения этнонациональных культур, в области разделяемых ценностей субъектов данных культур, в пограничном поле их диалога, информационно-знакового обмена. Каждый язык, каждая культура есть способ связи, опосредования отношения соседних языков и культур” [51, 14-15].

Мировая цивилизация не может существовать в виде однородной глыбы, скорее, она подобна зданию, выстроенному из кирпичиков – из этнических культур. Кирпичики эти разноцветны, разноформатны, но на них и только на них зиждется вся конструкция: убери один – развалится все. Мы знаем, что на определенном этапе один народ давал мировой культуре больше новых идей, открытий: в одну эпоху это были китайцы, в другую – греки, в третью– немцы или французы. Но нет ни одного народа, который не внес бы своей лепты в эту общую культуру.

§ 2. Национальное и общечеловеческое в культуре и бытии этноса

Сознание члена любого этноса имеет в основе общечеловеческое. Еще в XVII столетии это ощущение замечательно выразил Джон Донн: “Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол: он звонит по тебе” [ 53 , 7].

Но в каждом конкретном этносе общечеловеческое преломляется через призму его ментальности, а также присущих народу и эпохе ценностей. Многие из этих ценностей являются определяющими для большого количества народов, но отношение к ним трансформируется в зависимости от того, в каком этносе и в какое время живет человек. То же относится и к определяющим чертам характера членов различных этносов – и мужество, и патриотизм, и целеустремленность являются чертами общечеловеческими. Следовательно, когда мы говорим о национальном, речь идет не о монопольном обладании какой-либо этнической общностью той или иной из этих черт, а лишь о различии между отдельными народами в формах и стиле ее проявления, зависящих от специфики социально-экономических, религиозных, географических и других условий существования, а также — в значительной мере — от ментальности членов данного этноса.

Рассмотрим на примере. В течение нескольких веков самым радикальным способом защиты чести являлась дуэль, и все европейские народы в той или иной степени практиковали ее. Но до чего по-разному они это делали!

В прошлом веке практически каждый студент Гейдельбергского университета считал долгом чести участвовать в дуэли. Но предварительно немецкий студент тщательно дезинфицировал шпагу, поддевал под одежду утолщенные повязки, словом, относился к делу по-немецки осторожно и дотошно. Француз же, или испанец, кидался в бой по любому поводу и, что называется, “без забрала”. Процедура “американской дуэли” была разработана из расчета бескровности и практицизма: она состояла в том, что соперники просто выпивали по идентичной с виду таблетке, только одна была – плацебо, а в другой содержался яд. Интересно, что в России дуэль осталась уделом узкого круга воспитанных во французском духе аристократов (ср. с Францией, где на дуэли сражались все слои населения – от герцога до лавочника). Думается, причина этому – недооценка понятия личной чести у простого человека. Ему никак нельзя отказать в храбрости и в понимании чести общественной, но за честь личную русский человек сражаться не привык (да иначе и быть не могло при существующем монархически-бюрократическом строе правления и при крепостном праве).

Так преломляется в жизни этносов общечеловеческое понятие чести в зависимости от социокультурного опыта и национального характера. Однако, само это преломление возможно лишь ввиду самого существования общечеловеческого “начала”.

Во многом наличие общечеловеческого компонента диктуется биологическим единством человечества. Все мы, в какие бы исторические периоды ни жили и каким бы общественным слоям и группам не принадлежали, имеем общую биологическую природу: воспринимаем жизненные импульсы посредством интеллекта; имеем пять внешних органов чувств, и наши бесконечные индивидуальные различия не выходят за пределы биологического сходства.

Общечеловеческое проявляется и в самой природе культуры как деятельности, пределы которой задаются биологически и архетипически обусловленной “организацией” человека, с одной стороны, и исторически обусловленным характером среды и эпохи, с другой. В рамках этих пределов имеется огромное количество вариантов и способов, которыми может осуществляться тот или иной вид деятельности, причем главенствующий способ его реализации является своеобразным маркером данного народа и его культуры. Даже в таком, казалось бы, полностью детерминированном биологическими потребностями человека виде деятельности, как дыхание, можно обнаружить региональную культурную специфику (например, хатха-йога).

Сферы культуры общечеловечны в разной степени: среди них существуют практически интернациональные (наука, техника) и почти сугубо национальные (все, что связано с народным творчеством). Но, если присмотреться, мы увидим некоторую условность этого деления. С одной стороны, даже в области станкостроения можно выделить различия, тяготеющие к определенным национальным “школам” — английской, американской, японской — правда, эти различия касаются не столько технологии, сколько дизайна и компоновки. С другой, само народное творчество во многом основывается на тех предметах, установках и ценностных ориентирах, которые тяготеют к общечеловеческому — на темах любви, верности, измены, распри и т.п.

Наиболее своеобразно диалог национального и общечеловеческого проявляется в искусстве — сфере образного самосознания культуры. Прав русский художник И.Крамской, заметивший: “Что ни говори, а искусство — не наука, оно только сильно, когда национально” [36, 415 ] . Но в чем заключается это национальное? Может быть, в том, чтобы изобразить как можно больше примет национального быта, использовать по возможности большее количество элементов национального искусства? На это исчерпывающе ответил Н.В.Гоголь: “... истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа. Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами” [25, 34 ] . О том же говорил и Г.Белль в “Ирландском дневнике”: “... национальный дух — как наивность. Когда ты осознал, что она у тебя есть, — считай, что ее у тебя уже нет” [20, 28 ] .

А.С.Пушкин подчеркивал, что основным источником национального своеобразия литературы является отражающийся в “зеркале поэзии” национально-неповторимый “образ мыслей и чувствований”, составляющий “особую физиономию” народа [36, 414 ] ., т.е. ментальность в нашем сегодняшнем понимании этого термина.

Но, если художественное произведение предопределено ментальным, где же тогда место “общечеловеческого”? Да и существует ли оно? Для ответа можно провести аналогию, уподобив искусство народа, да и саму его культуру, дереву с толстыми корнями, вросшими в родную почву, и со стволом и густой кроной, открытыми всем ветрам. Корни — ментальное, кровное, то, что поддерживает, питает нашу силу своей при-родностью. Крона и ствол — то, что открыто солнцу и ветрам, “мирооткрыто” всем веяниям Вселенной. Противоположны ли эти начала в дереве, в народе? Нет, скорее диалектически едины. Если земля перестанет питать корни — дерево погибнет. А если ураганом сломает ствол? Или зловредные насекомые уничтожат листья? Печальная участь дерева тоже предрешена.

Если продолжить аналогию с растением, то в его начале — зернышко, из которого оно и вырастает. В том, что роднит деревья. В том, что крепкими узами связывает людей — в единстве происхождения нас как вида... Младенец не знает ни своего этнического, ни национального происхождения. Он — человек, и это первично. Но с самого детства он вбирает в себя культуру конкретного народа, видоизменяющую общечеловеческие архетипы. А “проникаясь” своей культурой, он одновременно входит и в пространство иных культур — посредством книг, музыки, живописи, словом, искусства.

Реально диалектическое единство этнонационального и общечеловеческого выглядит как “общечеловеческое — национальное (этническое) — общечеловеческое” . Но это второе — “высшее” общечеловеческое, ибо оно уже обогащено множеством разнонациональных достижений и завоеваний. Именно диалектическая связь национального и общечеловеческого дает нам возможность осознать, почему тот или иной художник (музыкант, композитор, литератор и т.д.), а то и целая национальная школа в искусстве (к примеру, французский импрессионизм) становятся не только известными, но и весьма влиятельными в других странах, да и в мире в целом. Любая национальная (этническая) культура всегда ставит общечеловеческие проблемы , но в том-то ее непреходящая ценность, что решает она их по-своему , самим разнообразием способов и характера решений обогащая культуру мировую.