Белинский в борьбе за натуральную школу

Контрольная работа по теме  «Белинский в борьбе за натуральную школу»

Белинский впервые употребил название «натуральная школа>в мартов­

ской книжке «Отечественных записок» 1846 г., в статье о «Петербургском

сборнике» Некрасова. Характеризуя «естественность  поэзии Гоголя, ее

страшную верность действительности», Белинский писал: «Если и теперь

еще существуют литераторы, которые  естественность считают великим 

недостатком в поэзии, а неестественность великим ее достоинством, и но­

вую школу поэзии думают унизить  эпитетом „натуральной",— то понятно,

как должно было большинство публики  встретить основателя новой 

школы» (X, 196). В следующей, апрельской, книжке «Отечественных за­

писок» 1846 г., рецензируя «Воспоминания» Ф. Булгарина, Белинский 

не только принял бранный эпитет, но и наполнил его положительным  со­

держанием. Белинский заявил, что  литературную школу, основанную

Гоголем, «Булгарин очень основательно прозвал  н о в о ю  н а т у ­

р а л ь н о ю  ш к  о л о ю , в отличие от  с т а р о й  р е т  о р и ч е с к о й 

или  н е  н а т у р  а л ь н о й , т. е.  и с  к у с с т в е н н  ой , другими

словами —  л о ж н о й  ш к о л ы . Этим он прекрасно  оценил новую школу 

и в то же время отдал справедливость старой;—новой школе ничего не

остается, как благодарить его  за удачно приданный ей эпитет» 

Если для Булгарина слово  «натуральная» было синонимом антиэстети­

ческого, грязного и низменного, то Белинский превратил это слово  в по­

ложительное понятие и сделал его  боевым лозунгом передовой демо­

кратической литературы.

В своих критических работах 1846—1847 гг. Белинский формулировал

и разъяснял эстетическую программу  натуральной школы, защищал ее

от нападений врагов.

В статье «Нечто о русской литературе в 1846 году» В. Майков конста­

тировал, что именно в этом году «за современною школою литературы

утвердилось самым прочным и  самым оригинальным образом лестное  для 

нее название  н а т у р  а л ь н о й . Факт этот должен быть тем приятнее

для писателей, принадлежащих к  этой школе, что название это дано ей

газетой, нападающею на современную  русскую литературу, образовав­

шуюся под влиянием Гоголя»

В истории возникновения самого названия «натуральная школа» необ­

ходимо сделать одно уточнение. Дело в том, что Булгарин в «Северной

пчеле» уверял читателей, будто  он назвал новую литературную школу 

«натуральной» в связи с появлением в свет «Петербургских углов» Некра­

сова, напечатанных в первой части  «Физиологии Петербурга». Это, од­

нако, неверно. Действительно, Булгарин с ожесточением встретил

«Петербургские углы» и в  течение 1845 г. на страницах «Северной  пчелы»

неоднократно нападал на «Физиологию  Петербурга». При всем том, на­

звание «натуральная школа» Булгарин впервые употребил в фельетоне  «Се-

верной пчелы» от 26 января 1846 г. (№ 22), написанном в связи с появ­

лением «Петербургского сборника». «Из разбора „Физиологии Петер­

бурга" читатели наши знают, — писал  Булгарин, — что г. Некрасов при­

надлежит к новой, т. е.  н а  т у р а л ь н о й  литературной школе,

утверждающей, что должно изображатьприроду  без покрова. Мы, напротив,

держимся правила, изложенного  в книге „Поездка в Ревель": „Природа

только тогда хороша, когда ее вымоют и причешут..."». В этом заявлении 

Булгарина характерно все — и  презрение к новой литературной школе,

и демагогическое использование книги  декабриста Бестужева-Марлин-

ского, именем которого Булгарин пытался  укрепить свои позиции. Очень 

скоро Булгарину пришлось убедиться, что бранный эпитет, пущенный

им в оборот, приобрел положительный  смысл и стал лозунгом той самой 

школы, которую он преследовал. Тогда  Булгарину не оставалось ни­

чего другого, как объявить, что  он только «в шутку» назвал новую лите­

ратурную школу «натуральной»  и что' шутку нельзя принимать  «за 

серьезную вещь и  п р и з  р а к за существенность».

Театральный рецензент «Северной  пчелы» Рафаил Зотов в одном из своих 

фельетонов высказал следующее  недоумение: «Прежде всего мы попро­

сили умного человека, имеющего достаточный  авторитет в литературном

мире, определить нам ясно и верно: что такое эта новая натуральная  школа 

и какой именно переворот она  намерена совершить в современномнаправ­

лении писателей и читателей. Все  называют Гоголя и Лермонтова осно­

вателями этой школы, но в чем  именно заключаются ее теоретические 

правила и сущность, никто еще  не потрудился изложить приверженцам

старой школы»

Булгарин снисходительно ответил  Р. Зотову через не­

сколько дней: «Наш почтенный сотрудник  принял  ш у т к у за серьезную

вещь и  п р и з р а  к — за существенность. Никто  не изложит, никто не

растолкует правил  н а т  у р а л ь н о й  ш  к о л ы , потому что она н  е 

с у щ е с т в у е  т ! По поводу выхода в свет статьи под  заглавием „Пе­

тербургские углы", в которой  автор изобразил все, что только кроется за

углами  п р о т и в  у и з я щ н о г о  и отвратительного, хотя бы и 

существующего в натуре, в подражание пестрым картинкам такого же

достоинства, находящимся в „Мертвых душах" Гоголя, „Северная пчела"

в  ш у т к у назвала  это направление  н а т у  р а л ь н о ю  ш к  о л о ю ,

чтобы каким-нибудь приличным и  благородным выражением обозначить

стремление подражателей г. Гоголя к отыскиванию в натуре  п  р о т и в у ­

и з я щ н о г о , в том  убеждении, что только  т о  х о р о ш о , что верно 

списано с  н а т у р ы . Вот вам и полное объяснение того стремления или 

направления, которое „Северная  пчела" назвала  н а т у  р а л ь н о ю 

ш к о л о ю».

Отвечая Р. Зотову, Булгарин счел нужным оговориться, указав на

ошибку, которую, по его мнению, сделал фельетонист «Северной пчелы».

«Наш почтенный сотрудник,—  писал Булгарин,— ошибочно поста­

вил Лермонтова рядом с Гоголем, назвав их основателями  н а т  у ­

р а л ь н о й , т. е.  п  р о т и в у и з я  щ н о й школы! „Герой нашего

времени" и все пиитические  произведения Лермонтова настолько  выше

„Мертвых душ", „Тараса Бульбы" и всех сказок и росказней г. Гоголя,

насколько Евгений Сю, Виктор Гюго, Александр Дюма и Пушкин

выше автора „Петербургских углов", автора „Бедных людей", авто­

ра сказки в стихах „Помещик" (в „Петербургском сборнике") и 

других молодых писателей, не почитающих литературы высоким искус­

ством...»

Из этих разъяснений Булгарина  можно видеть, как понимал «натураль­

ную школу» один из ее злейших врагов. Из разъяснений Булгарина можно 

заключить также и об успехах  новой школы, которых она достигла к концу 

1846 г. Решительно отводя от  «натуральной школы» Лермонтова, Бул-БЕЛИНСКИЙ В БОРЬБЕ ЗА НАТУРАЛЬНУЮ  ШКОЛУ 205

гарин считал Гоголя основателем школы  и указывал на имена Некрасова,

Достоевского и Тургенева, справедливо  связав характер их творчества

с гоголевскими традициями и с направлением «Физиологии Петербурга» 

и «Петербургского сборника». Хотя название «натуральная школа» и 

появилось лишь в начале 1846 г., зарождение новой школы следует от­

нести все же к предшествующему 1845 г., когда вышли в свет две  части«Физиологии Петербурга» под  редакцией Некрасова. Так полагал  это и 

Белинский. В обзоре «Взгляд на русскую литературу 1847 года>> он отметил,

что литература в этом году «шла по прежнему пути, которого нельзя на­

звать ни новым, потому что он успел  уже обозначиться, ни старым, потому

что слишком недавно открылся для  литературы,— именно немного раньше

того времени, когда в первый раз было кем-то выговорено слово: „нату­

ральная школа"» (XI, 82). 206  БЕЛИНСКИЙ  В БОРЬБЕ ЗА НАТУРАЛЬНУЮ ШКОЛУ 

I

После выхода из печати первого тома «Мертвых душ» и тех ожесточен­

ных споров, которые вызвала гоголевская  поэма, Белинский наблюдал

все возрастающее влияние Гоголя на русских писателей. К середине

40-х годов, когда революционно-демократические  взгляды Белинского 

окончательно сформировались, вопрос о значении критики в литератур­

ном развитии приобрел для него смысл  вопроса о путях и возможностях ру­

ководства литературой. Объективно-революционное  значение творения Го­

голябыло несомненно и бесспорно  для Белинского, и в своей рецензии на

первый том «Мертвых душ» он намекнул на это, поскольку позволяли усло­

вия подцензурной печати. Прекрасно  отдавая себе отчет в том, что  твор­

чество Гоголя служит делу освободительной  борьбы, Белинский видел 

также и то, что Гоголь сознательно  не ставил перед собой такой цели.

В полемике с К. Аксаковым по поводу «Мертвых душ» Белинский отметил 

«удивительную силу непосредственного  творчества» у Гоголя, но в то же

время и подчеркнул, что эта сила «много вредит Гоголю. Она, так ска­

зать,  о т в о д и т  е м у  г л а з а от идей и нравственных вопросов,

которыми кипит современность, и заставляет его преимущественно 

устремлять внимание на факты и  довольствоваться объективным их изо­

бражением» (VII, 441—442).

Проблема соотношения стихийности  и сознательности в художествен­

ном творчестве является одной из центральных проблем в критической 

деятельности Белинского 40-х годов. Окончательно отвергнув, как реак­

ционное и ложное, мнение о губительности  сознательной мысли для ис­

кусства, Белинский вплотную подошел  к задаче внесения сознательности

в литературу. Белинский знал, что  только развитием и укреплением  со­

знательности можно было прочно связать литературу с делом освободи­

тельной борьбы.

В 40-е годы Белинский выступает  перед нами не только как гениальный

представитель революционной мысли, не только как замечательный тео­

ретик искусства и критик, но и  как организатор литературы. Задачу

внесения сознательности в литературу Белинский ставил и решал, исходя

из созданного им учения о гении  и таланте, составлявшего неотъемлемую

часть всей системы его революционно-демократических  взглядов.

Белинский представлял себе гения  как «всеобщую личность», т. е.

такую личность, которая выражает прогрессивные тенденции истории 

и интересы народа. В статье о «Парижских тайнах» Э. Сю, где Белинский 

выступал с защитой народа как  хранителя «национального огня»  и под­

линного творца истории,— он дал  и свое понимание гения. «Назначение 

гения — проводить новую свежую струю в поток жизни человечества

и народов» (VIII, 485). Гений может быть великим историческим деятелем.

Таков был Петр I в представлении  Белинского. Но гений может быть

и великим художником — народным поэтом, назначение которого заклю­

чается в том, чтобы, не отделяясь  от народа, указывать ему будущее.

Такими великими художниками и  народными поэтами были для Белин­

ского Пушкин, Лермонтов, Гоголь. В  цитированной статье о «Парижских .

тайнах» Белинский писал, что «брошенная гением идея принималась бы

слишком медленно, если б не подхватывали ее на лету таланты и дарования,

роль и назначение которых —  быть посредниками между гениями  и тол­

пою» (там же). Так намечалось учение Белинского о гении и таланте,

разработанное им в десятой статье пушкинского цикла (о «Борисе  Году­

нове»), в статье «Мысли и заметки  о русской литературе» и, наконец,

особенно ярко и полно в статье «О жизни и стихотворениях Кольцова».

Если гений по самой своей  сущности отражает прогрессивные тенден­

ции исторического развития, если он выражает интересы народа, хотя бы народ  и не сознавал еще этих интересов, — назначение таланта иное.

Он не создает своих идей, а  только подхватывает и развивает  идеи гения,

он популяризирует их и делает всеобщим достоянием. Следовательно,

направление в деятельности талантов не только может, но и должно быть

предуказано. Поэтому сознательная мысль может только развивать  и 

укреплять таланты. Одна сила непосредственного  творчества вредит и 

самому гению, но еще больший  вред она принесет таланту, если будет 

оторвана от сознательной мысли.

Учение о гении и таланте  было источником тех теоретических  предпо­

сылок, на основе которых Белинский  построил целостную программу 

в области литературы, ориентируясь на «обыкновенные таланты» и на

развитие «беллетристики». Такой  программой явилась статья Белин­

ского, опубликованная в качестве введения к сборнику «Физиология  Пе­

тербурга». Этой статье суждено было сыграть роль подлинногоманифе­

ста натуральной школы.

Коснувшись состояния русской  литературы, Белинский прежде всего 

констатировал то положение, что у  нас «гениальные действователи»,

такие, как Пушкин, Лермонтов и  Гоголь, «не окружены огромною и  бле­

стящею свитою талантов, которые  были бы посредниками между ними

и публикою, усвоив их идеи и идя  по проложенной ими дороге» (XII, 479).

Белинский обрушивался в своей  статье на «так называемые „истори­

ческие" романы», и «так называемые „нравоописательные" романы», потому

что в них не было взгляда на вещи, не было идей, не было знания рус­