Формирование личности Александра II

Дневник П. А. Валуева (1815-1890 гг.), министра внутренних дел Александра II, представляет большой интерес не только для специалистов - историков и литературоведов, но и для широкого круга читателей. В нем довольно подробно освещена правительственная деятельность 1861-1876 гг¹².

Второй том «Дневника» состоит из двух неравных частей. Первая, составляющая примерно 2/3 тома, охватывает период с начала 1865 г. по конец апреля 1868 г., т. е. время, когда Валуев был министром внутренних дел. Вторая часть содержит записи с 1869 по 1876 г. включительно. Валуев был самым типичным выразителем течения, возобладавшего в высших сферах при проведении в жизнь «великих реформ». Начав государственную деятельность, по собственному выражению, «покорным орудием кн. В. А. Долгорукова и М. Н. Муравьева», противников крестьянской реформы, и в этом смысле составив для них записку против редакционных комиссий, Валуев и при введении земства, которое он называл «школой представительных учреждений», выступил с всеподданнейшим докладом (1862 г.), заботившимся о «сохранении и ограждении» прав государства от «неуместных притязаний» общества и положенным в основание проекта Земского положения (1863 г.). Ему же пришлось принимать Закон о печати (1865 г.) – в духе, о котором свидетельствует следующая его печатная резолюция: «Общее правило, что нашу и даже всякую печать нельзя задобрить снисходительностью и послабляющими колебаниями, а можно держать в известных пределах только благоразумною твердостью».

Переписка 19-летнего наследника престола великого князя Александра Николаевича (будущего Александра II) с отцом - императором Николаем I во время путешествия по России в 1837 году представляет собой интереснейший исторический документ¹³. Содержание писем позволяет полнее, а главное более живо представить личности как юного наследника, так и самодержавного монарха, увидеть Россию 30-х годов XIX века, ее города и веси, их обитателей всех сословий и званий.

Воспоминания посла  Франции в Петербурге Мориса Палеолога¹⁴ представляют собой увлекательно написанное повествование о любви 47-летнего российского императора Александра II и 17-летней княжны Е. М. Долгорукой, ставшей затем светлейшей княгиней Юрьевской. В конце жизни государя княгиня Е. М. Юрьевская стала его морганатической женой. История этой тайной.. и нашумевшей в свое время любви разворачивается на широком фоне жизни России второй половины XIX века.

Анна Федоровна Тютчева, старшая дочь поэта Ф.И. Тютчева, провела при дворе тринадцать лет, с 1853 по 1866 годы, имеющие большое значение для истории¹⁵. Это было время развала самодержавного государства, построенного на сословно-крепостных основах, и с другой стороны - робких, запоздалых попыток переустройства этого государства на буржуазно-правовых основах. Записки молодой фрейлины отражают этот переломный момент в жизни петербургского двора.

Методологическую  основу исследования составили принципы историзма и объективности, комплексного, сравнительного, системно-структурного и критического анализа. За основу были взяты проблемно-хронологический и сравнительно-исторический методы исследования. Положения и выводы работы опираются на анализ функциональных, структурных, системно-исторических связей изучаемых явлений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава I. Формирование личности Александра II

 

 

1. Детские и юношеские годы

 

О ранних годах Александра II известно не очень много. Что само по себе – факт значительный и немало говорящий – впервые едва ли не со времени царя Алексея Михайловича царевич воспитывался в спокойной, здоровой, во всех отношениях благополучной семейной обстановке. На детство сына Николая I не пришлось ни жестоких размолвок между августейшими родственниками, ни насильственных смертей родных. У него было тихое, безмятежное детство в счастливой семье, где царила любовь и гармония. Сам Николай Павлович, когда поселился с молодой супругой Александрой Федоровной в Аничковом дворце, называл свою жизнь «аничковским раем».

Великий князь Александр  Николаевич родился 17 апреля 1818 года в  Москве, в доме митрополита Платона  при Чудовом монастыре в Кремле. А через год император Александр I ошеломил своего брата Николая и его супругу тем, что предложил передать им престол.

 «Мы были поражены как громом», - этим словам Николая Павловича вполне можно верить – всего лишь «третий Романов», он никогда не мечтал о троне¹⁶. Царствующий же Александр I не чувствовал себя на своем месте – рождение племянника у благополучного во всех отношениях младшего брата, видимо, на самом деле разрешило его долгие колебания. Впрочем, о передаче престола Николаю говорилось как о деле предположительном и еще нескором.

Но между тем уже  в 1825 году Николай унаследовал высшую власть в России, а семилетний Александр Николаевич был объявлен наследником престола.

Это не могло не отразиться на воспитании ребенка, тем более  что Николая Павловича с самого начала слова царственного брата побудили задуматься о судьбе сына – он уже видел в нем будущего царя. Но в любом случае заботу о воспитании сына он почитал одним из важнейших своих дел.

Как и его отец Павел, Николай, быть может, вспоминая собственное детство, уделял ребенку больше внимания, чем это делала их мать – добрая и сострадательная, мудрая, но сдержанная и властная Александра Федоровна. Николай Павлович, при работе восемнадцать часов в день, всегда старался отдавать часть времени маленькому сыну. В занятиях с ребенком он оставался самими собой, с удовольствием играл с мальчишкой в солдатики, проводя маневры и сражения по всем правилам. Александр полюбил военные игры и парады, к удовольствию отца, чувствующему в «Саше» родную душу. Но, конечно же, Николай Павлович думал не только об играх и маневрах.

Будучи военным в  душе, Николай I прекрасно понимал в то же время, что муштра, которая к нему самому применялась в детстве грубым, лишенным и тени чуткого и педагогического такта воспитателем Ламздорфом, никакой пользы его «любезному Саше» не принесет. Он был совсем не против того, чтобы сына его воспитывал военный, но, хорошо разбираясь в людях, знал, кого выбрать.

Карл Карлович Мердер появился в жизни великого князя Александра, когда тому исполнилось шесть лет.

«Боевой офицер, награжденный за храбрость, проявленную под Аустерлицем, участник всех битв кампании 1806 - 1807 годов, неоднократно раненный, Мердер с 1809 года в течение 15 лет служил дежурным офицером в 1-м Кадетском корпусе, где сам ранее воспитывался. Современники единодушны в оценке Мердера как человека высоконравственного, доброго, обладавшего ясным и любознательным умом и твердой волей (что подтверждает и его собственный дневник). Твердость и строгость характера сочетались в нем с гуманностью»¹⁷.

Сестра Александра II, Ольга, вспоминала: «Он [Мердер] не признавал никакой дрессировки, не подлаживался под отца, не докучал матери, он просто принадлежал Семье»¹⁸.

В обязанности Мердера  входило учить мальчика всему, что  должен знать и уметь военный, но он видел свою задачу шире. Позднее  он выразит это так: «Буду считать себя весьма несчастным, если не достигну того, что он будет считать единственным истинным наслаждением – помогать несчастным». Добрый, тактичный, умный, прекрасно образованный Карл Карлович сумел стать настоящим другом юному Александру. «Я покоен насчет моего сына, он в хороших руках», - говорил Николай I¹⁹.

Когда Николай Павлович стал императором, а его сын – наследником престола, воспитателем семилетнего Александра был назначен знаменитый поэт Василий Андреевич Жуковский, известный всем как человек чистой души и редкого благородства. Преподавательская деятельность не была чужда Жуковскому – в 1817 - 1820 годах он обучал русскому языку супругу Николая Павловича Великую Княгиню Александру, с 1823 года – будущую жену Великого Князя Михаила Павловича Елену Павловну. Так что Жуковский был приближен к высшим кругам, кроме того, его монархические и христианские убеждения были всем известны.

Человека, способного более  ответственно подойти к делу, сложно было найти. «Теперь живу не для себя. Я простился с светом; он весь в учебной комнате Великого Князя, где я исполняю свое дело, и в моем кабинете, где я к нему готовлюсь… Каждый из учителей Великого князя имеет определенную часть свою; я же не только смотрю за ходом учения, но и сам работаю по всем главным частям… Чтобы вести такую жизнь, какую веду я, нужен энтузиазм»²⁰.

Жуковский писал императрице: «Ваш сын, Государыня, передан ныне на попечение двух лиц... На Мердера возложено нравственное воспитание; мне поручено наблюдение за учебною частью». И отмечает, что Мердер, несмотря на высокие нравственные качества, «хороший воин – вот и все», не имеет широкого образования и вряд ли сумеет «приобрести все то, что требуется от посвященного руководителя венценосного юноши»²¹.

«Перейдем теперь ко мне. Вам известно, Государыня, что я никогда не думал искать того места, которое я занимаю ныне при Великом Князе. Вашему Величеству угодно было сперва возложить на меня обязанность передать некоторые первоначальные познания вашему сыну во время вашего последнего отсутствия из России. Я следовал известной определенной системе, которую с тех пор усовершенствовал... Я вполне уверен, что приготовительное образование, потребное в первом возрасте, и затем даже научный отдел второго возраста во всех его подробностях могут быть применены с успехом по составленному мною плану»²². Однако Жуковский уверен, что «самая решительная сторона» воспитания – «приготовления к предстоящей деятельности» наследника, не может быть ему поручена. «Увы, это поприще мне не неизвестно»²³.

Но от Жуковского и  не требовалось воспитывать царя – ему предлагалось вырастить из мальчика человека и гражданина. Развитием в ребенке осознания того, что он – будущий Император и понятия – каким должен быть император – занимался другой человек – его отец, Николай I.

«Всякий из вас должен всегда помнить, что только своей жизнью может искупить происхождение Великого Князя», - это слова царя Николая, часто повторяемые им сыновьям – его завет им.²⁴

В двенадцать лет, в связи  с отречением французского Короля Карла X от престола в страхе перед революцией, будущий Александр II получает от отца такое наставление: «Сын мой! Будет время, когда ты заменишь меня на престоле Петра I-ого, Александра I-ого. Тогда ты должен будешь выполнять высокие обязанности свои, как Отец и Государь своих подданных, всего себя посвящая доставлению им благополучия, общего благосостояния и славы Отечеству... Помни всегда, что Государь в своем высоком сане, получив от Провидения скипетр и меч, не должен никогда убегать от возмущения... Глава монархического правительства теряет и позорит себя, уступив и на один шаг восстанию! Его обязанность поддерживать силою права свои и предшественников. Его долг пасть, если суждено, но... на ступенях трона...»²⁵

Лирический поэт В. А. Жуковский подходил к делу наставничества Наследника с иных позиций – его склонность к идеализму, в том числе – к идеализации человеческой души находила прекрасную пищу в воспитании юного Александра. С самого начала дав понять, что будет воспитывать «не царя, а человека», Василий Андреевич старался привить воспитаннику то, что сам почитал добродетелью, и в первую очередь – развить в Александре такие присущие ему от природы качества, как доброта и отзывчивость, направляя молодую душу на путь готовности к самопожертвованию ради всеобщего блага. В основу системы обучения Жуковского было положено правило Песталоцци: «Все – для других, ничего – для себя». И в Карле Карловиче Мердере Жуковский нашел замечательного единомышленника.

Конечно, кроме собственно воспитания, серьезное внимание уделялось  обучению Наследника различным наукам и умениям. Приступая к педагогическим обязанностям, Жуковский в течение полугода составил на основе идей знаменитого швейцарского педагога Песталоцци «План учения», рассчитанный на двенадцать лет. В программу он включил русский язык, историю, географию, статистику, этнографию, логику, философию, математику, естествознание, физику, минералогию, геологию, закон Божий, французский, немецкий, английский и польский языки. Особое внимание Жуковский уделял истории, считая ее основной наукой для будущего Государя. Также Александр должен был прилежно заниматься рисованием, музыкой, гимнастикой, фехтованием, плаванием, танцами, ручной работой и развитием искусства декламации. Николай I одобрил этот план, впоследствии всегда присутствовал на экзаменах сына, которые проводились два раза в год.

Выросший фактически без родительского внимания, сохранивший  воспоминания об отце только из времени раннего лет своего детства, Николай I сделал все, чтобы его «любезный Саша» ощущал себя частью семьи, в которой царят любовь и единодушие. Но отцом был строгим. Был уверен, что главным в развитии цесаревича должно стать серьезное обучение военным наукам, что мальчик должен учиться быть «военным в душе» - «я хочу, чтобы он знал, что я буду непреклонен, если замечу в нем нерадивость по этим предметам»²⁶. Командовал ротой Александр в одиннадцать лет, взводом – в четырнадцать.

Жуковский же был очень  недоволен подобным положением вещей. «Истинное могущество государя не в числе его воинов, а в благоденствии народа» - это верной по сути формулировке он следовал слишком уж рьяно. Даже такая вполне естественная для наследника престола, пусть и восьмилетнего, ситуация, как появление его перед военными, была воспринята наставником как серьезное происшествие.

«Я в газетах прочитал описание развода, на котором наш маленький Великий Князь явился верхом и пр. Эпизод, государыня, совершенно излишний в прекрасной поэме, над которой мы трудимся. Ради Бога, чтобы в будущем не было подобных сцен. Конечно, зрители должны восхититься появлением прелестного младенца; но какое же ощущение произвело подобное явление на его разум? Не понуждают ли его этим выйти преждевременно из круга детства? Не подвергается ли он опасности почитать себя уже человеком? Все равно, если бы восьмилетнюю девочку стали обучать всем хитростям кокетства! К тому же эти воинственные игрушки не испортят ли в нем того, что должно быть первым его назначением? Должен ли он быть только военным, действовать в сжатом горизонте генерала? Когда же будут у нас законодатели? Когда будем смотреть с уважением на истинные нужды народа, на законы, просвещение, нравственность? Государыня, простите моим восклицаниям: но страсть к военному ремеслу стеснит его душу: он привыкнет видеть в народе только полк, в Отечестве – казарму. Мы видели плоды этого: армии не составляют могущества государства. Если царь занят одним устройством войска, то оно годится только на то, чтобы произвести 14 декабря. Не думайте, государыня, что я говорю лишнее, восставая с таким жаром против незначащего, по-видимому, события. Нет, государыня, не лишнее! Никакие правила, проповедуемые учителями в классах, не могут уравновеситься в силе с впечатлениями ежедневной жизни»²⁷.