А.Н. Крылов — основатель школы отечественного кораблестроения

Книга полна интересных, занимательных  и поучительных историй. Она написана, как все выходившее из-под пера академика, хорошим литературным языком, понятно и доходчиво. И каждый эпизод, рассказанный ученым, впечатляет, запоминается и заставляет задуматься.

Вот еще отрывок из книги А.Н. Крылова, в котором рассказывается о происшествии, случившемся с  известным штурманом русского флота  Константином Оглоблинским. «Знаете ли вы, как Костя французскую эскадру спас? Кажется в шестом или седьмом году в Петербург президент Эмиль Лубе приезжал. По обычаю высылают почетных лоцманов к Дагерорту, а тут Костя уговорил выслать его к Борнгольму. Пересел он на крейсер «Потюо», на котором адмирал и сам Лубе шли; было пасмурно. По пеленгам проверил место, у французов оказалось верно, курс проложен на Дагерорт как следует. Принял Костя свой пункт за отшедший и стал от него независимо от французов свое счисление вести...

Наступила ночь, хотя короткая, но пасмурная; вдруг на несколько минут прояснило. Костя живо определился, кажется, по Марсу и Юпитеру, и определился  надежно, так как горизонт был  хорошо окрашен. Сличил свое место с  французским и видит, что у  французов и широта и долгота неверные и что курс к «Фильзандскому мешку» ведет, а ход эскадры 17 узлов.

Говорит французскому вахтенному начальнику: «Разбудите командира, надо курс изменить, а то мы на рифы попадем». «Командир  не велел себя раньше шести часов  утра будить, а курс наш верен». Стали  они пререкаться... и вдруг по левому борту остовая веха, т.е. которую  к осту оставлять надо.

– Это фильзандская веха. Вот мы где. Стопорьте машину, давайте задний ход, имейте якоря готовыми к отдаче, мы в фильзандском мешке.

Тут уж француз спорить не стал, тем более что подул ветерок, туман рассеялся, и видит он у  себя по левую сторону весь частокол фильзандских вех и понял, куда он шел. Вызвал адмирала. Вывел их Костя из мешка; дальше пошли благополучно.

Утром смотрит Костя, все французы парадную форму одели. К подъему  флага выходит Лубе со свитой в орденах и ленте.

Подняли флаг, все остаются во фронте. Адмирал читает на шканцах приказ, в котором все ночное происшествие описывает, и заканчивает приказ словами: «По докладу о сем  президент французской республики декретом от сего числа наградил капитана 2-го ранга Константина Оглоблинского орденом Почетного Легиона офицерского креста...»

Облобызал Костю Лубе и под звуки марсельезы нацепил ему орден Почетного Легиона.

Если бы не Костя, хороший бы был  скандальчик, ведь вся эскадра с 17-узлового хода выкатила бы на фильзандский риф».

Описание этого происшествия Крылов заканчивает такими словами: «Часто приходится слышать – да стоит  ли в Балтийской луже по астрономическим  обсервациям определяться. Вот видите, лучший из наших штурманов Константин Николаевич Оглоблинский определялся и тем эскадру спас».

Согласитесь, что читать такую книгу (со множеством примеров) очень интересно. Ученый специально насыщал все свои произведения многочисленными примерами, так как помнил слова И. Ньютона: «При изучении наук примеры не менее поучительны, нежели правила».

А.Н. Крылов писал не только научно-популярные книги, но и статьи, выдержанные в  этом же жанре. Они тоже всегда были интересно и образно написаны. В качестве примера приведем отрывки  из статьи «Значение математики для  кораблестроителя». В ней ученый рассматривает вопрос, чему и как  должно учить будущего инженера, и  запоминающе сравнивает математику со «складом», где хранится всевозможный инструментарий для работы.

«Математика в современном своем  состоянии настолько обширна  и разнообразна, что можно смело  сказать, что в полном объеме она  уму человеческому непостижима, а следовательно, должен быть сделан строгий выбор того, что из математики нужно знать и зачем нужно знать инженеру данной специальности.

...Геометра, который создает новые  математические выводы, можно уподобить  некоторому воображаемому универсальному  инструментальщику, который готовит  на склад инструмент на всякую  потребу; он делает все, начиная  от кувалды и кончая тончайшим  микроскопом и точнейшим хронометром.  Геометр создает методы решения  вопросов, не только возникающих  вследствие современных надобностей,  но и для будущих, которые  возникнут, может быть, завтра, может  быть, через тысячу лет.

Вообразите же теперь инженера, вошедшего  в этот склад и желающего в  нем найти нужный ему инструмент. Он прежде всего будет поражен огромным, подавляющим количеством всего накопленного за 2500 лет материала, его изумительным разнообразием. При более внимательном рассмотрении он заметит среди массы других вещей, кажущихся простыми, и некоторые сложнейшие аппараты непонятного ему назначения, но изумительные по отделке их многочисленных деталей, по тщательной их пригонке, да к тому же оправленные в серебро и золото. Среди аппаратов новейшего изготовления он увидит множество приборов, служащих для самой точной, самой тщательной отделки изделий, т.е. множество разных шаберов и шлифовальных станков. Заметит он и много устарелого, вышедшего из употребления, местами будет попадаться и просто разный хлам.

Но ведь инженер пришел сюда не затем, чтобы любоваться неисчислимыми  сокровищами: не золото и серебро  ему нужны, а быстрорежущая сталь, ему нужен не столько шабер, сколько  грубая обдирка, грубое надежное зубило, ведь не шабером же будет он выбирать шпунт у ахтерштевня. Присмотревшись еще ближе, он среди этого бесчисленного  разнообразия заметит ряд, видимо, издавна  систематически подобранных ассортиментов, остающихся почти неизменными в  течение 150 лет, к тому же кладовщик  ему подскажет, что их так часто  требуют, что и не напасешься, а  за остальными заходят лишь знатоки  – мастера и любители».

Далее автор статьи говорит о  том, что «инструменты»,которыми часто пользуются, – это те курсы, которые читают будущим инженерам, и руководства, изучение которых им рекомендуют. А «кладовщики» и «инструментальщики» – это профессора и преподаватели, которые учат студентов.

Какие же разделы математики надо изучать? Это определяется тем, что  потребуется в дальнейшем от инженера данной конкретной специальности. Судостроителям надо знать, например, следующие вещи.

«Расчет плавучести и остойчивости требует применения начал интегрального  исчисления для вычисления площадей и объемов, положения центров  тяжести и проч., причем все это  выражается простыми, а не кратными интегралами, исчисляемыми по приближенным формулам квадратур.

Вычисление остойчивости, кроме  того, требует отчетливого понятия  о кривизне и эволюте и связи  между координатами точек эволюты  и эвольвенты. Исследование влияния  повреждений на посадку и остойчивость корабля требует для полной отчетливости знаний свойств моментов инерции плоской фигуры и определения положения ее главных осей инерции.

Расчет качки на волнении требует  знания основ гидродинамики и  теории «малых» колебаний твердого тела как свободных, так и вынужденных, т.е. интегрирования совокупных линейных дифференциальных уравнений с постоянными коэффициентами...

Как только будет установлено, что  именно от корабельного инженера требуется  по его специальности, так сейчас же устанавливается и соответствующий  объем знаний из анализа и механики. Но здесь надо тщательно заботиться о том, чтобы не вводить лишних требований; ведь от того, что верхняя  палуба покрывается деревянным настилом, нельзя же требовать изучения ботаники, или от того, что в кают-компании диван обит кожей, нельзя требовать  изучения зоологии; так и здесь, если при рассмотрении какого-то частного вопроса встречается некоторая  формула, то гораздо лучше привести ее без доказательств, а не вводить в курс целый отдел математики, чтобы дать полный вывод этой единичной формулы».

Так образно, ярко, запоминающе писал А.Н. Крылов свои научно-популярные статьи. А их было немало: «Физика в морском деле», «Прикладная математика и техника», «Исторический очерк развития русского флота» и другие.

Часто научно-популярные статьи появлялись после публичных речей ученого. Например, мысли, содержащиеся в статье «Значение математики для кораблестроителя», перекликаются с теми, которые  были высказаны им в выступлении  перед адъюнктами Морской академии: «Я 45 лет занимаюсь разными вопросами  техники морского дела, требующими приложения математики. За эти 45 лет  некоторые отделы математики и теоретической  механики приходилось прилагать  чуть ли не ежедневно, другие – раз  в месяц, третьи – раз в год, и, наконец, были и такие, которые  мне понадобились один раз в 45 лет.

Представьте себе, я стал бы читать все эти отделы, и вот вам  что-нибудь из этих отделов понадобилось через 37 лет; поверьте, что вы к тому времени так это забудете, что  вам придется это как бы вновь  выучить, прежде чем прилагать». И  далее он рассказал, чему и почему он будет учить своих восприемников.

Выступления А.Н. Крылова производили  на слушателей сильное впечатление  своей логикой, аргументированностью, напористостью. Член-корреспондент  АН СССР Т.П. Кранец вспоминал: «У доски  стоит высокий ростом, с окладистой черной бородой, с хорошей строевой выправкой, с хорошими командными нотками  в голосе человек. Он пишет – необычное  для военного дело – целый ряд  шестикратных интегралов и выводит  из них простые механические к физические следствия, вплоть до числовых результатов. А мне, недавно вернувшемуся с японской войны... так и представляется, что А. Н. командует всеми этими уравнениями и интегралами и они по его команде послушно сами проделывают все те преобразования, которые он им указывает».

А.Н. Крылов всегда очень тщательно  готовился к своим публичным  выступлениям. Он не только продумывал текст сообщения, подбирал впечатляющие примеры, готовил чертежи и схемы, но и ездил специально смотреть аудиторию, где ему предстояло говорить. Он понимал, что слово звучит по-разному  в большой и маленькой аудитории, в светлой и темной, с высоким  потолком и низким. В зависимости  от этого он менял эмоциональные  настрой лекции, ее интонацию.

В книге «Мои воспоминания» Крылов пишет: «Я пришел в зал, примерно за два часа до начала заседания, чтобы  ознакомиться с общим расположением  зала, распорядиться расстановкой кресел, стульев и кафедры так, чтобы  я мог говорить, не напрягая голоса, и чтобы всякому было отчетливо слышно каждое мое слово». В другом месте той же книги: «В назначенный день я заранее пришел в тот зал, где должно было происходить заседание, и раздобыл все, что нужно для технического доклада».

И еще один эпизод, показывающий, как  вдумчиво, серьезно, ответственно относился  Крылов к каждому своему выступлению. Академик рассказывает в «Моих воспоминаниях»: «Вскоре пришел... Воеводский (морской министр. – В.Л.), видимо, предупрежденный о том, что я уже в зале. Привожу краткий разговор с Воеводским:

– А. Н., прочтите то, что вы будете докладывать.

– У меня ничего не написано.

– Тогда расскажите.

– Не могу, ибо в таком случае весь обдуманный мною доклад пропадет, – мне придется повторяться и  будет впечатление зазубренного урока, а не свободной речи».

Большое внимание Алексей Николаевич Крылов уделял истории науки. Его  работы, посвященные этой теме, –  четвертая грань популяризаторской  деятельности ученого. Он писал: «Всякая  новая научно-техническая мысль  должна быть не только глубоко понята, но и усвоена, а для этого не бесполезны и исторические аналогии, и освежающий голову юмор».

Исторические сведения вы найдете  во всех трудах А.Н. Крылова. Это и  краткие экскурсы в историю в  специальных исследованиях, и очерки по истории отдельных областей знаний, и научно-биографические статьи о  жизни и деятельности замечательных  ученых прошлого и настоящего. Крылов писал о Лагранже и Эйлере, Галилее  и Гауссе, Ляпунове и Чебышеве, Жуковском  и Чаплыгине, Стеклове и Карпинском. Эти и другие очерки построены  по одной и той же схеме. Автор  описывает жизнь ученого, рассказывает о его научных достижениях  и дает оценку его творчества. Все  исторические и научно-биографические работы А.Н. Крылова понятны самому широкому кругу читателей, хотя предназначены  инженерам и техникам.

Приведем несколько отрывков из исторических произведений ученого, чтобы  показать, как мастерски они сделаны, насколько они богаты по фактуре  и материалу, какое удовольствие доставляет это занимательное и  интересное чтение.

Рассказывая о Галилее, А.Н. Крылов так описывает опыты, приведшие  его к открытию законов равномерно ускоренного движения, что перед  нашим мысленным взором встает как  живой образ средневекового ученого  за работой и обстановка лаборатории  конца XVI – начала XVII в.

«Взяв доску в 18 футов длиной, 9 дюймов шириной и 3 дюйма толщиной и проделав по длине ее ребра дорожку немного  более дюйма шириной, Галилей  оклеил ее гладким пергаментом. По этой дорожке он пускал двигаться совершенно гладко отполированный медный шарик, давая доске разные уклоны. Чтобы измерять время, он уже не довольствовался, как в других случаях, счетом ударов своего пульса, а взял ведро с водой и вставил в его дно тонкую трубочку, которую открывал при пуске шарика и прикрывал пальцем при проходе им отмеченных длин. Вытекшая вода собиралась в подставленную чашку и взвешивалась, причем количества воды были пропорциональны соответствующим промежуткам времени, пройденные же от начала движения пути оказались пропорциональными квадратам промежутков».