Рабство в США в середине 19 века

 

  Таким образом, и рабовладельцы, и священнослужители делали ставку не только на вооруженное подавление выступлений негров, но стремились и духовно и морально разоружить рабов. Служители культа проповедовали среди негров фатализм, покорность судьбе. Они стремились убедить негров в том, что для них нет и не может быть выхода из рабского состояния, что непокорные рабы будут преданы проклятию и попадут в ад. Только покорность, только терпение, выполнение заветов церкви обеспечат рабу возможность попасть в рай, где нет ни бедных, ни богатых, ни рабов, ни рабовладельцев.

 

  С течением времени библейское толкование неполноценности афро-американцев стало изживать себя. Чтобы убедить белых жителей Союза в правомерности порабощения черного народа, нужно было подвести под эту теорию научную основу.

 

  Среди расистских идеологов велись оживленные дебаты о том, была ли черная раса неполноценной по происхождению, в силу естественных причин, или же она стала таковой в результате длительной эволюции. Долгое время преобладала точка зрения, основывающаяся на Священном писании, что человечество, все его расы имели общее происхождение. Ее сторонники доказывали, что разделение на расы происходило постепенно под воздействием в первую очередь климатических и естественно-географических условий. Обретенные белой и черной расами биологические, психологические и иные различия объявлялись неискоренимыми.⁹

 

  В 40-50-е годы распространяется и становится господствующей другая точка зрения, призванная обосновать разное происхождение человеческих рас. Ее наиболее известным выразителем стал Джошуа Нотт, антрополог из Нового Орлеана. Заявив, что ученый не может основывать свои суждения на Ветхом и Новом завете, Нотт объявил, что существуют более древние источники, доказывающие, что черная и белая расы были разделены изначально. К таким источникам он относил, в частности, древнеегипетские скульптуры, которые, по его убеждению, ясно свидетельствовали о наличии уже в тот период «белой и черной расы». Негры, по Нотту, принадлежали к самым варварским племенам земли, которые могли принести какую-то пользу цивилизации, только будучи обращенными в рабство. Антрополог-расист, любивший выступать в массовых аудиториях, стремился иллюстрировать свои доводы доступными примерами, особенно часто напоминая слушателям, что у негров не было даже собственного алфавита.

    В письмах к единомышленникам Нотт хвастался, что его идеи разделяет все большее количество южан и что, в конце концов, они станут всеобщим убеждением в южных штатах. Действительно, число оппонентов Нотта имело тенденцию постоянно уменьшаться. Большинство из них отказались от библейского догмата о едином источнике происхождения человечества и приняли ту идею, что негры среди прочих низших существ были сотворены раньше "белокожих" Адама и Евы.¹⁰

 

  В 40-50-е годы XIX века возникает особая школа расистской антропологии. Одним из ее признанных лидеров был Самюэль Картрайт, председатель медицинской ассоциации штата Луизиана. Его заключения и наблюдения стали достоянием всей "новой" антропологической школы и влились в рабовладельческое мировоззрение.

 

  Вещество, определяющее цвет кожи негров, утверждал Картрайт, содержится также в их мозгу, нервной системе, мышечной ткани. Оно детерминирует все поведение чернокожих, в том числе их специфические болезни, к которым Картрайт относил, в частности, "мошенничество" и "склонность к побегам".    

 

  Подобные "заключения" наводнили сочинения расистских авторов. В одном из романов, например, утверждения аболиционистов, что белый хозяин мог позволить себе ударом кулака сбить негра на землю и лишить его чувств, "опровергались" суждениями о том, что кожа и мышечная ткань негров обладают такими свойствами, что о них должен разбиться кулак любого белого.

 

 

3.Идеологи рабовладельческого Юга

 

  Среди сонма идеологов рабовладельческого Юга выделялись двое, чей приоритет и влияние в качестве духовных наставников плантаторского класса признавали не только современники, но и все поколения американских историков. Один из них, Джон Кэдвелл Кэлхун, представлял Южную Каролину, штат, который прочно утвердился в качестве политического лидера рабовладельческого Юга именно во второй четверти XIX в., в значительной мере вследствие воцарения "короля-хлопка". Другой, Джордж Фицхью, был связан кровными узами с Виргинией, постепенно уступавшей ведущую позицию среди плантаторских штатов, но твердо верившей в свою духовную власть не только над южанами, но и над всеми американцами: разве эта власть не была освящена именами великих виргинцев Джорджа Вашингтона и Патрика Генри, Томаса Джефферсона и Джеймса Мэдисона?

 

  Будучи наиболее авторитетными выразителями рабовладельческой идеологии, Кэлхун и Фицхью представляли две линии в ее развитии, при этом, как ни парадоксально, именно первый стремился поддержать духовную связь рабовладельческого Юга с заветами великих виргинских демократов, а второй, напротив, пошел на решительный разрыв этой связи.

 

 

А) Джон Кэдвелл Кэлхун

 

   Признанный мэтр американской исторической науки новейшего времени В.Л. Паррингтон считал Кэлхуна "поистине незаурядным мыслителем", более того, самым сильным политическим умом своей эпохи, безусловно превосходившим интеллектуальными способностями оппонентов из северо-восточных штатов Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли, в 3-х т.,  М., 1962. ¹¹ Другой авторитет новейшей американской историографии, Р. Хофстедтер, пошел еще дальше, назвав Кэлхуна "Марксом правящего класса". Этим броским, но, правда, сверх всякой меры искусственным сравнением он хотел подчеркнуть как глубину проникновения Кэлхуна в противоречия капиталистического общества, так и его провидческие способности. А ведь ни Паррингтон, ни Хофстедтер не были консервативными историками и отнюдь не симпатизировали духовному вождю плантаторского класса: первый известен как яркий представитель социально-критического крыла американской исторической мысли, а второй как родоначальник современной либеральной школы. Тем более их оценки свидетельствуют о реальном воздействии Кэлхуна на свое время.

 

  Джон Кэлхун меньше всего был кабинетным ученым, изнуряющим себя философскими размышлениями в тени кабинета. На протяжении всей своей сознательной жизни он был профессиональным политиком и добился немалых успехов: в 1810 г. в возрасте 28 лет Кэлхун избирается членом конгресса США, с 1817 по 1825 г. занимает пост военного министра, с 1825 по 1832 г. - вице-президент США, с 1832 по 1834 г. - сенатор, с 1844 по 1845 г. государственный секретарь, с 1845 по 1850 г., вплоть до своей смерти, вновь сенатор. Политике он отдавался без остатка, крайне редко наведывался в родовое поместье, полностью передоверив семейные дела, включая воспитание троих детей, жене.

 

  Только в конце жизни Кэлхун смог найти время для теоретических трактатов, главный из которых - "Рассуждения о конституции и управлении Соединенными Штатами" - был опубликован уже после его смерти.     Основные политические идеи были высказаны им в пространных выступлениях в американском конгрессе, а также во всевозможных резолюциях, меморандумах, апелляциях. На слушателей неизменное впечатление производили пуританское неистовство и фанатичная целеустремленность этого южанина: выбрав для своего выступления две-три идеи, он методично и в то же время страстно развивал их до конца, используя разнообразную аргументацию и стремясь максимально нейтрализовать возможные контрдоводы оппонентов. При этом оратор из Южной Каролины, начисто лишенный чувства юмора, преподносил каждую из поднятых им проблем как вопрос жизни или смерти и нагонял порядком страху на конгрессменов. Многие и многие южные политики воспринимали его суждения и пророчества в качестве абсолютной истины.

 

  Одних харизматических качеств, безусловно, имевшихся у Кэлхуна, было недостаточно, чтобы сплачивать и увлекать за собой южных политиков. Для этого нужна была соответствующая программа и идеи, которые к тому же должны бьпи точно прийтись ко времени. Они возникли у Кэлхуна далеко не сразу, а обрели законченный вид и, главное, были восприняты как откровение южанами только в конце 1820-х годов.

 

  До того же политические взгляды Кэлхуна представляли собою странное смешение гамильтоновских и джефферсоновских принципов. Принадлежа с начала политической карьеры к джефферсоновской партии, Кэлхун, однако, и в 1810-е, и на протяжении большей части 1820-х годов весьма активно исповедовал федералистские принципы: защищал введение тарифов, способных надежно защитить национальную промышленность, поддерживал национальный банк, мануфактуры и программы строительства за счет центрального правительства дорог и каналов. В 1824 г. в письме к сыну Александра Гамильтона он утверждал, что принципы его отца - единственно подходящие для Соединенных Штатов. ¹²

 

   В то же время Кэлхун, проявляя незаурядные способности идеологического жонглера, в переписке с деятелями аграрной партии отводил обвинение в измене ее принципам. Разве Джефферсон, Мэдисон и Монро, вопрошал он, не защищали национальный банк и федеральные программы строительства дорог и каналов? Одному из них он доказывал, что ни на йоту не поступился заветами отцов-основателей партии, что их концепция разделения полномочий между центральным правительством и властями штатов - самое поразительное политическое изобретение и что он не испытывает никаких иных чувств, кроме ненависти, к федералистским принципам, возвеличивающим аристократию и богатство и унижающим простой народ.

 

  Прагматизм немало способствовал политической карьере Кэлхуна, но не мог превратить его в пророка рабовладельческого Юга. Чтобы стать им, нужно было высказать совсем иное кредо. И Кэлхун очень четко и жестко выразил его в 1828 г. в меморандуме "Позиция Южной Каролины", означавшем переворот в его взглядах. Здесь он впервые чутко уловил, что рабовладельческие штаты достигли той экономической и политической зрелости, когда могли уже не идти на компромиссы с северо-восточными "братьями", но способны были твердо продиктовать свою волю.

 

  Вопрос, вынесенный Кэлхуном во главу угла отношений Севера и Юга - ввозные пошлины, - на первых порах полностью поглотил внимание соперничавших сторон. Ввозные пошлины, введенные американским конгрессом в 1828 г. на целую серию промышленных товаров, откровенно брали под защиту интересы капиталистического Северо-Востока и ущемляли аграрные южные штаты. За этим конфликтом Кэлхун рассмотрел фундаментальное различие социально-экономических интересов Севера и Юга и пророчески провозгласил возможность его трагического развития в случае, если не будут приняты соответствующие меры.

 

  Впрочем, фундаментальное различие социально-экономических интересов, рассуждал Кэлхун, присуще каждому обществу, и американское государство в этом смысле не составляет исключения. Но США в отличие от других государств располагали, по убеждению южанина, надежным механизмом гашения противоречий, - создав систему "сдержек и противовесов", закрепленную в федеральной конституции мудрыми отцами-основателями нации. Среди этих "сдержек и противовесов" особое значение имели суверенитет и права штатов, в которых Кэлхун увидел панацею от опасного развития антагонизма промышленных и аграрных штатов.

 

  Суверенитет штатов весьма вольно трактовался Кэлхуном как право каждого из них на неподчинение решению федерального правительства и даже выход нз союзного государства. Такая концепция потребовала от него оригинального толкования американской конституции, которое впоследствии было воспринято большинством южан. Конституция, согласно Кэлхуну, ни в коем случае не могла рассматриваться как соглашение массы индивидуумов, населяющих Америку: она была "общественным договором" между суверенными государствами-штатами, которые делегировали федеральному правительству ряд строго перечисленных и жестко определенных прав. Все же иные полномочия, о чем четко свидетельствовала 10-я статья Билля о правах, принадлежали штатам. По его заключению, любой федеральный закон, выходивший за рамки прерогатив центрального правительства, в частности и указ о протекционистских тарифах, мог быть объявлен недействительным каждым штатом.

 

 

   Защита рабства становится лейтмотивом печатных и устных выступлений Кэлхуна в 30-40-е годы: они неизменно острополемичны, направлены в первую очередь против аболиционистов. Рабовладение, указывал Кэлхун, является первоосновой экономического развития и благополучия Юга, его социальных отношений и политической организации, отмени его - и тут же случится апокалипсис, рухнет целый мир. Поэтому агитация в пользу ликвидации рабства безрассудна: плохо оно или хорошо, рабовладение должно быть сохранено. Со второй половины 30-х годов Кэлхун внес в защиту рабства новый мотив, доказывая, что рабство не просто первооснова южного общества, оно является истинным благодеянием как для хозяев, так и для рабов. Он клеймил аболиционистов, совершенно извративших, по его словам, картину жизни рабов. Только рабство, доказывал он, превратило черных варваров в человеческие существа: сравните американских негров с африканскими и вы увидите, что первые неизмеримо превосходят вторых и морально, и интеллектуально, и физически. А причиной тому является патриархальный характер американского рабовладения, при котором белые хозяева и черные рабы составляют единую дружную семью, при этом белая раса выполняет роль мудрых отцов и учителей, поднимающих своих черных детей и учеников до цивилизованного уровня.

 

  Вслед за этим Кэлхун переходил в контратаку на буржуазный строй и доказывал, что южная рабовладельческая цивилизация стоит неизмеримо выше северной капиталистической и что именно первая воплощает добро, а вторая - зло. В ходе этой контратаки Кэлхун как раз и развивал такую критику капитализма, которая дала повод Р. Хофстедтеру и другим американским историкам назвать его "Марксом правящего класса". Человеческая история, рассуждал Кэлхун, еще не знала обществ, где бы не было разделения на классы и где бы один класс не существовал за счет другого. Но наихудшей, самой изощренной и жестокой среди всех является капиталистическая эксплуатация: тенденция развития любого капиталистического общества, в том числе и северных американских штатов, заключалась в постоянном увеличении пропасти между работодателями и рабочими, росте богатства первых и нищеты вторых. Финалом этого антагонизма могла  быть только кровавая гражданская война, победу в которой, пророчил Кэлхун, должен одержать пролетариат, много превосходящий численностью буржуазию.

 

   Беспощадный анализ противоречий капитализма, данный Кэлхуном, преследовал две цели: во-первых, доказать, что черные рабы живут в гораздо лучших условиях, нежели наемные белые рабочие, а рабовладельцы являются более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты; во-вторых, внушить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою энергию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а, напротив, на объединение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперника - белого пролетариата.