Функциональные свойства категории притяжательности в английском дискурсе

(19) I was in a kind of daze as we said good-bye to the inn’s owners, Mr. and Mr. Lundstorm … [Patterson: 171].

(20) There was an additional note underneath the actual bill part from the shop’s owner … [Weisberger: 227].

В качестве еще  одного варианта притяжательного смысла «собственность» можно выделить смысл «владение отдельными объектами», имеющими или не имеющими определенную значимость для субъекта. В этом случае объект может быть выражен существительными конкретной предметной семантики (things, objects, clothes, documents и т.д.), существительными абстрактной невещественной семантики (power, right, privilege, obligation, time и т.д.), неисчисляемыми существительными вещественной семантики (food, material, things и др.):

(21) She had a Nansen, or better say Nonsense, passport which for some reason a share in her husband’s solid Swiss citizenship could not easily transcend… [Nabokov: 279].

(22) Corporate executives devote much of their time and energy to legal suit and countersuit, and litigation is used to blunt or prevent excessive vigor in competition by rivals [Baumol: 106].

В отношения  притяжательности подобного типа обычно вступают живые существа. Следовательно, субъект притяжательного отношения выражается нарицательными существительными конкретной семантики (человек, животное (владение отдельными объектами)), собирательными существительными (предприятие, организация, территориальное, национальное и др. объединение людей), обозначающими одушевленные объекты, именами собственными, местоимениями, также обозначающими одушевленные объекты.

Кроме того, владение собственностью может быть длительным (движимое / недвижимое имущество, капитал) либо кратковременным:

(23) At the … Cayman Airways boarding gate, she produced her round-trip ticket and the required birth certificate and driver’s license [Grisham: 330].

(24)… I said that I’d made the mistake of smoking Darga’s cigar ... [Wilson: 43].

Заслуживает внимания формирование еще одного притяжательного смысла – «способности», в основу формирования которого ложится прагма-семантическое значение «отношение / отнесенность к субъекту». Поскольку способности присущи только живым существам – человеку или животному, – при формировании данного смысла субъект выражен нарицательными существительными конкретной семантики, обозначающими одушевленные объекты, именем собственным и личными и притяжательными местоимениями, также обозначающими одушевленные объекты. При этом объект притяжательного отношения выражают существительные, составляющие лексико-семантический разряд слов, объединенный общим значением способности, например: ability, capability, capacity, facility, quality, faculty и т.д.

Данный притяжательный смысл подразделяется на два варианта – «интеллектуальные способности» (25), (26) и «физические способности» (27).

(25) Somehow those people have wisdom we lack [Holt: 34].

(26) We were … inquiring … whether he possessed or lacked a certain intelligent capacity [Gilbert: 70].

(27) Tracy knew that the first thing she had to do was regain her physical strength [Sheldon: 179].

Конкретный подтип смысла «способности» реализуется за счет семантики существительных, выражающих объект притяжательного отношения (intellect, intelligence, mentality, health, energy, quality, ability, capability, capacity, facility, talent, skill, lack, defect), а также контекстуального окружения – прилагательных, наречий и т.д. (intellectual(ly), mental(ly), cogitative(ly) и т.д. или physical(ly), physiological(ly), corporal(ly)).

Анализ материала свидетельствует  о том, что наиболее характерным  средством выражения притяжательности являются конструкции N₁ of N₂ и N₁+N₂, поскольку потенциал и комбинаторные возможности существительных, образующих данные конструкции, весьма высоки.

В главе III «Притяжательные номинации как средство модификации функционального пространства английского дискурса» раскрываются функциональные свойства разноуровневых средств выражения притяжательности в процессе формировании притяжательных смыслов и модификации функционального пространства дискурса.

Обладая способностью репрезентировать широкий спектр притяжательных отношений  и зачастую являясь эквивалентными, языковые средства выражения притяжательности передают разные составляющие (аспекты, признаки, характеристики и т.п.) этой связи. Лексико-грамматические и структурные языковые средства выражения притяжательности обладают способностью вариативного и даже альтернативного описания сходных ситуаций.

Так, конструкции грамматического  уровня и притяжательные местоимения  обладают большей полисемией, чем глаголы. Если конструкции и притяжательные местоимения выражают притяжательные отношения, которые могут по-разному интерпретироваться в зависимости от многих факторов, то глаголы являются более однозначными (за исключением сáмого полисемантичного глагола have), придавая отношениям притяжательности характер так называемого «установленного владения».

Главным, на чем концентрируется  внимание в процессе выражения притяжательности посредством глаголов, является субъект  притяжательного отношения, а объект предстает как независимый, самостоятельный участник. При выражении притяжательности конструкциями акцент делается на объекте притяжательного отношения, который определяется как зависимый.

Однако порождение притяжательного  смысла зависит не только от семантики  единиц, выражающих субъект и объект притяжательного отношения, но и от системы дискурса в целом, а также экстралингвистических факторов (например, фоновых знаний участников коммуникации). Интерпретация притяжательного смысла интересна тем, что для его формирования может использоваться несколько средств как одного, так и разных языковых уровней. В синергетическом учении это объясняется принципом необходимого разнообразия, согласно которому для устойчивого и динамичного развития любой системы необходимо поддерживать достаточное разнообразие ее элементов, частей или подсистем. Это создает возможность придавать новые прагма-семантические оттенки различным вариантам выражения, казалось бы, одной и той же мысли. Поэтому существенную значимость при формировании прагма-семантических притяжательных смыслов имеет прагматический потенциал дискурса, раскрывающий его синергийные свойства. Например, в романе А. Хейли “Wheels” приводится следующий фрагмент:

We’re here because your editors – and in your case, Bob, you personally – asked if we would respond to some questions today, and we agreed to. It was our understanding that some of the questions would relate to statements which Mr Vale had made, but we did not schedule a Press conference specifically because of Vale [Hailey: 53].

Данный фрагмент дискурса передает обращение представителя  корпорации «Дженерал моторс» Эрлхема  к журналистам на пресс-конференции  в ответ на вопрос о том, были ли стимулом к пресс-конференции обвинения  журналиста Вейла – непримиримого  критика производителей. Начальный этап развития дискурса (первое высказывание) представляет функционально равновесное состояние смысловой системы: констатируется известный всем присутствующим факт – причина, по которой они собрались. В данных обстоятельствах две группы участников ситуации находятся, образно выражаясь, «по разные стороны баррикад», так как события разворачиваются в период агрессивной кампании прессы против злоупотреблений автопроизводителей США. Поэтому речь Эрлхема уже в самом начале включает структурно-семантические элементы противопоставления: притяжательные и личные местоимения первого лица, – обозначающие сторону корпорации, – и второго лица, – обозначающие противоположную сторону. Это дает основание, во-первых, говорить об относительном (а не полном) функциональном равновесии дискурса, а во-вторых, идентифицировать отмеченные местоимения как сигналы предстоящего нарастания прагматики напряженности в дальнейшем взаимодействии двух сторон.

И действительно, во втором высказывании общий функциональный план уже строится на четко обозначенном противоречии между участниками конференции, которое актуализируется противительным союзом but. При этом притяжательные номинации играют роль прагматических интенсификаторов:

– с одной стороны, our understanding, подчеркивает глубокое понимание и осознанное признание необходимости описываемой ситуации (пресс-конференции по волнующим общество вопросам); синонимичный вариант we understood имел бы прагматически более нейтральный (объективный) и менее субъективно-личностный характер;

– с другой стороны, выражение statements which Mr Vale had made, выполняет функцию дистанцирования, так как, условно говоря, «отдаляет» говорящего от объекта высказывания сильнее, чем, например, Mr Vale’s statements, подчеркивая, что прагматически важным элементом данной фразы является указание не на самого Вейла, а именно на сделанные им заявления, то есть по характерной для делового общения установке – «ничего личного».

В целом эта часть  дискурса (It was our understanding that some of the questions would relate to statements which Mr Vale had made) отражает этап бифуркации – выбора дальнейшего направления смыслового развития, так как дает понять, что вслед за этой фразой Эрлхем даст окончательный ответ на заданный вопрос.

Следующие далее просодический акцент на местоимение we и отрицание did not schedule уже безоговорочно утверждают прагматику противопоставления: корпорация не признает прямой связи между нападками Вейла и проведением данной встречи. Таким образом, последняя фраза but we did not schedule a Press conference specifically because of Vale служит функциональным аттрактором и завершает прагма-семантическую эволюцию данной (под)системы дискурса.

Как видим, функционально-синергетический  анализ взаимодействия компонентов  дискурса выявляет динамико-системный характер развития смысловой системы и образующих ее языковых единиц в процессе продвижения функциональной перспективы дискурса к коммуникативной цели. Такой подход дает возможность раскрыть имплицируемые смысловые компоненты как свойства, спонтанно возникающие при самоорганизации семантико-прагматического плана дискурса.

Модификацию смыслового пространства дискурса наблюдаем также  в следующем примере.

“I’m going to miss you greatly, Father,” said Archbishop Cluny Dark…

Father Ralph laughed at him. “…But may I say I shall miss Your Grace, while looking forward to serving Your Grace?”

It was well said, a diplomat’s answer. Archbishop di Contini-Verchese began to think he might do well with such a secretary [McCullough: 195].

В интересующем нас случае притяжательный смысл формируется конструкцией N’s+N (a diplomat’s answer). В отрыве от контекста при первоначальном прочтении складывается впечатление, что притяжательный смысл данной номинации – «действие» (ответ, данный дипломатом). Однако существительные Father, Archbishop, Grace указывают на то, что ни один из участников коммуникации не является дипломатом по профессии. Иными словами, указанные компоненты вызывают отклонение смысловой системы от равновесия; возникающее несоответствие несколько хаотизирует ее.

Кроме того, включение  наречия well реализует отношение оценки действия и, как следствие, самого субъекта, находящегося в центре внимания в данной ситуации, и тем самым усиливает функциональные колебания прагма-семантической системы дискурса. Высказывание It was well said, a diplomat’s answer является прагматическим комментарием по отношению к предшествующей части дискурса (“… Here I am seated between my old master and my new, and if I answer to please one, I must displease the other. But may I say I shall miss Your Grace, while looking forward to serving Your Grace?”). Происходит флуктуация притяжательного смысла и модификация смыслового пространства дискурса (переключение со значения посессивности на значение качественной характеристики). В системе дискурса формируется новый функциональный аттрактор – характеристика, качество действия. Это выводит систему на новый уровень упорядоченности. В результате этого формируется притяжательный смысл «качество, свойство» – ответ, достойный дипломата.

Следовательно, формирование прагма-семантического притяжательного  смысла представляет собой двусторонний процесс. С одной стороны, на его  формирование существенное воздействие  оказывает все системное пространство дискурса. В свою очередь, притяжательные номинации влияют на формирование общего функционального плана английского дискурса, обогащая его дополнительными смысловыми характеристиками. Это определяет функционально-синергийную значимость категории притяжательности в английском дискурсе, поскольку притяжательные номинации способствуют интегрированию всех дискурсивных элементов, а запущенные внутренним механизмом отношения притяжательности синергийные процессы самоорганизации выводят дискурс на качественно новый уровень эволюции. Как следствие, в системе дискурса возникают новые прагматические свойства, и коммуникативный блок приобретает новый смысл, не равный сумме смыслов его составляющих.

В Заключении в обобщенной форме излагаются результаты исследования и намечаются перспективы дальнейшего исследования в ракурсе функциональной лингвосинергетики, например: изучение синергийных свойств неописанных в рамках данной работы средств выражения притяжательности (например, относительного местоимения whose, предлогов to и by со значением притяжательности и др.); выявление особенностей формирования смыслового пространства притяжательными номинациями в разных дискурсивных жанрах; рассмотрение синергийных свойств притяжательных номинаций, способствующих наиболее эффективному выстраиванию смыслового пространства английского дискурса и повышению воздействия на адресата; установление соотношения хаотизирующих и упорядочивающих элементов и связей в смысловой системе в процессе формирования средствами выражения притяжательности функционального пространства английского дискурса.

Основные положения  диссертации изложены в следующих  публикациях:

Научные статьи, опубликованные в научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК  РФ:

1. Малахова В.Л. О  формировании функциональной системности  английского дискурса и роли  притяжательных номинаций в этом процессе [Текст] / В.Л. Малахова // Вестник Самарского государственного университета. – 2011. – Гуманитарная серия. – № 5 (79). – С. 151-155. – 0,5 п.л.

2. Малахова В.Л. Уровни  языковой концептуализации отношения  посессивности [Текст] / В.Л. Малахова // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2009. – Вып. 1 (69). – С. 18-21. – 0,5 п.л.

3. Малахова В.Л. механизмы языковой концептуализации отношения посессивности [Текст] / В.Л. Малахова // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. – СПб, 2008. – № 3(15). – С. 64 – 69. – 0,5 п.л.