Управление политическими конфликтами

Содержание:

Введение.

Глава 1. Сущность и значение конфликтов в политике.

 

Глава 2. Место и роль конфликтов в политике

 

Глава 3. Управление политическими конфликтами

 

Заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

Предметом политического конфликта  всегда является власть. В своей  предметной деятельности люди обращены к миру вещей, который они перерабатывают, комбинируют, преобразуют. Находясь в  контакте как члены группы, люди строят систему взаимоотношений  и взаимовлияний, а она, в свою очередь, превращается в пирамиду уровней  управления. Вершина этой пирамиды и является политической властью.

Власти неоткуда взяться, кроме  как из недр социальной жизни, в конце  концов политический уровень бытия  можно даже считать уровнем социального  взаимодействия. Но важнейшей характеристикой  власти является ее «надпредметность», парение над миром вещей и  прямых предметных действий человека. Притягательной же стороной политической власти является то, что она воздействует на мир предметов. Нематериальная человеческая мысль движет рукой так, что мы даже не удивляемся, даже не замечаем, что наша рука слушается и в  точности выполняет наше желание. Но ни наука, ни искусство, ни иные формы  чистой знаковой природы не претендуют на немедленное и всеобъемлющее  воплощение в жизнь. Власть же претендует. Она охвачена жаждой самоутверждения  «здесь и сейчас». Любой начальник  невыполнение своего приказа считает  чуть ли не нарушением законов природы. Абсолютизированная власть мыслит себя именно тем духом, который оживляет и приводит в движение беспрекословно послушное тело общества.

 

 

 

 

 

Глава 1. Сущность и значение конфликтов в политике

 

Важнейшей функцией политической власти является установление общеобязательных норм общественной жизни и контроль за их соблюдением. Эти функции уже  по самому своему существу нацелены на создание и поддержание общественного  порядка, а следовательно, и условий  для урегулирования подрывающих  этот порядок конфликтов. Договоренность и закон нужны для того, чтобы  затормозить мою разрушительную деятельность гарантией того, что и другие не станут извлекать временную пользу из подобного поведения. Выгода от кооперативных действий (или общего воздержания от них) может быть столь значительной, что следует пойти на взаимную договоренность, означающую и общее самоограничение.

Со времен распада родоплеменной  организации общественной жизни  воплощением высшей власти в обществе стало государство. В марксистской теории общественного развития возникновение  государства объясняется тем, что  в результате разложения первобытных  общин образовались антагонистические  классы (класс угнетателей и класс  угнетенных), которые находятся в  состоянии перманентного конфликта  друг с другом. Государство —  продукт этой борьбы: оно возникает  как сила, способная подавить борьбу угнетенного класса против угнетателей  и тем самым не допустить, чтобы  классовый конфликт разрушил общество. Маркс определял государство как аппарат насилия, находящийся в руках господствующего класса (угнетателей) и используемый им для удержания в повиновении угнетенных масс. Он, таким образом, подчеркивал классовый характер государственной власти, ее функцию охраны интересов господствующего класса; главная задача государства с этой точки зрения состоит в насильственном разрешении межклассовых конфликтов в пользу господствующего класса.

Многие философы и социологи, в  отличие от Маркса, обращали внимание, прежде всего, на другую сторону дела, считая главной функцией государства сохранение порядка в обществе; с этой позиции оно есть сила, встающая над конфликтующими классами и ограничивающая рамками закона их конфликтные действия. Государство определяется здесь как орган примирения классов, утихомиривающий их борьбу. Такая трактовка государства развивалась Гоббсом, Руссо и другими сторонниками теории «общественного договора». Согласно Гоббсу, например, до возникновения государства жить в обществе было небезопасно: шла «война всех против всех» («bella omnia contra omnes»). Такая война привела бы людей к взаимоуничтожению. Чтобы не допустить этого, нужна сильная власть. Она и обрела форму государства, которое люди согласно заключенному ими «общественному договору» наделили чрезвычайными насильственными полномочиями в целях предотвращения всеобщей гибели. Гоббс называет государство «Левиафаном» — по имени страшного мифического чудовища, упоминаемого в Библии. Весьма грозным является государство и в понимании Вебера:

«Государство есть то человеческое сообщество, которое внутри определенной области... претендует (с успехом) на монополию легитимного физического  насилия... Право на физическое насилие  приписывается всем другим союзам или  отдельным лицам лишь настолько, насколько государство со своей  стороны допускает это насилие, единственным источником «права» на насилие является государство».

Вклад государства в мировую  цивилизацию велик. Достаточно сказать, что лишь в обществах, имеющих  государство, сформировался рациональный подход к миру и человеку. Появились  разработанные нравственные системы (религиозные), наука, право, образование. Многие открытия творческого гения  человека стали вечным достоянием человечества, потому что они были сохранены  в государственных учреждениях. Стали возможны единая историческая хронология; преемственная форма  записи речи и счета; меры длины, веса, температуры; единая юридическая традиция (от римского права) и многое, многое другое. Все это — средства регуляции внутри- и межгрупповых конфликтов. Перечень таких средств, создаваемых при участии государства, можно и продолжить: суды, выборы, парламенты, посольства, деньги, музеи; наконец, книгопечатание, плод которого читатель сейчас держит в руках.

Но конкретные государства бывают разными, и конфликты в них протекают тоже по-разному. Характер их определяется тем, каково направление развития власти. Важнейшим моментом здесь является отношение власти к обществу.

Ф. Хайек дал понятный образ двух форм управления, взяв за основу уличное  движение транспорта. Регулировать потоки можно, объявив правила перемещения  и установив светофоры и знаки. Тогда водитель сам выбирает маршрут, сообразуясь с правилами и  учитывая дорожную ситуацию. Власть же должна лишь контролировать правильность поведения водителей, не допуская нарушений  установленных норм. Но возможен и  другой подход. Случается, что водители выбирают не лучший маршрут, едут недогруженными, попадают в пробки. А что если снять все знаки уличного движения, рассчитать, куда лучше всего направить  транспорт, обобществив его, и дать каждому водителю по маршрутному  листу с точным указанием времени  его движения? Так как общая ситуация постоянно меняется, то маршрутные листы придется выдавать чуть ли не каждый день, подгоняя расчеты под «оптимальный план». Общий рисунок потоков будет также меняться: сегодня по этой улице едут только в одну сторону, завтра только в другую, послезавтра движение будет двусторонним, а потом и вообще будет запрещено. В этом случае уже придется спланировать все потребности населения и «маршруты» их удовлетворения.

Первый способ регулирования ориентирован на демократическое управление в  духе либерализма. Второй — явно тоталитарный. Каждая система управления будет  иметь конфликты, но они будут  различными.

Глава 2. Место и роль конфликтов в политике

 

     Политический  конфликт – разновидность (и результат) конкурентного взаимодействия двух и более сторон (групп, государств, индивидов), оспаривающих друг у друга распределение властных полномочий или ресурсов. Конфликт является одним из возможных вариантов взаимодействия политических субъектов. Однако из-за неоднородности общества, непрерывно порождающего неудовлетворенность людей своим положением, различия во взглядах и иные формы несовпадения позиций, чаше всего именно конфликт лежит в основе поведения групп и индивидов, трансформации властных структур, развития политических процессов. Важно также и то, что конфликты, означая соперничество тех или иных субъектов (институтов) с одними силами, как правило, выражают их сотрудничество с другими, стимулируя формирование политических коалиций, союзов, соглашений. Тем самым политические конфликты предполагают четкое формулирование позиций участвующих в политической игре сил, что благоприятно воздействует на рационализацию и структуризацию всего политического процесса.

Конфликты, сигнализируя обществу и властям о существующих разногласиях, противоречиях, несовпадении позиций граждан, стимулируют действия, способные поставить ситуацию под контроль, преодолеть возникшие возбуждения в политическом процессе. Поэтому дестабилизация власти и дезинтеграция общества возникают не потому, что возникают конфликты, а из-за неумения урегулировать политические противоречия, а то и просто элементарного игнорирования этих коллизий. Как справедливо считает немецкий ученый Р. Дарендорф, человеческая свобода и свобода политического выбора в частности «существует лишь в миререгулируемого конфликта». Поэтому только непрерывное выявление и урегулирование конфликтов может считаться условием стабильного и поступательного развития общества. (Конфликтологи подметили: если энергия людей распылена на решение множества властно значимых задач, а не концентрируется на каком-либо одном конфликте, такие социальные и политические системы, как правило, сохраняют больше возможностей поддерживать стабильность своего развития. Л. Козер полагал: неоднородные внутренние конфликты, налагаясь друг на друга, способны предотвратить глобальный раскол общества, чреватый для последнего полной утратой жизнестойкости.)

Таким образом, можно утверждать, что только отдельные разновидности политических конфликтов носят действительно разрушительный для общества характер. В основном же (и прежде всего в странах с гибкой, развитой системой социального представительства) выявление и урегулирование конфликтов дает возможность эффективно поддерживать целостность политической системы, сохранять приоритет центростремительных тенденций над центробежными. Источники политических конфликтов ученые, как правило, видят в действии либо внесоциальных, либо социальных факторов. Чаще всего к внесоциальным факторам относятся многочисленные — в духе К. Лоренца — интерпретации различных видов политической напряженности, базирующиеся на признании сходства внутривидовой враждебности животных и агрессивности человека. Однако данные современной науки не подтвердили, что люди обладают повышенной склонностью именно к конфликтам, а не к, положим, альтруизму или солидарности с себе подобными.

Более достоверно объясняет  природу политических конфликтов признание ведущей роли социальных факторов. Среди данного рода детерминант, как правило, ыделяют три основные причины, лежащие в основе политической конфронтации.

Прежде всего — это  разнообразные формы и аспекты  общественных отношений, пределяющие несовпадение статусов субъектов политики, их ролевых назначений и функций, интересов и потребностей во власти, недостаток ресурсов и т.д. Эти, условно говоря, объективные источники политических конфликтов чаще всего детерминируют противоречия между правящей и контрэлитой, различными группами давления, представляющими интересы определенных сил и ведущими борьбу за части государственного бюджета, а равно и между всеми иными политическими субъектами системы власти. Внешнюю напряженность такого рода конфликтов, как правило, удается погасить достаточно легко. Однако искоренить источники конфликтной диспозиции сторон, различным образом включенных в политическую игру, можно только путем преобразований, либо меняющих саму организацию власти в обществе, либо реформирующих социально-экономические основания политической деятельности конкурирующих субъектов.

Ко второму основному  источнику политических конфликтов относятся расхождения людей (их групп и объединений) в базовых ценностях и политических идеалах, в оценках исторических и актуальных событий, а также в других субъективно значимых представлениях о политических явлениях. Такие конфликты наиболее часто возникают в тех странах, где сталкиваются качественно различные мнения о путях реформирования государственности, закладываются основы нового политического устройства общества, ищутся пути выхода из социального кризиса. В разрешении таких конфликтов найти компромисс порой весьма трудно. И, наконец, третьим источником политических конфликтов в политической науке рассматриваются процессы идентификации граждан, осознания ими своей принадлежности к социальным, этническим, религиозным и прочим общностям и объединениям, что определяет понимание ими своего места в социальной и политической системе. Такого рода конфликты характерны, прежде всего, для нестабильных обществ, где людям приходится осознавать себя гражданами нового государства, привыкать к нетрадиционным для себя нормам взаимоотношений с властью (как это, к примеру, происходит в современной России после распада Советского Союза). Такого же характера противоречия возникают и в тех странах, где напряженность в отношениях с правящими структурами вызывает защиту людьми культурной целостности своей национальной, религиозной и т.п. группы. Несмотря на все попытки и нередко дорогостоящие усилия замаскировать политическое значение социального конфликта, несмотря на неумение или нежелание увидеть политику в противоборстве общественных интересов, она рано или поздно обнаруживает себя. Какие бы интересы ни сталкивались, в какой бы сфере общественной жизни это ни происходило, всюду, где присутствуют власть, авторитет, господство и подчинение, «разлита» политика.

Но значит ли это, что все общественные конфликты являются политическими?

Ответ на этот вопрос предполагает выяснение  того, где проходят границы, отделяющие мир политики от «неполитики», в  чем состоят сущность и содержание характерных для этого мира конфликтов.

Конфликты и власть

Современный французский политический мыслитель, ученый и литератор М. Дюверже в книге «Социология  политики» так сформулировал  свое понимание границ политического: «Все — или почти все — имеет  политический аспект, и ничто —  или почти ничто — не принадлежит  политике целиком». С этим изящным  и точным афоризмом нелегко согласиться  рядовому человеку, который на основе своего жизненного опыта и здравого смысла считает себя далеким от политики и ничего не знает о существовании  каких-то там «политических аспектов».

Суть дела здесь не в том, что  некоторые из нас, говоря прозой, как  и герой Мольера, не знают об этом. Она заключается не столько в  «незнании» или в терминологических  тонкостях, сколько в отношениях господства и подчинения, которые  в разных обликах присутствуют почти  в любой сфере общественных отношений, проявляясь и в материнской любви, и в конфликтах между цивилизациями. Применительно к конкретному человеку это означает, что, как писал Г. Моргентау, выдающийся американский теоретик-обществовед (которого многие современники уже при жизни считали классиком политической науки), «когда мы говорим о власти, мы имеем в виду осуществляемый человеком контроль над сознанием и действиями других людей». Несколько шире эту же мысль сформулировал другой известный американский политолог Р. Даль: «А имеет власть над В в той степени, в какой он может заставить В сделать то, что В не сделал бы в иных условиях». Рассуждая в этой логике, Б. Рассел, английский уче-ный-экциклопедист, физик, математик, логик, философ, а также общественный деятель и лауреат Нобелевской премии по литературе, писал: «А обладает большей властью, чем В, если А достигает множества намеченных результатов, а В лишь немногих».

Умозаключения рассуждающих подобным образом приверженцев идеи универсальности  властных, составляющих ядро политики отношений, не сводятся к простеньким  алгебраическим уравнениям. Подчеркивая  всеобщность, фундаментальность значения власти в сфере политики, они уподобляли ее роль роли денег в экономике (Т. Парсонс) или энергии в физике (Б, Рассел). Этот подход среди многих других более или менее значительных и интересных результатов его  применения способствовал выработке  широкого понимания политики как  системы властных отношений или, что почти то же самое, отношений  по поводу власти.