Автор работы: Пользователь скрыл имя, 18 Февраля 2013 в 17:37, реферат
Получил очень тщательное воспитание в православном русском духе. Достигши совершеннолетия. Князь Константин Константинович женился на дочери богатого и знатного галицкого магната графа Тарновского – Софии, и начал вести обычный образ жизни богатых западнорусских панов. Общественная и государственная деятельность, по-видимому, очень мало интересовала его в этот период жизни.
Введение
Ранние годы Константина Острожского. Становление его религиозных взглядов.
Положение православия на Западной Руси в к. XVІ в.
Вступление Константина Острожского на арену общественной деятельности.
издание князем Острожским Священного Писания на славянском языке;
деятельность типографии Острожского в условии окатоличивания западнорусского населения;
создания духовной школы для подготовки священников и духовных учителей;
его участие в делах русской православной церкви;
4. Брестская уния и Константин Константинович Острожский;
5. Завершение своего жизненного пути и религиозные воззрения семьи;
Заключение
Список использованной литературы
МІНІСТЕРСТВО ОСВІТИ І НАУКИ УКРАЇНИ
ДОНЕЦЬКИЙ НАЦІОНАЛЬНИЙ УНІВЕРСИТЕТ
ІСТОРИЧНИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Кафедра історії України
САМОСТІЙНА РОБОТА №3
На тему:
Костянтин Острозький
м. Донецьк, 2011 р.
План
4. Брестская уния и Константин Константинович Острожский;
5. Завершение своего жизненного пути и религиозные воззрения семьи;
Личность Константина Константиновича Острожского являет собой знаковую фигуру в истории развития русской православной церкви в условии католического гнета со стороны Литовского государства и развития Западной Руси вцелом. Всю свою жизнь он посвятил борьбе против укоренения католицизма и Литовской экспансии на западнорусских землях.
1. Ранние годы Константина Острожского. Становление его религиозных взглядов
Князь Константин Константинович, родился в 1526 году, названный при крещении Василием (Константином его назвали по имени отца), остался по смерти отца малолетним и был воспитан своей матерью, второй женой князя Константина Ивановича, княгиней Александрой Семеновной, урожденной княжной Слуцкой. Детство и ранние юношеские годы он провел в наследственном городе своей матери Турове, где, под руководством наиболее ученых и опытных учителей того времени. Получил очень тщательное воспитание в православном русском духе. Достигши совершеннолетия. Князь Константин Константинович женился на дочери богатого и знатного галицкого магната графа Тарновского – Софии, и начал вести обычный образ жизни богатых западнорусских панов. Общественная и государственная деятельность, по-видимому, очень мало интересовала его в этот период жизни. Однако и теперь ему уже пришлось столкнуться с иезуитским влиянием, с которым впоследствии князь Константин Константинович энергично боролся до конца своей жизни. Иезуиты сумели вторгнуться в его семейную жизнь, и старались привлечь на свою сторону представителей влиятельного дома князей Острожских, чтобы тем успешнее с их помощью заняться пропагандой католицизма среди западнорусского православного населения. Иезуиты успели склонить на свою сторону невестку князя Константина Константиновича, княгиню Беату, и с ее помощью думали склонить к переходу в католицизм и ее дочь Елизавету. Острожский вступился за свою любимую племянницу и успел выдать ее замуж за православного князя Димитрия Сангушко. Благодаря интригам Беаты и иезуитов, Сангушко был осужден и бежал в Чехию, но по дороге был убит, а Елизавета возвращена в Польшу и насильно выдана замуж за поляка и ревностного католика графа Гурка. Острожский силой вступился за права племянницы, вступил в борьбу с иезуитами и Гуркой, но Елизавета, не выдержав тяжелого положения и травли иезуитов, сошла с ума. Острожский взял ее в себе в Острог, где несчастная и жила до самой своей смерти. Разумеется, этот случай сильно вооружил князя против иезуитов и навсегда сделал его непримиримым врагом этого ордена.
Между тем, в Западной Руси для православных наступили очень трудные времена. Русское население, находившееся под сильным влиянием польской цивилизации, уже со времени соединения Литвы и Польши все более подпадало влиянию западноевропейских форм польской культуры и цивилизации. Влияние польской культуры сказалось и на верованиях русского населения. Западнорусские магнаты ранее прочих начали менять веру отцов своих и принимать католицизм; за ними последовали многие фамилии из среднего класса и только крестьяне крепко держались православия, несмотря на все притеснения и угнетения со стороны своих помещиков – католиков. Быстрому окатоличиванию русского населения немало способствовала Люблинская уния 1569 года, еще теснее соединившая Польшу и Литовско-русское государство и давшая полную возможность полякам с большим успехом распространять католицизм среди православного русского населения. Напрасно князь Острожский с немногими другими западнорусскими вельможами, желавшими отстоять политическую и религиозную самостоятельность западнорусского народа, боролись против введения этой унии: их было слишком мало, и они должны были примириться с совершившимся фактом. Значительно помогло делу окатоличения русских и иезуиты, призванные в Польшу для борьбы с проникавшим с Запада протестантизмом, но обратившиеся и против православия. Они начали проникать в семьи наиболее влиятельных знатных магнатов и склонять их на свою сторону, понемногу забирали в свои руки образование юношества, учреждали свои коллегии и училища и пр., и быстро, при помощи польского правительства, приобретали все большее влияние на ход общественной жизни в Польше и Литве. Западнорусское духовенство и православное население не могло успешно бороться с этим организованным и не стесняющимся в средствах обществом монахов. Само духовенство было необразованно, представители высшей иерархии, происходившие большей частью из знатных и богатых фамилий, нередко смотрели на свой сан, как на выгодное и доходное место, и завидовали той роскоши и великолепию, которыми окружали себя католические епископы. Корыстолюбие, распущенность нравов господствовали среди православного духовенства. Масса православного населения находило поддержки среди своих духовых пастырей. Католическая пропаганда на такой благоприятной почве широко развивалась среди православного западнорусского населения, захватывая не только высшие западнорусские классы, но и распространяясь среди среднего и низшего сословий
Строй православной церкви на Руси, подвластной Польше, был в печальном положении. Высшие духовные сановники, происходя из знатных родов, вместо того, чтобы сообразно православным обычаям проходить лестницу монашеских чинов, получали свои места прямо из светского звания, и притом не по испытанию, а по связям, благодаря покровительству сильных или посредством подкупа, расположив к себе королевских придворных. Архиереи и архимандриты управляли церковными имениями со всеми привилегиями суда и произвола светских панов своего времени, держали у себя вооруженные отряды, по обычаю светских владельцев, в случае ссор с соседями позволяли себе буйные наезды и в домашнем своем быту вели образ жизни, совсем неподобающий их сану. Были примеры, что знатные паны спрашивали для себя у короля епископские и настоятельские места и, оставаясь непосвященными, пользовались церковным хлебом, как тогда выражались. Один современник замечает: «Правила Св. отец не дозволяют посвящать в священники моложе тридцати лет от роду, а у нас допускают иногда пятнадцатилетнего. Он по складам читать не умеет, а его посылают проповедывать слово Божие; он своим домом не управлял, а ему церковный порядок поручают». У владык, архимандритов, игуменов были братья, племянники, дети, которым раздавали в управление церковные имущества. Роскошная жизнь высших сановников повела к утеснению подданных в церковных имениях. «Вы,— обличал русских архиереев афонский монах,— отнимаете у бедных поселян волов и лошадей, выдираете у них денежные дани, мучите, томите работою, кровь из них сосете». Низшее духовенство находилось в крайнем унижении. Бедные монастыри обращаемы были в хутора, владыки устраивали в них псарни для своей охоты, и монахам приказывали содержать собак. Приходские священники терпели и от владык, и от светских людей. Владыки обращались с ними грубо, надменно, обременяли налогами в свою пользу, наказывали тюремным заключением и побоями. Светский владелец села назначал в нем такого священника, какого ему было угодно, и этот священник ничем не рознился от хлопа по отношению к владельцу; господин посылал его с подводою, гонял на свою работу, брал в услужение его детей. Русский священник,— замечает современник,— по своему воспитанию был совершенный мужик; не умел держать себя прилично; не о чем было поговорить с ним. Звание пресвитера дошло до такого презрения, что честный человек стыдился вступать в него и трудно было сказать: где чаще бывал священник, в церкви или в корчме. Нередко богослужение отправлялось им в пьяном виде с соблазнительными выходками, и обыкновенно священник, совершая богослужение, вовсе не понимал того, что читал, да и понимать не пытался. При таком состоянии духовенства понятно, что простой народ жил своею древнею языческою жизнью, сохранял языческие воззрения и верования, отправлял по прадедовским обычаям языческие празднества и не имел ни малейшего понятия о сущности христианства, а высший класс начинал стыдиться своей принадлежности к православной религии; католики всеми силами поддерживали этот ложный стыд. Иезуит Скарга, любимец короля Сигизмунда III, глумился даже над богослужебным языком русской церкви в таких выражениях: «Что это за язык? На нем нигде не преподают ни философии, ни богословия, ни логики; на нем даже грамматики и риторики быть не может! Сами русские попы не в силах объяснить, что такое они в церкви читают, и бывают принуждены спрашивать у других объяснений по-польски. От этого языка — одно невежество и заблуждения».
3. Вступление Константина Острожского на арену общественной деятельности.
Выступив на арену общественной деятельности в такое трудное для православия и русской народности время, князь Константин Константинович Острожский, с детства воспитанный на русских православных началах, не мог оставаться равнодушным свидетелем этих событий. Условия, в которых он находился, как нельзя более благоприятствовали его деятельности. От своих предков он получил, кроме знатного имени, громадные богатства: в его владении находилось 25 городов, 10 местечек и 670 селений, доход с которых достигал колоссальной по тому времени цифры 1200000 злотых в год. Его выдающееся положение в западнорусском обществе, влияние при дворе и высокое сенаторское звание придавали его личности большую силу и влияние. Равнодушный к делам церкви и своего народа в начале своей деятельности, Острожский в 70-х годах начинает уже ближе интересоваться этими важными вопросами. Его замок делается открытым для всех ревнителей православия, для всех тех, кто искал заступничества от польских панов и католических монахов. Хорошо понимая, в чем заключались язвы современной ему западнорусской жизни, он при своем уме легко нашел и выход из тех затруднений, в которые была поставлена западнорусская православная церковь. Острожский понимал, что только развитием просвещения среди массы западнорусского населения и поднятием нравственного и образовательного уровня православного духовенства, можно достичь некоторых успехов в борьбе с организованной пропагандой иезуитов и католических ксендзов. «Мы охладели к вере», говорит он в одном из своих посланий, «а наши пастыри не могут нас ничему научить, не могут постоять за Божью церковь. Нет учителей, нет проповедников Божья слова». Ближайшим средством для поднятия уровня духовного просвещения среди западнорусского населения было издание книг и учреждение школ. Эти средства давно уже с большим успехов применяли иезуиты в целях своей пропаганды; не отказался от этих средств и князь Острожский. Самой настоятельной потребностью для православного западнорусского населения было издание Священного Писания на славянском языке. За это дело прежде всего и принялся Острожский. Нужно было начать с устройства типографий. Острожский не жалел для этого ни денег, ни сил. Он выписал шрифт и привлек к себе из Львова известного печатника, работавшего ранее в Москве, Ивана Федорова и всех его сотрудников. Для того, чтобы издание библии было более исправно, Острожский отовсюду выписывал рукописные списки книг Священного Писания. Главный список он достал из Москвы, из библиотеки царя Ивана Васильевича Грозного, при посредстве польского посла Гарабурды; доставал Острожский списки и из других мест: от константинопольского патриарха Иеремии, с Крита, из сербских, болгарских, и греческих монастырей, завел даже сношения по этому поводу с Римом и достал «много и иных библий, различных письмен и языков». Кроме того, в его распоряжении было и первое издание Библии на русском языке, напечатанное в чешской Праге доктором Франциском Скориной. По просьбе Острожского патриарх Иеремия и некоторые другие видные церковные деятели прислали ему и людей, «наказанных в писаниях святых, эллинских и словенских». Пользуясь показаниями и советами всех этих знающих людей, Острожский начал разбирать весь присланный материал. Скоро, однако, исследователи были поставлены в затруднительное положение, так как почти все присланные Острожскому списки имели погрешности, неточности и разночтения, вследствие чего нельзя было остановиться на каком-либо списке, взяв его за основной текст. Острожский решил последовать совету своего друга, известного князя Андрея Курбского, жившего в то время на Волыни, и печатать Библию «на церковнославянском языке не с перепорченных книг жидовских, но от 72 блаженных и богомудрых переводчиков». После долгой и трудной работы, в 1580 году, наконец, появились «псалтырь и Новый Завет» с алфавитным указателем к последнему, «скорейшего ради обретения вещей нужнейших». Издание это, распространившееся в очень большом количестве экземпляров, удовлетворяло потребностям православных церквей и частных обывателей. Это издание Библии послужило образцом и для московского издания, вышедшего значительно позднее.