Автор работы: Пользователь скрыл имя, 16 Сентября 2014 в 11:01, курсовая работа
За время редактирования «Гражданина» Достоевский создал в нем особый отдел, который назвал «Дневником писателя». В первом же номере «Гражданина» Достоевский сообщает: «Положение мое в высшей степени неопределенное. Но я буду говорить сам с собой и для собственного удовольствия в форме этого дневника, а там что бы ни вышло. Об чем говорить? Обо всем, что поразит меня или заставит задуматься»1.
Сочетание мемуарного, литературно-критического, политического, обращение к литературно-историческим анекдотам и одновременно к самым злободневным проблемам общественной жизни (в том числе к бытовым уголовным процессам), даже введение в ежемесячный «Дневник» своих художественных текстов самого высокого разбора создало невероятный сплав
Отражение духовного состояния общества в публицистике Ф.М. Достоевского
(«Дневник писателя», 1873-1881гг.)
2008
СОДЕРЖАНИЕ
За время редактирования «Гражданина» Достоевский создал в нем особый отдел, который назвал «Дневником писателя». В первом же номере «Гражданина» Достоевский сообщает: «Положение мое в высшей степени неопределенное. Но я буду говорить сам с собой и для собственного удовольствия в форме этого дневника, а там что бы ни вышло. Об чем говорить? Обо всем, что поразит меня или заставит задуматься»1.
Сочетание мемуарного, литературно-критического, политического, обращение к литературно-историческим анекдотам и одновременно к самым злободневным проблемам общественной жизни (в том числе к бытовым уголовным процессам), даже введение в ежемесячный «Дневник» своих художественных текстов самого высокого разбора создало невероятный сплав. Но вместе с тем «Дневник писателя» Достоевского именно потому, что он стал так востребован обществом, позволяет говорить и об определенном, весьма резком направлении, которое он выражал, и которое сыграло свою роль в развитии многих сюжетов последовавшей русской истории, наполнило русскую общественно-политическую жизнь весьма активно действовавшими смыслами.
Не было проблемы, которой не коснулся бы писатель в своем «Дневнике»: это и судопроизводство, и война с Турцией, и тема союза с Бисмарком, еврейский вопрос, тема Константинополя, петровская реформа, западничество и славянофильство, русский радикализм и, наконец, центральная тема - тема нравственного кризиса и духовных исканий русского народа.
Многие авторские выводы в «Дневнике писателя», не только и поныне жгуче актуальны, но и жизненно необходимы при совестливой, глубокой и по-настоящему реалистической проверке нравственного содержания тех или иных задач и соответствия выбираемых для их осуществления средств. И вряд ли стоит сомневаться, что они еще долго останутся актуальными, хотя действительность сильно меняется и неузнаваемо изменится в будущем.
Возможно, что тайна неумирающего значения необычной и непривычной для нас публицистики заключается не столько в ее точности и остроте, сколько «в мудром проникновении в самую сердцевину рассматриваемых проблем, а также в единстве, которое обнаруживается в предельно разнообразном содержании»2. Поэтому, очерчивая тематический круг публицистики Достоевского с ее болью и тревогой, чрезвычайно важно выделить в ней руководящие идеи, раскрывающие внутреннюю логику порою невидимой связи несходных фактов, событий, явлений, обнажающие общие корни тех или иных "больных" вопросов жизни и подсказывающие пути их решения.
Целью нашей работы является выявление главных духовных проблем, поднятых Достоевским в публицистике «Дневника писателя». Объект исследования – статьи моножурнала в хронологическом охвате с 1873 по 1881 год. Предмет: картины, отражающие духовную, нравственную и внутреннюю жизнь русского общества конца 70-х начала 80-х годов.
Для достижения цели поставлены следующие задачи:
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы и источников.
В первой главе рассматривается историко-культурная и политическая ситуация России 70-х годов и выявляются предпосылки создания «Дневника писателя», как ответа на духовный кризис русского общества.
Во второй главе анализируются основные нравственные проблемы, отраженные публицистикой моножурнала Достоевского: взаимоотношения интеллигенции и народа, разрыв между крестьянами и верхними слоями общества, аспекты духовного воспитания молодежи, влияние среды на нравственный облик русского человека, психологическая подоплека духовного кризиса.
При анализе публицистики мы опирались на исследования таких ученых как И.Л. Волгин, Р.Г. Айрапетян, Л.П. Гроссман. Для воссоздания историко-культурной картины России 70-х годов использовались работы историка Б.И Гаврилова, а также воспоминания современников Ф.М. Достоевского и редакционный архив «Дневника писателя», широко освещенный в специальном исследовании И.Л. Волгина.
Время появления «Дневника» можно считать как бы переходным внутри самой переходной эпохи. Процесс, начавшийся в 60-е годы, не был завершен. «Будущее было туманно, неопределенно, но – открыто. Каждый был волен вкладывать в «ближайшее предстоящее» свой собственный смысл. Накануне и во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг., объективно направленной против одной из жесточайших форм азиатского деспотизма, трудно было предвидеть, как развернутся последующие события. Не случайно, глобальная этико-историческая концепция «Дневника писателя» теснейшим образом связана именно с текущими политическими событиями, которые осмысливаются Достоевским, как поворотный пункт русской истории и многообещающее начало окончательного мирового исхода»3.
. В 1875—1876 годах Герцеговина и Босния, а затем Болгария и Сербия восстали против турецкого ига. Государственные власти, испытывая давление европейской дипломатии, поначалу не решались выступить открыто на стороне восставших4. В обществе же разрасталось добровольческое движение, в котором приняли участие представители всех сословий. Большую роль в этом движении играл славянский благотворительный комитет, организованный для помощи братским народам. Его членом был и Достоевский, неустанно призывавший со страниц «Дневника» «к активной поддержке национально-освободительной борьбы славян»5 и последовательно освещавший ее развитие.
Вторая половина XIX века и России характеризуется бурным развитием капитализма. «Крестьянская реформа 1861 года, несмотря на свой полукрепостнический характер, создала известный простор для развития производительных сил общества»6. На рубеже 70-х годов, после отмены крепостного права, в новых исторических условиях, когда перед русским общественным сознанием встали новые вопросы по сравнению с эпохой 40-х - 60-х годов, оформляется народничество и становится господствующим течением, «господствующим направлением» в русской общественной мысли. Влияние народнической идеологии на все стороны общественной жизни, в том числе и на печать, было весьма значительным.
До взрыва на Екатерининском канале оставалось пять лет. До выстрела Веры Засулич и волны народовольческого террора – два года. 1876-1877 гг. совпали с периодом мощного и неоднородного по своим истокам движения помощи славянам, когда в рядах русских добровольцев в Сербии бок о бок сражались люди противоположных политических убеждений. В силу особых историко-психологических причин определенная часть общества могла поддаться иллюзии, что ожидаемая «развязка» не сведется к каким-то акциям в области внешней политики или к отдельным внутренним преобразованиям, а будет найдено некое целостное решение, способное удовлетворить всех и обозначить новую эру общественной жизни7.
Все эти события создали в России качественно новые условия для быстрого поступательного развития русской национальной культуры. Общественное движение, достигшее в это время невиданных ранее масштабов, стимулировало развитие демократических тенденций в просвещении, литературе, искусстве. Народное хозяйство страны настоятельно требовало широкого притока квалифицированных специалистов, развития научных исследований и технических разработок. Все эти новые явления вызывали глубокую озабоченность правительства, жестко контролировавшего все сферы культурной жизни, которое пыталось задержать распространение демократических идей, реально угрожавших прочности самодержавия. Борьба прогрессивной и консервативной тенденций пронизывала в эти годы весь процесс формирования и развития русской культуры.
Набиравшая силу буржуазная цивилизация порождала в России 70-х годов процессы, не побуждавшие к глубокой духовной культуре, которая преобразила бы весь строй душевного мира человека. В эпоху Достоевского возникало «много толкований духовности, много разных «нравственностей», которые скрыто или явно, осознанно или неосознанно, приспосабливались к порочным началам человеческой природы, а не искореняли их»8.
В сложный и чреватый историческими событиями период возвращается Достоевский на арену журналистской деятельности. Писатель, страстно желавший напрямую говорить с читателем, намеревался выпускать сначала единоличный журнал «Записная книга», а затем — «нечто вроде газеты»9. Эти замыслы частично осуществились в 1873 году, когда в редактируемом им в это время журнале князя В. П. Мещерского «Гражданин» стали печататься первые главы «Дневника писателя». Но заданные рамки еженедельника и зависимость от издателя в какой-то степени ограничивали как тематическую направленность статей Достоевского, так и их идейное содержание. И вполне естественно, что он стремился к большей свободе в освещении «бездны тем», волновавших его, к раскованной беседе с читателями прямо от своего лица, не прибегая к услугам редакционных и издательских посредников.
Форма «Дневника», эмпирически, интуитивно нащупана Достоевским: «она неразрывно связано с индивидуальными особенностями его гения. Публицистика как жанр впервые ставила себе цели, осуществление которых возможно лишь на более высоких уровнях художественного сознания: «прикидываясь» традиционной публицистикой (и действительно оставаясь такой по своей внешней функции), «Дневник» по принципам своего художественного действования тяготеет к чему-то более глубокому и многомерному»10.
В "Дневнике" преломились непосредственные, по горячим следам, впечатления и мнения Достоевского о важнейших явлениях европейской и русской общественно-политической и культурной жизни, волновавшие Достоевского юридические, социальные, этико-педагогические, эстетические и политические проблемы. Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции спиритизмом, распространение самоубийств среди молодежи. Его беспокоит распад семейных связей, разрыв между различными сословиями, торжество «золотого мешка», эпидемия пьянства, искажение русского языка и многие другие больные вопросы. Перед читателем открывается широчайшая историческая панорама пореформенной России: именитые сановники и неукорененные мещане, разорившиеся помещики и преуспевающие юристы, консерваторы и либералы, бывшие петрашевцы и народившиеся анархисты, смиренные крестьяне и самодовольные буржуа. И самое главное: автор «Дневника» говорит о крушении общественных и нравственных устоев, о глубоком духовном кризисе, поразившем русское общество и о тех подспудных, скрытый от глаз процессах, которые совершаются в глубинах русской жизни.
Важнейшей особенностью «Дневника» является то обстоятельство, что все эти темы затрагиваются не абстрактно, не «вообще», а как бы вырастают из самого потока жизни – из судебных отчетов, фактов газетной хроники, читательских писем. Достоевский тщательно изучал текущие явления в эту «самую смутную, самую неудобную, самую переходную и самую роковую минуту, может быть, из всей истории русского народа»11 в свете великих идей, мировых вопросов, всего исторического опыта, запечатлевшего основные свойства человеческой природы. Характеризуя собственную публицистическую методологию, он говорил о необходимости давать «отчет о событии не столько как о новости, сколько о том, что из него останется нам более постоянного, более связанного с общей, с цельной идеей»12. По его мнению, нельзя «уединять случай» и лишать его «права быть рассмотренным в связи с общим целым»13.
«Дневник» безжалостно разрушал привычный журнальный стереотип. Его художественная новизна раздражала тем сильнее, чем глубже затрагивал он ненормальность общественного бытия: «общество было нездорово, а болезненность коллеги-журналисты приписывали Достоевскому»14. Не единожды звучали едкие замечания, что Достоевский как публицист не равен Достоевскому-художнику. Водораздел между Достоевским и лагерем русской революционной демократии проходил отнюдь не по идейной периферии; он затрагивал главнейшие жизненные центры: отношение к религии и атеизму, к самодержавному государству и русскому обществу, к будущему России и к революции.15 Критики выпускали из виду, что действие художественных произведений на культуру, на общество никогда не бывает прямым и мгновенным, оно требует для адекватного его понимания весьма большого отстояния во времени. Публицистика же, как раз орудие реального воздействия на современников, именно на публицистику наиболее остро и энергично реагирует общество.
Таким образом, профессиональная критика совершенно упустила из виду то, что инстинктивно почувствовали рядовые читатели: Достоевский в своем моножурнале почти никогда не выступает как «чистый политик».
Успех «Дневника» у публики был огромным. Интерес к столь оригинальному изданию с каждым выпуском все возрастал. Тираж «Дневника», расходившегося по подписке и в розничной продаже, постепенно увеличился до шести тысяч экземпляров. К голосу автора «Преступления и наказания», «Идиота», «Бесов», авторитетного писателя, находившегося в расцвете своей духовной мощи и таланта, прислушивались представители разных слоев мыслящего русского общества. Его выступления, будившие в согражданах чувства совести, чести и справедливости, воспринимались как учительное и пророческое слово, писателя заваливали письмами, молодежь обращалась к автору «Дневника» за помощью и советом. По воспоминаниям типографского наборщика М. Александрова «к концу первого года издания «Дневника» между Федором Михайловичем и его читателями возникло, а во втором году достигло больших размеров общение, беспримерное у нас на Руси: его засыпали письмами и визитами с изъявлениями благодарности за доставление прекрасной моральной пищи в виде «Дневника писателя». Читатели говорили Федору Михайловичу, что они читают его «Дневник» с благоговением, как Священное писание; на него смотрели одни как на духовного наставника, другие как на оракула и просили его разрешать их сомнения насчет некоторых жгучих вопросов времени».16 Многие корреспонденты видели в авторе не только талантливого публициста, но и мудрого человека с чутким и отзывчивым сердцем, способного дать единственно правильный совет, уберечь от непоправимых поступков, обогреть душу.
Информация о работе Отражение духовного состояния общества в публицистике Ф.М. Достоевского