Экономические взгляды русского купечества первой половины XIX века

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 31 Марта 2014 в 18:19, реферат

Описание работы

Экономические взгляды русского купечества также испытывали сильное влияние традиционных ценностей. Отличительной же чертой русского национального самосознания (в т.ч. купеческого), было отсутствие культа богатства и даже, более того, осознание греховности капитала. Нечестно нажитый капитал мог восприниматься как причина деловой неуспешности. «Капитал мой пропадает, все предприятия не удаются, – писал в 1854 году московский купец П.В. Медведев. – Точно я виноват, приобрел его не совсем добросовестно и так, как пришел, так и пройдет» . Однако и честно заработанные деньги не считались благом. «Грехов много, да денег вволю», «Богатому черти деньги куют», «Деньгами души не выкупись», «Неправедное приобретение – тлен», - утверждала народная мудрость.

Файлы: 1 файл

реферат иэу.doc

— 98.50 Кб (Скачать файл)

 

 

 

 

 

 

                            Реферат по Истории экономических учений

 

 

 

 

«Экономические взгляды русского купечества первой половины XIX века»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                         

                                                                                Выполнил:          

                                                                               

 

 

 

 

 

 

Купечество, в узком смысле этого слова, – это «исторически сформировавшаяся общность людей, занятых торговлей или связанной с ней иной предпринимательской деятельностью» 1. Именно в этом смысле это понятие будет употребляться в данной работе.

До середины – конца XVII столетия этот термин на Руси был синонимом слова «торговый человек», однако изменившаяся экономическая ситуация привела к появлению уже в XVIII веке предпринимателей совсем иного рода – «мануфактуристов», «фабрикантов». Расширилось и понятие термина «купечество». К XIX в. оно означало уже не только торговца, но и человека, занимающегося промышленным производством. Более того, именно с начала этого столетия выяснилось, что уже не торговля, а именно производство является для предпринимателей наиболее выгодным вложением капитала. В результате к середине XIX в. более 90 % купцов 1й гильдии были промышленниками.

Купечество издавна было одной из самых грамотных групп населения русского государства. Уже в XVII в. зажиточные купцы, вместе с дворянством, стали проводникам новых тенденций – покупали богатую одежду, предметы роскоши. Введенные Петром I преобразования также коснулись не только не только придворных кругов, но и крупного столичного купечества. Во второй половине XVIII столетия в этих кругах стало усиливаться влиянии французской моды и этикета, после войны 1812 г. несколько уступившее английскому влиянию2. Однако такие модные увлечения века (и XVIII, и XIX вв.), как вольтерьянство, материализм, атеизм, либерализм, республиканизм – прошли мимо этого социального слоя. Вместе с тем профессиональная деятельность оставляла купцам немного времени для иных занятий, да и сам психологический склад людей, посвятивших себя предпринимательству, не способствовал появлению большого числа теоретических рассуждений. Возможно поэтому нам известно очень немного размышлений и сочинений, принадлежавших перу представителей этой социальной группы, и очень малое количество купеческих дневников и мемуаров, большая часть которых посвящено истории семьи и лишь вскользь и очень глухо упоминает о профессиональных занятиях3.

 

В культурном отношении вплоть до второй половины XIX столетия купцы оставались приверженцами традиционных ценностей. Это объясняется тем, что в подавляющей своей массе купцы начала XIX столетия были выходцами из крестьянской среды, сохранившими связи с ней и свойственные ей ценностные ориентиры, патриархальный уклад жизни.

Экономические взгляды русского купечества также испытывали сильное влияние традиционных ценностей. Отличительной же чертой русского национального самосознания (в т.ч. купеческого), было отсутствие культа богатства и даже, более того, осознание греховности капитала. Нечестно нажитый капитал мог восприниматься как причина деловой неуспешности. «Капитал мой пропадает, все предприятия не удаются, – писал в 1854 году московский купец П.В. Медведев. – Точно я виноват, приобрел его не совсем добросовестно и так, как пришел, так и пройдет»4. Однако и честно заработанные деньги не считались благом. «Грехов много, да денег вволю», «Богатому черти деньги куют», «Деньгами души не выкупись», «Неправедное приобретение – тлен», - утверждала народная мудрость.

Отсюда частые пожертвования в пользу церкви, золоченые пудовые свечи, которые ставили купцы после удачных операций, и даже, как свидетельствует писатель Г.И. Успенский, характеризуя ситуацию первой половины XIX в., – злоупотребления такими настроениями купечества со стороны местных чиновников: «Квартальный, городничий, частный пристав, брандмейстер, судейский крючок, ходатай и т.д. - все это шло к нему в дом, в лавку и брало деньги, ело икру, рыбу, пило водку, постоянно грозилось и требовало благодарности за снисхождение. Старый купец всем платил, всех кормил, чувствуя себя виноватым...»5.

Эту черту русского купечества – признание греховности богатства, философ Н.А. Бердаев считал главной причиной отсутствия в России буржуазии западноевропейского типа. Русский миллионер, замаливавший грех богатства и мечтавший «в светлые минуты о другой жизни, например о странничестве или монашестве» как и весь русский народ, «не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным добродетелям и нормам»6.

Ситуация менялась очень медленно. Даже в пореформенной России купцы «на свою деятельность смотрели не только или не столько, как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного долга»7. Но с течением времени все больше становилось тех, кто считал «что его дело - настоящее и что отечество даже обязано ему благодарностью за то, что он жертвует своим капиталом на общую пользу, и хотя действует из личных выгод, но зато дает другим хлеб, оживляет "мертвые местности" и капиталы, ...которые Бог знает сколько времени лежали бы без движения, если бы он... не приложил к ним своих рук»8.

Однако о положительной роли богатства купцы задумывались уже в первой половине XIX века. Один из основателей знаменитой Прохоровской мануфактуры Тимофей Васильевич Прохоров (1797–1854) в созданном им труде «О богатении» писал: «Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы – богатства для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. <…> Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия и пр. Это нехорошее, вредное богатство: оно ведет к гибели души. Богатство то хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда он делится с другими и приходит им на помощь. Богатство необходимо должно встречаться в жизни; но не должно пугать человека, лишь бы он не забыл Бога и заповедей Его. При этих условиях богатство неоценимо, полезно … Не будь богатства, не было бы ни открытий, ни усовершенствований в различных отраслях знания, особенно промышленных. Без средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство его рычаг9.

Это постепенное осознание общественной пользы собственной деятельности было наиболее существенным переломом, произошедшим в экономической мысли русского купечества на протяжении первой половины XIX в. Ощущая себя гражданами своей страны, они видели все новые возможности для ее экономического развития. В первой половине XIX в. не редкостью стали проекты развития тех или иных российских территорий. Так, в 1800 г., и Московская купеческая гильдия рассматривала проект секунд-майора Давыдова о развитии киргизских земель10. В 1813 г. вышла статья архангельского купца А.И. Деньгина о развитии Северного края. Часто путешествовавший по торговым делам между Архангельском и Пустозерском Деньгин, видя безмолвные пустыни, на необъятном пространстве заросшие великолепными лесами, богатейший животный мир, «и кто знает, какие еще сокровища сокрыты в недрах земли», редкие бедные селения жителей, – он неоднократно скорбел, что «сокровища, столь щедро расточенные благодетельное природою, бесплодно пропадают для моего отечества, когда стоило бы только простереть руку; что сии малочисленные обитатели столько веков проводят жизнь подобно дикарям американским, не быв еще, многие из них, озарены светом божественного учения Христианского; что сия обширная и богатая страна, доныне еще так мало населенная не привлекает предприимчивых людей, которые, с небольшими капиталами, могли бы приобресть величайшие выгоды». И далее купец рисует подробную картину возможного пути постепенного экономического освоения края: первоначальное развитие водяных сообщений, и усиление на этой основе торговли, затем появление фабрик и заводов «для коих первый материал под рукою»: юфтятые, свечные, стеклянные, поташные, горные разных металлов и т.п.; развитие международной торговли, увеличение населения края, развитие просвещения, и в результате – «богатство и благосостояние обширной полосы северного края»11. Требовавший больших первоначальных вложений, этот проект, естественно, не мог быть реализован, однако сам размах мечтаний архангельского предпринимателя сближает его с предпринимателями уже начала ХХ столетия.

Еще одной особенностью экономических взглядов русского купечества было четкое ранжирование видов хозяйственной деятельности. По свидетельству В.П. Рябушинского, «более всего уважалось занятие промышленностью: фабриканты и заводчики стояли на первом месте; за ними шли купцы, а к лицам, занимавшимся коммерческим учетом, даже без всякого оттенка ростовщичества, и из самых дешевых процентов, отношение было неискреннее: в глаза уважали, а за глаза говорили пренебрежительно «процентщики»12. Подтверждение этому мы видим и в оговорке упоминавшегося уже Т.В. Прохорова, считавшего полезным «честное богатенье даже коммерсантов или банкиров», «если наживающий богатство живет по Божьему»13. Впрочем, даже среди купцов, занимавшихся одним видом деятельности, не было равенства. Большое значение в этой среде имело богатство. Человек, наживший его собственным трудом, пользовался значительным уважением и авторитетом, тем большим, чем больше был его капитал14, и наоборот, при отсутствии или недостаточности капитала ни ум, ни знание дел не могли заполнить «бездну неизмеримую» между купцами разных состояний15.

Однако при этом купцы осознавали единство своих интересов и противопоставляли себя как другим социальным группам, так и иностранным предпринимателям. В связи с этим необходимо упомянуть такое понятие как «слово купеческое». В первой половине XIX в. при заключении сделок между купцами нередки были случаи, когда договаривались без письменного договора, довольствуясь купеческим словом. Деловая репутация играла в это время чрезвычайную роль. В самом начале XIX столетия она даже могла стать существенным подспорьем в увеличении капитала. Так, купец Герасим Иванович Хлудов (1821–1885), рассказывая о своем отце, родоначальнике купеческой династии Хлудовых Иване Ивановиче (?-1835) писал, что для дохода в торговле «потребней всего была в нем верность своего слова и необыкновенная честность»16. Еще более разителен пример родоначальника другой купеческой династии, Саввы Морозова, который пользовался настолько незапятнанной репутацией, что окрестные крестьяне приносили ему свои деньги на хранение. Сметливый предприниматель пускал их в оборот, избежав таким образом многих проблем, связанных с нехваткой наличных средств.

Однако в то же время необходимо упомянуть и то, что не все купцы отличались добросовестностью, честностью, были среди них и такие, кто стремился к наживе любой ценой, не брезгуя обманом, нарушением взятых на себя обязательств, и с течением времени их число только увеличивалось. Упоминавшийся уже Г.И. Хлудов, превознося честность своего отца, оговаривался, что это «встречается в наших купцах довольно редко»17.

Исследовавший этот вопрос А.И. Куприянов указывает даже на существование двойного стандарта, своего рода «корпоративной морали» купечества, без всяких письменных обязательств строго державшего слово, но только в сделках со своими коллегами. Приводя в свидетельство слова учителя Медынского приходского училища А.Е. Данилевского, Куприянов пишет, что благородные люди «и вообще пришлецы без актов не должны полагаться на и честность и верность, – их непременно обманут; они даже хвалятся между собою, что умели проморгать простачка»18.

Действительно, какие бы отношения не складывались внутри самого купечества, все его представители разделяли ту точку здания, что для успешного развития торговли и предпринимательства необходимы равные условия для всех участников экономической жизни. На этом базировались основные аргументы купечества, на рубеже XVIII-XIX столетий выступившего единым фронтом против торговли в городах крестьян и ямщиков19.

С другой стороны, отечественная промышленность и торговля, считали купцы, нуждается в покровительстве со стороны правительства. Поэтому они выступали за протекционистскую политику, т.е. за то, «чтобы Россия заимствовала из чужих земель такие товары, которые для нее необходимо нужны и произведения, каковых в ней вовсе не находится», и чтобы привозили в Россию лишь «изделия и мануфактуры, которых здесь делать не умеют», все прочее же должно быть изготовляемо внутри России не только для внутренних, но и для внешних рынков. С такого рода ходатайством обратились купцы в июне 1805 г. к Александру I20.

Вообще надо отметить, что в своих экономических взглядах русское купечество не только отставало, но в чем-то даже опережало свое время. Часто именно купечество не только оказывалось практическим двигателем экономического прогресса, но и стимулировало экономическую политику правительства. В частности, известный манифест Александра I от 1 января 1807 г. о дарованных Купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах фактически явился ответом на упомянутое выше ходатайство 1805 года.

Вместе с тем общий культурный уровень купечества не отвечал его экономической роли. Особенно это проявлялось на бытовом уровне. Первая половина XIX столетия была временем быстро развивавшихся научных знаний, и купечество далеко не всегда оказывалось готовым к восприятию новых идей.

В относящихся к первой половине XIX века воспоминаниях купца Вишнякова рассказывается случай, как во время грозы почтенный купец, путешествовавший с сыном, заметил, что во время грозы сын, в отличие от него, не крестится при ударах грома. На вопрос отца сын объяснил, что гроза это не гнев Божий, а «электризм и больше ничего». Когда буря закончилась, старый купец приказал кучеру нарезать веток и собственноручно высек сына, приговаривая: «Это тебе за электризм, а это зато, чтоб ты причины знал, когда лоб крестить»21. Однако надо отметить, что такое недоверие относилось только к тому, что не входило в сферу купеческих интересов. Особенностью мировоззрения русских купцов по меньшей мере до середины XIX в. был узкоприкладной характер их взглядов, сосредоточенность исключительно на деловых интересах 22. Это не значит, что среди них не было таких, кто бы увлекался искусством или наукой, и купеческие мемуары сохранили немало свидетельств таких интересов23, однако подобные увлечения считались приемлемыми лишь до тех пор, пока они не мешали делу. Родившийся в купеческой семье курский астроном-любитель Ф.А. Семенов рассказывает в «Автобиографии», как, всерьез увлекшись естественными науками он стал невнимателен к коммерции, заметившие это приказчики и работники стали везде разглашать, «что я совершенный дурак», так что когда родители решили его женить, они не смогли найти невесты в своем кругу, поскольку все в Курске знали, «что я со всеми достоинствами дурак, люди коммерческие говорили, что я у отца моего никакими торговыми делами не занимаюсь, а только … читаю книги» 24.

Отказаться от литературных занятий (также от театра и посещений университетских лекций) ради дел вынужден был упоминавшийся уже Н.А. Полевой25. Однако все это касалось только вне-предприниматлеьской сферы.

Примерно в то же время, в 1811 году, газета «Северная почта» отмечала достижения московских предпринимателей, которые «стараются один перед другим отличиться новыми изобретениями и лучшими изделиями. Дух промышленности виден наиболее в их трудных и многостоющих опытах, чрез кои стараются они довести заведения свои до совершенства иностранных»26.

Информация о работе Экономические взгляды русского купечества первой половины XIX века