Референция художественного текста

 Laura knew she should do something. It had snowed today, and the girl was very cold. But it was so dark, so hard to move her strangely aching limbs, and everything was so confusing. She wasn't sure where the little girl was, or who she was, or whether somehow she was the girl, or whether this was all some horrible nightmare from which she must wake up....(O’Brien, Memory Lapse).

Сферу категории референтности  составляют персонажи, явления природы, объекты пространства и объекты  сознания. Слова и выражения, называющие природные явления, вводят отрицательную сенсорную оценку, сигнализируют нечеткость восприятия, лишают индивидуальности объекты описания. Слова, обозначающие дематериализованные объекты пространства, изображают дематериализованное время. С их помощью реальное художественное время превращается в абстракцию, его движение становится едва заметным, трудноуловимым и вместе с тем художественно-зримым:

 From the front window I saw my companions playing below in the street. Their cries reached me weakened and indistinct and, leaning my forehead against the cool glass, I looked over at the dark house where she lived. I may have stood there for an hour, seeing nothing but the brown-clad figure cast by my imagination, touched discreetly by the lamplight at the curved neck, at the hand upon the railings and at the border below the dress. (Joyce, Araby).

Here he came this minute, a blurred gray shape roaring out of a dive, flashing one hundred fifty miles per hour past his instructor. (Bach, Jonathan Livingston Seagull).

Until it happened I did not realize that Jem was offended by my contradicting him on Hot Steams, and that he was patiently awaiting an opportunity to reward me. He did, by pushing the tire down the sidewalk with all the force in his body. Ground, sky and houses melted into a mad palette, my ears throbbed, I was suffocating. (Lee, To Kill a Mockingbird)

Языковые средства, называющие и характеризующие  объекты сознания, сигнализируют переход из сферы  объективного в сферу субъективного, создают статичность описания, меняют направление движения художественного  времени (слова, описывающие образы прошлого, возникающие в сознании героев):

The night was filled with snow. It swirled around the streetlights, burying the cars in the street and covering the naked trees with a glistening coat of white. Next door, the Hartwicks' house had all but vanished, appearing as nothing more than an indistinct shape, though a few of its windows still glowed with a golden light that made Rebecca think of long-ago winter evenings when her parents had still been alive and her family snuggled in front of the fireplace and—(Saul, The Blackstone Chronicles).

Трансформация реального художественного  времени, превращение его в психологическое  время может осуществляться и  за счет расширения семантики имен в составе референтной сетки: darkness – ночь, темнота - внешняя тьма, пустота, безвременье.

Повтор референтного рисунка способствует неторопливому движению действия и времени в тексте. Детальное перечисление объектов, не содержащее глаголов, замедляет или останавливает художественное время. Переход от детального перечисления к эллиптическому (не отягощенному артиклями, определениями, вводными словами) создает иллюзию ускорения:

 He had come to the surface facing down the stream; in a moment the visible world seemed to wheel slowly round, himself the pivotal point, and he saw the bridge, the fort, the soldiers upon the bridge, the captain, the sergeant, the two privates, his executioners. They were in silhouette against the blue sky. (Bierce, An Occurrence at Owl Creek Bridge);

Suddenly he felt himself whirled round and round-spinning like a top. The water, the banks, the forests, the now distant bridge, fort and men-all were commingled and blurred. Objects were represented by their colors only; circular horizontal streaks of color-that was all he saw. He had been caught in a vortex and was being whirled on with a velocity of advance and gyration that made him giddy and sick. (Bierce, An Occurrence at Owl Creek Bridge).

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что основу референтности составляют также персонажи, явления природы, объекты пространства, сознания, которые вводя оценочность ситуации, сигнализируют нечеткость восприятия, лишают индивидуальности объекты описания. Вместе с тем, в формировании субъективного восприятия времени  участвуют слова категории неопределенности – это имена существительные (собственные и нарицательные). Они указывают на неадекватное восприятие субъектом себя самого и окружающей его обстановки, создают впечатление нереальности происходящего, неопознанности описываемого объекта.

2.2.3. Аллюзионные имена собственные и нарицательные

Понятие «референтной» структуры текста в художественном произведении часто перекликается с понятием «аллюзии», в частности, имен собственных, которые, в отличие от общего корпуса имен собственных, имеют определенную уникальную референциальную отнесенность, что объективно сужает область его означивания. Закрепление за именами собственными референциальной отнесенности позволяет выделить качественные характеристики (дифференциальные признаки) референта, на основе которых выстраивается область имплицитного значения имен собственных. Очевидно, что семантика самого имени собственного, в особенности в значении аллюзии, претерпевает значительные изменения.

Семантика имен собственных представляет сложный комплекс лингвистических и экстралингвистических сведений. Центральная тема философии имени – соотношение его с понятием – становится одним из аспектов изучения лексического значения имени собственного в ономастической семасиологии. Большое разнообразие мнений ученых, как философов, так и лингвистов, по этому вопросу можно условно свести к трем основным точкам зрения.

В традиционной трактовке этого вопроса имя собственное не передает никакого значения  и является асемантичным. Такой точки зрения придерживаются вслед за Дж.Ст.Миллем такие ученые, как В.Брилндаль, А.Гардинер, Л.Стеббинг, Б. Рассел и др., а из отечественных лингвистов – А.А.Реформатский, О.С.Ахманова, Н.Д.Арутюнова, А.А.Уфимцева, К.Д.Левковская, Н.И.Толстой, В.М.Мокиенко и мн. др. С позиции другого подхода, ИС при синхронном рассмотрении обретает лексическое значение только в речи, в контексте речевого окружения и коммуникативной ситуации. Такую идею высказывают О.Есперсен, Н.Шпербер, Г.Суит, Г.Слренсен, А.В.Суперанская, В.И.Болотов, С.И.Зинин и др.

Повышенная  экспрессивность имен собственных, выраженных аллюзией, по мнению И.В.Арнольд, является результатом метафорического переосмысления их семантики и выражается в присутствии коннотативного компонента значения, наличие которого может быть доказано методами контекстологического и компонентного анализа [2; 86]. В большинстве случаев эмоциональный и оценочный компоненты семантики аллюзионных имен собственных (АИС) окказиональны, что подтверждается наличием семантического повтора, эксплицирующего передаваемые АИС эмоции и оценку.

Рассмотрим это в  следующем примере:

William Dazeley managed to sing the baritone's 'dramatic' arias without showing any sign of embarrassment, while soprano Mary Hegarty was in gorgeous voice. And the audience loved it. Only your critic sat scowling and Scroodge-like in the corner, hating every moment ('Night & Day; The Mail on Sunday', 1996).

Контекст имени собственного "Scroodge-like" содержит его семантический повтор "scowling" (scowl – a bad-tempered look [H, Т.3, С.125]), который актуализирует эмоциональный компонент коннотации АИС "Scroodge-like": "с неодобрением, с раздражением". Этот компонент коннотации является результатом переосмысления целостного образа референта, носителя имени "Scroodge" (герой новеллы Ч.Диккенса "Рождественский гимн" ('A Christmas Carol')), которому дали прозвище "старый скупец" – "the old miser" ('Companion to Literature in English', P.176). Эмоциональная составляющая коннотации АИС "Scroodge-like" поддерживается также глаголом "hate", прямо указывающим на негативные эмоции.

В определении И.В.Арнольд, аллюзия - "прием употребления какого-нибудь имени или названия, намекающего на известный литературный или историко-культурный факт" - это стилистическая фигура референциального характера, опирающаяся на экстралингвистические пресуппозиции говорящего и слушающего, автора и читателя, на историко-культурный компонент их фоновых знаний [2; 88].

Контексты, содержащие пресуппозицию, оказываются информативно беднее контекстов с подтекстом в  силу жестко детерминированной однозначно восстанавливаемой связи между  осложненным и достраиваемым элементами. Подтекст на основе аллюзии оказывается информативно богаче благодаря своей ассоциативной природе и различным коннотациям, сопровождающим референтные аллюзивные элементы. Рассмотрим множественность интерпретаций и коннотаций АИС "Robin Hood" (Робин Гуд) в следующих примерах:

- благородство:

A 'Cartoon Camp' –  the party envisioned and run by Jeff Kilpatrick, young man, cartoonist, and, essentially, Robin Hood ('The Fishtown Star', New Kensington, 2002);

- родное, близкое душе:

It began to seem almost the essential clue; the wild old outlaw, hiding behind the flamboyant screen of his outrageous behaviour and his cosmopolitan influences, was perhaps as simply and inalienably native as Robin Hood (J. Fowles, 'The Ebony Tower', P. 101);

- шляпа с пером:

So far, the only thing he had bought was a Robin Hood hat with a picture of Rumfoord on one side and a picture of a sailboat on the other, and with his own name stitched on the feather (K.Vonnegut Jr., 'The Sirens of Titan', P. 236);

- зеленый камзол:

One shiny, podgy, prosperous little man in a sporty linen suit of Robin Hood green, working far too conscientiously for a Saturday (J. Le Carre, 'The Honourable Schoolboy', P. 133).

Как видно из примеров, ситуации, знаком которых является одно и то же АИС, могут совершенно не пересекаться, не иметь общих семантических множителей (далее СМ), что увеличивает вероятность неоднозначной интерпретации АИС в тексте.

В подавляющем числе  случаев аллюзия находится в семантических отношениях импликации и экспликации с частотной, нейтральной лексикой, что подчеркивает низкочастотный характер АИС, выступающих в качестве барьеров понимания. В качестве иллюстрации возьмем пример из романа Дж. Фаулза "Волхв":

I glimpsed her figure in the mirror, beneath the Tuscan porch. Because this was now the active mystery: I was not allowed to meet Alison. Something was expected from me, some Orphean performance that would gain me access to the underworld where she was hidden or hiding herself. I was on probation. But no one gave me real indication of what I was meant to be proving. I had apparently found the entrance to Tartarus. But that brought me no nearer Eurydice (J.Fowles, 'The Magus', P.606).

В приведенном примере  семантический повтор АИС "Орфей" раскрывает импликации имени, демонстрируя его смысловую многоплановость, референтность. Как свидетельствует энциклопедия [38; 64], мифы об Орфее – участнике похода аргонавтов, изобретателе музыки, верном возлюбленном, спустившимся за своей женой Евридикой в Аид, - частый сюжет в литературе, изобразительном искусстве и музыке. О яркости и смысловом потенциале этого мифологического образа говорит и контекст современного романа Дж.Фаулза "Волхв", в котором главный герой Ник, словно верный Орфей, пытается найти оставленную им возлюбленную Элисон, как будто ему в наказание спрятанную или прячущуюся от него в фантомном мире, созданном изощренным умом старца Конхиса. Миф продолжает свою жизнь, отражая, в то же время, изменившиеся ценности 20 века: Ник – далеко не идеал  верности, да и особым талантом он не прославился. Но его душевные страдания и препоны, чинимые Конхисом, несомненно, наводят на мысль о Тартаре.

Для АИС референту будет соответствовать  первой вводной фразе, дающей общее  представление о референте-носителе ИС, либо последней, заключительной ремарке, суммирующей и подытоживающий след, оставленный носителем ИС в истории, культуре либо другой области социальной практики.

Сильный имплицитное значение АИС  характеризуется несколькими параметрами. Это - наибольшей частотой реализации в контекстах; занесением в словари как языковые, так и энциклопедические, где он соответствует выкладкам, дающим общий анализ деятельности обозначаемого им референта; ограниченным набором СМ, основанных на наиболее существенных чертах референта с отвлечением от частных, второстепенных, что обеспечивает четкие границы области сильного импликационала; наивысшим уровнем обобщения целостного образа референта; наличием наибольшего коннотативного заряда по сравнению с признаками, входящими в слабый импликационал и составляющими периферию концептуальной структуры АИС; 6) передачей макросмылов лингвокультурной общности; актуализацией в таких контекстах, где АИС переходит в другие части речи, чаще прилагательные.

В приведенном ниже примере  АИС "Cinderella" подразумевает наиболее устойчивые ассоциации данного имени, обобщенные в его сильном импликационале и зарегистрированные в словарях в виде суммы событий известной сказки:

The girl in the well-known fairy-tale who was forced to work hard among the cinders and who was rescued and married to a prince; a beautiful girl in humble surroundings [H, Т.1, С.200]):

We were driven home – in a hired Rolls – to think it over. You know to a pokey-floor flat in Belsize Park. Like two Cinderellas (J.Fowles, 'The Magus', P. 232).

Героини романа Дж. Фаулза "Волхв", откуда заимствован пример, ощутили себя Золушками, приехав в свою обветшалую квартиру, словно в богатой карете, в нанятом их благодетелем Роллс-Ройсе. Данная референтная структура опосредованно актуализирует выделенную словарным определением оппозицию бедность - богатство (через противопоставление лексических единиц, выделенных курсивом).

Микросмыслы, включаемые также в  ореол рассмотрения АИС, труднее  поддаются декодированию, поэтому  они нуждаются в "поддержке" своей семантики референтности, что выражается в сопровождении элементов слабого импликационала структурами, содержащими их семантическую редупликацию. Проиллюстрируем данные наблюдения следующим примером из романа Дж.Апдайка "Ведьмы из Иствика":

It's what she's been angling for all along, if we'd just opened our foolish eyes. We were so nice to that vapid girl, taking her in, doing our thing, though she always did hold back as if really she were above it all and time would tell, like some smug little Cinderella squatting in the ashes knowing there was this glass slipper in her future – oh, the prissiness of her now is what gets me, swishing about in her cute little white lab coat and getting paid for it (J.Updike, 'The Witches of Eastwick', P. 223).

В приведенном примере подруги сетуют, что не смогли вовремя разглядеть в своей напарнице человека с чуждыми им интересами. Пока они творили свои черные дела, она предпочитала, подобно Золушке, заниматься честной, но изнурительной работой в уверенности, что в будущем ее ждет вознаграждение в виде хрустальной туфельки. Автор вводит в контекст своего романа деталь, сопровождающую образ сказочной счастливицы: хрустальную туфельку. Второстепенность детали подтверждается отсутствием упоминания о ней в кратких резюме сказки. Но в контексте романа эта деталь приобретает дополнительное значение – шанс, удача, которые подвернулись героине, сделавшие возможным ее сравнение с Золушкой. С изменением масштабов восприятия сказочного образа происходит отход от традиционных коннотаций имени: эмоциональная реакция становится резко негативной, что выражено словом-сопроводителем "smug " -  Showing too much satisfaction with your own cleverness or success [DCE, P.1359].

Таким образом, мы приходим к заключению, что появление импликационалов у АИС связано с логической операцией анализа и обобщения деятельности, участником которой был референт-носитель АИС, и свидетельствует об открытости семантической структуры ИС и способности аккумулировать ими дополнительные смыслы в процессе речевого употребления. Регулярность таких речевых контекстов ведет к закреплению ассоциативных характеристик за АИС. Оно начинает выступать в качестве устойчивого выразителя второстепенных ассоциативных СМ. Имя, таким образом, превращается в стереотип и, каждый раз появляясь в том или ином контексте, активизирует свою ассоциативную нагрузку, сильный импликационал. Выделение сильного импликационала в семантической структуре АИС играет решающую роль в процессе символизации ИС, а появление слабого импликационала у прецедентных имен служит показателем высокой степени их социализации.