Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации

В ХХ веке было уже невозможно представить себе рациональные действия власти большой страны без того, чтобы определить ее цивилизационную  принадлежность и траекторию развития. В переломные моменты именно здесь  возникают главные противоречия и конфликты, доходящие до гражданских  войн. В таких цивилизационных  кризисах активную роль всегда играет государство, переживая при этом внутренние расколы и конфликты.

В России начала ХХ века западники  и славянофилы, монархисты и либералы, большевики и меньшевики, эсеры и  анархисты мыслили о стране и  ее будущем в понятиях цивилизации. Их программы, направленные, казалось, на разрешение чисто социальных и  политических противоречий, на деле представляли собой разные образы будущего, разные цивилизационные проекты. Результатом  их сопоставлений, столкновений и синтеза  стал советский проект.

В основном споры шли о  проекте модернизации России, то есть о ее развитии во взаимодействии с  Западом, но уже у большевиков  в картине мироустройства на арену  выходят цивилизации Востока. Цивилизационное  строительство СССР шло под влиянием концепции евразийства – учения, в котором был систематизирован и «онаучен» длительный опыт формирования и развития Российской империи как евразийской цивилизации.

Цивилизация - категория  сопоставительная. Мы понимаем ее как  систему отличий нашей цивилизацииот иных, а схожие черты (которых, разумеется, большинство у всех культур и народов) воспринимаются как фон, о них практически не говорят. Сравнение «Россия–Запад» или «Франция-Англия» в цивилизационном плане ведется как оппозиция образов (этот подход и называется оппозиционизм), а часто и как «конфликт», понимаемый в широком смысле.

Проанализировав точки зрения о положении России в мире, наиболее подходящей, на мой взгляд, является позиция «Россия-цивилизация». Поэтому далее обозначаем, что Россия – одна из больших локальных цивилизаций со всеми необходимыми атрибутами. Она, однако, переживает длительный цивилизационный (системный) кризис.¹⁰

Учтем также, что застой не может быть длительным стационарным состоянием цивилизации. Признаки деградации некоторых структур цивилизации  появляются раньше, чем у систем более низкого уровня сложности (например, стран). Так, уже в 70-е годы проявились системные признаки кризиса  индустриализма как «матрицы» основного  уклада жизнеустройства промышленно  развитых стран. Тогда и возникла концепция «третьей волны» цивилизации, постиндустриализма и постмодернизма. Какого-то глубокого кризиса отдельных систем конкретных стран и государств (например, политических и экономических) еще не чувствовалось.

Точно так же, в 70-80-е годы и экономика, и военная мощь СССР были на подъеме, но мировоззренческая  основа все советского цивилизационного проекта явно погружалась в кризис. Его природу было трудно описать  в терминах формационного подхода, и приходилось давать ему неадекватные объяснения вроде «краха экономики» или «отсутствия многопартийности».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Угрозы на пути формирования России как цивилизации

Угрозы цивилизации выглядят как факторы снижения ее «жизнеспособности». В обыденное сознание вошел образ  гибели цивилизации. Приводятся примеры  таких исторических событий –  гибель Древнего Египта или Рима, гибель цивилизаций майя и ацтеков уже  на заре Нового времени. Иногда предсказывают  и гибель России как цивилизации.

Это надо понимать как художественные образы. В жестких, строгих понятиях эту гибель представить трудно. Ее мы воспринимаем лишь много веков спустя, оглядывая историю в длинном времени. На деле всегда имеет место постепенное смешение культур и населения, которое современниками не воспринимается как гибель цивилизации (точнее, гибель воспринимается как метафора). Древний Рим «погибал» четыре века, а затем переформатировался в Священную Римскую империю с латынью как общим языком церкви, культуры и образования, философией Аристотеля и множеством унаследованных от Рима ценностей. Византия тоже «погибала» три века, а цивилизация ацтеков и до сих пор активно «участвует» в жизни Мексики – достаточно посмотреть настенную живопись Мехико или почитать литературу.

Даже самое страшное нашествие  или ядерная война не могут  «уничтожить» Россию или ее народ. Но они могут настолько изменить материальные и культурные условия  бытия народа России, что произойдет разрыв непрерывности в развитии сложившегося в России жизнеустройства. Это значит, в короткое по историческим меркам время Россия будет так  «переформатирована», что наши предки, «взглянув с небес», ее бы не узнали - даже если бы названия городов и  имена людей остались прежними. Гибель России – это «стирание» ее центральной  мировоззренческой матрицы и  ценностной шкалы. Такая катастрофа очень маловероятна, но одновременная  деградация многих системообразующих  для России структур делает ее в  принципе возможной.

Каков эффект буквального  понимания метафоры «гибели России»? Он выражается в том, что все двадцать лет тяжелого кризиса все внимание общества направлено на конъюнктурные, злободневные проблемы и отвлечено  от фундаментальных угроз. Все мы увлечены необходимостью спасать Россию от немедленной гибели, и нет времени  задуматься о массивных медленных  процессах, которые подтачивают  ее основания. Что если взглянуть на ход событий в более долгой перспективе, подумать о подготовке оборонительных рубежей против угроз, которые еще не подошли вплотную.

По мере возможности не стоит применять аналогию цивилизации с организмом. Биологическая метафора предлагает слишком похожий образ, и мы невольно впадаем в гипостазирование – принимаем понятие за реальную устойчивую сущность. Более целесообразно использовать простую аналогию, полезную для структурирования проблемы – живучесть корабля. Представим себе Россию как корабль, плывущий во времени и в многомерном пространстве бытия. Эта механическая метафора не слишком вульгаризирует проблему и в то же время не позволяет забывать, что это всего лишь метафора

Читаем: «Живучесть судна - способность  судна при получении повреждений  сохранять свои эксплуатационные и  мореходные качества».

В чем сходство, допускающее  эту аналогию? Корабль и цивилизация  – сложные конструкции. Оба они  – продукт культуры, а не «организмы», творение Природы (или божественных усилий). Они движутся во внешней  среде, отграниченные от нее специально и сложно построенными барьерами, через  которые осуществляется «обмен веществ, энергии и информации» со средой. Эта среда подвижна и бывает агрессивной, создавая угрозы (вызовы), чреватые гибелью. Гибелью грозят и столкновения с  «гомологом» - кораблем (иногда целенаправленно  вражеским) или цивилизацией. Обе  системы живучи только в том случае, если они обладают:

• «корпусом» и его инфраструктурой («переборками», системами транспорта, связи и пр.);
• источником энергии и двигателем достаточной мощности;
• средствами познания окружающей реальности (навигационными инструментами, картами и лоциями, радиолокаторами и эхолотами, информационными средствами);
• средствами защиты (оружие, боеприпасы, кадры и организация);
• сплоченной и мотивированной общностью людей с необходимой структурой ролевых функций (команда, нация и т.д.);
• управляющей и организующей подсистемой, задающей цель, курс, способ действий.

Порча, деградация или поломка  всех этих подсистем ведут к снижению живучести (жизнеспособности). Это снижение, приближаясь к критическому порогу, грозит «гибелью».

Конечно, есть подсистемы цивилизации, которые находятся за рамками  аналогии с кораблем. Корабль живет  недолго, он легко выдерживает ремонт и «пересборку» (например, замену машины, капитана и команды) без утраты его идентичности. Иное дело – цивилизация.

Например, жизнеспособность цивилизации как системы, существующей в «большом времени», требует ее постоянного воспроизводства. Оно  в высшей степени зависит от «генетического аппарата» и механизмов репродуктивной функции. Если все механизмы, которые  обеспечивают воспроизводство цивилизации, начинают давать сбои или повреждают ее генетические программы, цивилизация  может быть переформатирована (вплоть до «гибели») за два-три поколения, то есть, за полвека – даже при удовлетворительном функционировании остальных механизмов и агрегатов.

Итак, проводя ассоциации и дальше, можно сказать, что Россия вынырнула после «демократической революции» в виде обрубка, уродливо переформатированная «ельцинизмом». Теперь ее жизнеспособность определяется действиями команды и теми штормами, которые могут возникнуть во внешней среде по независящим от нас причинам.

Важной формулой в данном случае является утверждение: «корабль должен тонуть, не опрокидываясь». Достойно тонуть, не справившись с непосильным вызовом – значит равномерно исчерпать весь потенциал жизнеспособности. Во время перестройки СССР именно «перевернулся», чего почти никто не мог и ожидать, настолько большим еще был запас плавучести. Остойчивость была утрачена раньше плавучести.

В приложении к России мы можем вспомнить большие бури – революцию 1917 г. и Великую отечественную  войну. В обоих случаях корабль  «Россия» продемонстрировал поразительно высокую остойчивость. В 1917 г. Российская империя легла на дно, но не опрокинулась, и была быстро поднята, «отремонтирована»  и модернизирована под флагом СССР. А при Горбачеве «корабль»  перевернулся.

 

 

 

 

 

 

 

В глобальном «интерьере»

Что же приходится сегодня  пересматривать и переосмысливать  политикам и генералам, отвергать  либо принимать интеллектуалам и  предпринимателям, чем необходимо обладать или жертвовать жителям не слишком  совершенного и меняющегося мира?

Мир - пространство все более конкурентное, арена непрекращающейся борьбы за будущее, за его образ, за реализацию собственной формулы миростроительства. Борьбы, в которой состязаются не только проекты и концепты, но подчас - обозначив тот или иной «конец истории» - искажаются, деформируются каналы постижения новизны, обращая фрустрированный исторический взор вспять, к мифической заводи эпического золотого века.

Современный мир - это ристалище  острого соперничества, в котором  противника порою пытаются лишить самого чувства будущего, замкнув его  исторический и социальный горизонт.

На подобную ситуацию можно, конечно, смотреть «широко закрытыми  глазами», используя прежние представления  о природе социального космоса, и продолжать действовать устоявшимися, привычными методами. Однако останется  ли при этих условиях Россия в «новом смелом мире» на достойном месте, увидим ли мы ее вообще либо сбудутся слова, прозвучавшие тревожной нотой на рубеже веков: «Россия - это не данность, а проблема» и «пришла пора подумать о мире без России»?

Взрывные, быстрые перемены в антропологической вселенной  востребовали стратегическую инициативу и эффективную методологию, адекватные открывшимся обстоятельствам, наметившимся горизонтам. Необходимы внятный язык и категориальный аппарат для  инновационных форм практики.

Жизненно важной оказывается  логика, основанная на преадаптации, в той или иной степени апробированная в среде венчурных предприятий. Необходимо заранее определять лики эпохи и режиссировать курс в бурных водах глобального транзита.

Конечно, возникает искушение  простых решений - почти по Гоголю: суммировать хорошее, отсечь плохое, приставив нос одного персонажа  к лицу другого для достижения якобы идеального результата. Но к  реальной политике, где кишмя кишат  дьявольские альтернативы, это вряд ли имеет отношение.

Мир - несовершенен, в нем  преобладают кровь, пот и слезы. Прикладная же, конъюнктурная политология  привыкла рассуждать, приспосабливаясь к логике административных структур, реагирующих главным образом  на текущие угрозы, обращая внимание на окна возможностей лишь «post factum». В результате упорно проявляется одна и та же тенденция: мифотворчество, метафоричность, прикрываемые упованиями на то, что «и не такое переживали», что «Россия всегда с честью выходила из трудностей».

Но энтузиазм и умное  действие - это не сентиментальность, не повторение заклинаний «я все же верю». Для достижения исторических высот, для воплощения стратегии  духа необходимы нравственный, интеллектуальный подвиг, культурная и моральная реформация, преодоление себя и обстоятельств.

 

 

 

 

 

«Концепция-2020»

На заседании Государственного совета, состоявшегося 21 июля 2006 года, была разработана «Концепция долгосрочного  социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года» (далее –  «Концепция-2020» или «Концепция») в соответствии с поручением президента РФ. Основной целью «Концепции-2020»  ее заказчики, кураторы и авторы называют определение путей и способов повышения благосостояния российских граждан, укрепления национальной безопасности, динамичного экономического развития, укрепления позиций России в мировом  сообществе.

Речь идет о «прорывных», инновационно-модернизационных реформах. К 2020 году предусматривается не только резкий количественный рост экономики, но и качественный переход на инновационный тип хозяйствования, поведения, психологического мироощущения. Правда, за обилием цифр и показателей не слишком просматриваются конкретные методы и механизмы реализации «Концепции».

«Концепция-2020» все еще  не принята в качестве официального документа. Попытки сделать это были, однако всякий раз обнаруживались недочеты и неувязки. Предполагается утвердить проект до конца текущего года после широкого предварительного обсуждения, в том числе с участием правительственных и парламентских структур.