Рецидивная преступность

- в практической деятельности правоохранительных органов по организации предупреждения рецидивных преступлений молодежи.

Практическая значимость исследования заключается в обосновании диссертантом совокупности научно-практических предложений по совершенствованию предупредительно-профилактической деятельности за лицами, ранее совершавшими преступления. Изложенные в исследовании выводы и предложения могут быть использованы в деятельности правоохранительных органов, а также при разработке законопроектов. Результаты исследования могут служить основанием для дальнейшей разработки проблем противодействия преступности вообще и рецидивной ее части в частности.

Апробация результатов исследования и их внедрение в практику. Результаты магистерского исследования используются в учебном процессе в Нижегородской правовой академии, в Нижегородской академии МВД России и в Нижегородском филиале государственного университета Высшей школы экономики при чтении курсов «Криминология» и «Правовая статистика», «Уголовное право», «Уголовно-исполнительное право», «Юридическая психология». Кроме того, результаты исследования внедрены в практику Волго-Вятского УВДТ.

Привлекались также статистические и оперативные данные ГУВД и ФСИН по Нижегородской области. Наряду с этим, ряд положений, рекомендаций и предложений излагались диссертантом на конференциях, а также в выступлениях, как в территориальных правоохранительных органах, так и других линейных органах ВВУВДТ.

Структура магистерской диссертации состоит из введения, трех глав, заключения, глоссария, списка сокращений, списка использованной литературы и приложений. 

1 Эволюция института рецидива в уголовном законодательстве России

1.1 История развития института  рецидива в дореволюционном российском уголовном законодательстве

Понятие «рецидив» произошло от латинского слова recidivus, что в переводе означает «повторное проявление»1. Впервые термин «рецидив» встречается в римском, а также каноническом праве, содержавшем несколько положений о более строгом наказании за повторяемые преступления2.

В юридической литературе нет единого взгляда на то, когда в русском праве рецидив стал рассматриваться в качестве обстоятельства, повышающего ответственность виновного. Так, по мнению видного русского криминалиста Н.С. Таганцева, еще в Русской Правде было закреплено положение о том, что повторность преступления влекла повышенную ответственность3. Современные исследователи (Ю.И. Бытко, В.И. Попов, В.Д. Филимонов и др.) считают, что в период Киевской Руси ни один законодательный акт не содержал положении о повторении преступлении или рецидиве4.

Характерными чертами личности современного преступника-рецидивиста являются:

1) более молодой возраст современных преступников-рецидивистов (почти каждый третий рецидивист принадлежит к возрастной группе 18-24-летних, каждый четвертый к 25-29-летним), что объясняется общими тенденциями гуманизации уголовной ответственности, особенно к несовершеннолетним преступникам, а также издержками деятельности правоохранительных органов;

2) увеличение среди рецидивистов доли лиц с более высоким уровнем образования (только каждый 10-й из них (9,5 %), имеет начальное или незаконченное среднее образование, примерно столько же (8,7 %) - высшее и незаконченное высшее образование, 35,5 % - средне-специальное, 46,5 % - среднее образование), что, однако, не является свидетельством повышения уровня культуры и образованности;

3) появился принципиально новый тип рецидивиста, который не просто добывает средства к существованию преступным путем, но и обогащается, становится миллионером. Причем» преступная деятельность такими лицами ведется на протяжении многих лет, на территории нескольких государств, на глазах у всего общества и безнаказанно ;

4) наблюдаются процесс легализации способов извлечения рецидивистами преступных доходов. Например, навязываемое «крышевание» заменяется включением рецидивистов, в штатное расписание фирм и выплатой им вознаграждения вполне официально;

5) рецидивисты обрастают связями (предположительно коррумпированными) в органах власти и управления, контролирующих и правоохранительных органах;

6) характерные для рецидивистов прошлых лет элементы преступной субкультуры либо исчезают вообще (татуировки, уголовный жаргон), либо замещаются современными аналогами (бандитские «понятия» вытесняют воровские «законы»).

При историческом анализе понятия «рецидив преступлений» представляется необходимым:

- выяснить первоисточник возникновения в русском законодательстве понятий «повторение» и «рецидив» и те причины, которые обусловили появление указанных понятий;

- проследить этапы развития этих понятий и установить обстоятельства, обусловившие необходимость изменения их объёма на различных этапах исторического развития общества;

- выяснить какие обстоятельства в разное время, и по каким причинам признавались существенными признаками рецидива преступлений.

Необходимо отметить, что к историческому анализу понятий «повторность преступлений» и «рецидив преступлений» прибегали многие исследователи рецидивной преступности. Однако, как представляется, эти исследования страдают существенными недостатками; ни одно из них нельзя считать полным, поскольку работы охватывают один период развития общества - или дореволюционный, или послереволюционный, эти работы носят преимущественно описательный характер, иллюстрируя в хронологическом порядке научную законодательную трактовку исследуемых понятий. Отсутствие связи с историей (у тех, кто отражал в своих работах послереволюционный период) или с современностью (в трудах посвящённых исследованию рецидива и повторности в дореволюционный период) делает эти работы ограниченными в плане преемственности правовых воззрений.

Понятие «рецидив преступлений» было известно уже в Римском праве. В русском законодательстве, считал Н.С. Таганцев, положение о повторении преступлений, как отягчающем ответственность обстоятельстве, впервые было закреплено в «Русской правде». Проанализируем ст. 59 и 60 «Русской правды». Ст. 59: Если господин обидит закупа, причинив вред его купе или отарице, то всё это ему вернуть и уплатить за обиду 60 кун»; Ст. 60: «Если же (господин) возьмёт с него (т.е. закупа) больше денег (чем положено), то ему (следует) возвратить назад взятые (сверх положенного) деньги заплатить за обижу князю 12 гривен штрафа».

Правильно истолковать смысл цитируемых статей можно лишь с учётом правового положения закупа, отношений фактически существовавших между закупом и господином в период зарождения феодальных отношений на Руси, а также существовавшей исторической обстановки.

Пространный текст «Русской правды» был принят, как считают многие историки, около 1116 года, то есть непосредственно после киевского восстания 1113 года и после восстания Владимир Мономах принужден был путём законодательства смягчить отношения между должником и заимодавцем5. Закуп будучи должником господина стремился освободиться от такой зависимости, в то время как господин был заинтересован в полном закабалении закупа. По существу положения закуп превращался в холопа в случае утраты имущества, которым он пользовался, но которое оставалось в собственности господина. К такому способу закабаления прибегали господа закупа, которые «вредили купу» его и наносили ущерб его имуществу. Ст. 59 «Русской правды» как раз и была направлена на защиту закупа от полного закабаления незаконным способом. Установленная в ст. 60 ответственность господина за отбор у закупа денег в большем размере, чем полагалось, было направлено исключительно на охрану имущества, являвшегося личной собственностью закупа, за утрату которого он не мог быть закабалён.

Таким образом, в ст. 59 и 60 «Русской правды» речь шла о двух различных составах преступления, не сходных между собой ни по мотивации, ни по объективной стороне. Ответственность за совершение каждого из них устанавливалась с целью оградить различные по характеру интересы закупа. Поэтому, будучи совершенно не связанными между собой, эти деяния не могли образовать повторности.

Исследования большинства ученых последних лет показывают, что термин «повторение» как юридическое понятие впервые сформулирован в 1397 году в статье 8 Псковской судной грамоты и статье 5 Двинской уставной грамоты. Содержание этих и других статей названных памятников права свидетельствует о том, что повторение как обстоятельство, отягчающее ответственность, рассматривалось в данном качестве не при всяком преступлении, а только лишь в случае воровства, совершенного в третий раз, если лицо было осуждено за два случая предыдущего воровства, независимо от срока осуждения, т.е. при специальном рецидиве в современном его понимании.

Развитие феодальных отношений на Руси сопровождалось возрастанием политической и экономической мощи феодалов с одной стороны, закабалением крестьян, с другой. Наблюдался рост «классовых противоречий и необходимость усиления охраны собственности феодалов и купцов обусловили усиление уголовной репрессии за имущественные преступления»6. Законодательные грамоты этого времени по юридической технике качественно отличались от «Русской правды». По сути, они впервые закрепили положения о повторении преступления и рецидиве.

В качестве повторных и рецидивных выделялись лишь тождественные преступления - воровство, под которым понималась не только кража, но и целая группа других имущественных преступления.

Анализ ст. 8 Псковской судной грамоты и ст. 5 Двинской уставной грамоты позволяет сделать вывод о том, что рецидив воровства, влекший обязательное наказание смертной казнью, имел место лишь в случае совершения воровства в третий раз при условии, что за два предыдущих аналогичных деяния виновный был наказан «в соответствии с его виною». Характерно, что усиление наказания предусматривалось только за рецидив воровства, тогда как простое повторение (вторичное совершение воровства или другого деяния) не влияло на степень ответственности виновного.

Конструкция понятия «рецидив» и характер ответственности за него в грамотах свидетельствует о том, что очевидно, существовало представление о неисправимости преступника совершившего третье воровство после наказания за два предыдущих, и что тогда уже начинает формироваться представление о наказании, как средстве устрашения.

Дальнейшее развитие понятие «рецидив преступлений» получило в Судебнике 1497 года, который отразил общий процесс экономического подъёма, рост политического влияния дворянства и начало процесса закрепощения крестьян.

Новое законодательство приобретает ярко выраженный классовый характер. Поэтому преступлением признаётся всякое деяние посягающее на интересы эксплуататорского класса.

Сравнивая ст. 10 и 11 Судебника между собой, а также сравнение этих же статей со ст. 8 Псковской судной грамоты позволяет сделать вывод, что Судебник говорит об усилении наказания уже за второе тождественное преступление.

В судебнике 1497 г. было предусмотрено усиление наказания за повторное совершение преступления - воровства, независимо от осуждения 7. Последующие законодательные акты периода формирования на Руси сословно-представительной монархии (Судебник 1550 г., Судебник 1589 г., Сводный судебник 1606-1607 г.)8 существенных изменений в понятие рецидива преступлений не внесли.

Соборное Уложение 1649 г. закрепило положение о том, что существенными признаками рецидива являются тождественность преступлений, составляющих рецидив, отбытие наказания за первое преступление независимо от времени. Усиливалась ответственность не только за рецидив воровства, но и разбоя, побега и ряда других преступлений. Впервые предусматривалась выдача писем, подтверждающих отбытие наказания.

Последующие законодательные акты, которые были приняты в период формирования на Руси сословно - представительной монархии (Судебник 1550 года, Судебник 1587 года, Сводный судебник 1606-1607 годов), существенных новаций в исследуемое понятие не внесли.

Период превращения русского государства в многонациональное характеризуется ростом ремесленного производства городах, развитием внутренней и внешней торговли. Приспособлением вотчин и поместий к рыночным отношениям приводит к тому, что натуральные повинности постепенно вытесняются денежной рентой, выплата которой ложится тяжким бременем на плечи и без того «обескровленных» крестьян.

Законодательство этого времени в ещё большей степени становится орудием классового террора. Понятие преступления носит открыто массовый характер. Широко применяется смертная казнь, развивается членовредительство как вид наказания. Поэтому параллельно с увеличением числа деяний признаваемых преступными, расширяется круг преступлений повторение которых влечёт усиление наказаний.

Так, Соборное уложение царя Алексея Михайловича (1649 год) предусматривало усиление наказания за повторение не только татьбы и разбоя, но и за повторение кормчества, побега, привода с табаком и т.д. В частности ст. 1, 2 главы XXV Уложения (Указ о кормчах) предусматривали постепенное усиление наказания за второе и третье кормчество.9 По уложению понятием рецидива охватывались все случаи повторения преступления. Обязательными признаками рецидива признавались: повторение лишь тождественных преступлений; отбытие наказания за предыдущее преступления.

Законодательство первой половины 18 века не внесло существенных изменений по сравнению с Соборным уложением. В законах Петра Великого: «Уставе Воинском», «Морском уставе 1720 г.», Указе от 10 ноября 1721 года, под рецидивом понимается совершение лицом повторного преступления после отбытия наказания за ранее совершенное тождественное преступление.

В законах Петра I - Артикуле Воинском 1715 г., Морском Уставе 1720 г., Указе от 10 ноября 1721 г. по-разному решался вопрос о соотношении понятий «повторение преступлений» и «рецидив» применительно к одним и тем же преступлениям.  Например, ст. 189 Артикула Воинского 1715 г. и ст. 127 Морского Устава 1720 г. предусматривали усиление ответственности лишь за рецидив воровства и не содержали понятия «повторение» этих преступлений. А Указ от 10 ноября 1721 г. предусматривал ответственность и за повторение воровства, и за его рецидив. Причем, если Уставы, Морской и Воинский, признавали рецидивным второе и третье воровство, то Указ - лишь третье, а второе - подпадало под понятие «повторение» и не влекло усиления наказания10.