Семантика народного искусства

   Глиняные шуланы-свистульки бывают похожи на птиц, лошадей, и даже котов. Также популярны свистульки-чипсыны, чей звук похож на крики птиц, их переливчатые трели. Чипчирган имитирует охотничий сигнал, подражая голосам птиц. Инструмент под названием тангыр вызывает глухой природный звук.

   Все инструменты, используемые удмуртами, являются имитацией природы, природных звуков. Им приписывались магичесике свойства, способность воздействовать на стихийные силы природы, зверей, людей, взывать к Всевышнему.

   Танец издревле составлял часть быта и культуры удмуртского народа, его календарных праздников и семейных обрядов («свадеб» по поводу рождения ребенка, бракосочетания, поминок умершего, поклонения родовому воршуду). С течением времени многие танцы стали средством развлечения, выражения разнообразных эмоциональных состояний и чувств человека. Танец начал функционировать вне обряда и исполнялся на любом семейном торжестве, празднике или гулянии во время общего веселья.

   Удмуртские пляски отличались сдержанностью, мягкостью, лиричностью. Движения танцоров были мелкими, корпус и руки – незначительно подвижными, осанка – горделивой. Манера исполнения женского танца более мягкая, спокойная. Девушки держали себя скромно, нередко танцевали опустив глаза. Мужчины выполняли движения более размашисто, с силой и подскоками.

   Особой популярностью пользуются хороводы-пляски, состоящие из двух частей: первая часть – лирическая, медленная, вторая – веселая, быстрая.

   Самая распространенная форма удмуртского народного танца – импровизационная пляска. Ни один праздник, ни одно гуляние не обходилось без нее. Исполняется пляска, как правило, с пеним частушек. Возможно ее исполнение танцующим, выходящим в центр круга или полукруга, затем его сменяет другой танцор по приглашению первого и т. д. Бытует и парная пляска. Чаще заводит пляску один, затем присоединяется второй, третий и последующий исполнитель. Когда все желающие включаются в пляску, они продвигаются по кругу, разворачиваясь спиной по линии танца и поворачиваясь вокруг себя. Импровизационная пляска может начинаться сразу несколькими танцующими. Движения, используемые в пляске, зависят от технических и физических возможностей исполнителей, возраста и танцевальных традиций. Чаще всего исполняется переменный удмуртский ход, нехитрые дроби, дробные ходы, «косички» с одной и двух ног. В удмуртских поселениях распространен линейный шаг как самостоятельный танец. Количество танцующих не ограничивается, его исполняют все желающие. 

   3.2. Семантика декоративно-прикладного искусства.

   В XIX веке сложились такие виды народного искусства, как вышивка, узорное ткачество (ковры, дорожки, покрывала), узорное вязание, резьба по дереву, плетение, тиснение по бересте. Вышивали на холсте гарусными нитками, шелковыми и хлопчато-бумажными, мишурой. Орнамент — геометрический, преобладали цвета красный, коричневый, чёрный, фон — белый. У южных удмуртов под влиянием тюрков вышивка более полихромна. В XIX веке вышивку заменяет узорное ткачество, а узорное вязание живёт до сих пор. Вяжут чулки, носки, варежки, головные уборы.

   Вышивка. В ритуально-мифологических традициях очень многих народов выделяется образ нити как метафоры жизни, судьбы, времени - с одной стороны, и дороги, пути, связи - с другой Материалом для изготовления вышитой одежды удмуртов была домотканина, льняной холст, гладкий, без узора. В разные периоды для вышивания по холсту удмуртки употребляли различные материалы: шерсть, гарус, шелк, бумагу, серебряные и позолоченные мишурные нитки.

   Для удмуртской вышивки характерно сравнительно небольшое количество цветов, преобладание темных насыщенных тонов. Чаще всего употреблялись сочетания контрастирующих цветов: красного с черным, белым или синим, синего с коричневым, черного с серебром. У южных удмуртов раньше, чем у северных, вышивка стала более полихромной, они ввели зеленый, оранжевый, фиолетовый цвета, в чем усматривается влияние соседних - тюркоязычных народов - башкир, татар.

   Растительные  красители для домашнего окрашивания  ниток являются аналогичными для всех народов Поволжья и Приуралья. Так, для основного красного цвета повсеместно употребляли марену или подмаренник. Для синей краски использовали кузнечную окалину железа. Черный цвет получался от прибавления в железный окал ольховой коры.

   Название  узоров мастерицы заимствовали у природы: шунды пужы — узор "солнце", толэзь пужы — узор "луна", вуюись — радуга, пужым — сосна. Есть узоры под названием "конопляное семя", "голубиный глаз", "гусиные зубы", "бараний рог", "собачий след". Среди названий узоров встречается немало наименований предметов домашнего обихода — зубья пилы, коромысло и т. д. Очевидно стремление опоэтизировать быт, умение видеть красоту в обыденной жизни. Названия одних узоров подчеркивают материал вышивки (зарни пужы — золотой узор), другие подсказывают его традиционное расположение: гадь котыртэм — узор на груди, ограда груди, сирес пужы — узор на воротнике, саес пужы — нарукавный узор, сӧзул пужы — узор на подоле. Нарукавные узоры не вышивали на подоле, рисунок с мужской рубахи не переносили на женскую. Свои композиции предназначались для вышивания платков и поясов.

   Композиции  рисунков составлялись обычно из геометрических фигур: ромбов, квадратов, треугольников, прямых и ломаных полос, крестиков  и т. п. Разнообразие их комбинаций при  варьировании размеров и цветов создавало бесконечное множество узоров.

   Наиболее  богато орнаментированной у удмуртов была женская плечевая одежда.

   Одежда. Функции у одежды разнообразны. Это как и эстетическая, и практическая, и разделительная (между полом, например), функция обозначения к принадлежности этноса, региона, возрастная, а также даже бывают обрядная и магическая.

   Выполняя  свое основное назначение, защищая  человека от холода, сохраняя тепло, как  и дом (дом можно считать как  ту же одежду) дает чувство защищенности и комфорта. «Защищающие» свойства одежды усиливались и с помощью орнамента. При этом важно подчеркнуть, что в одежде магическим охранительным узором покрывались в первую очередь “отверстия”, через которые всевозможные зловредные духи могли проникнуть к человеку: ворот, подол, рукава. В прошлом орнамент вышивался золотыми, серебряными нитями. Одежда и дополнительные обереги-украшения – все это должно было охранять человека за пределами его “крепости”-дома, во внешнем мире с присущим ему, рассредоточенным в нем злым началом. “Охранявшая” человека одежда служила своего рода последней (а точнее первой) границей между ним, его телом, и миром вокруг него. Осуществляя целый ряд указанных выше функций, выступая знаком половозрастного и семейного статуса, одежда являлась одним из наиболее важных маркеров включенности человека в мир культуры. С другой стороны одежда скрывала его изначальную природность, наготу. В силу указанных обстоятельств, лишаясь  своей культурной “оболочки”, раздеваясь, человек освобождается от правил и предписаний регламентирующей Культуры, возвращается к исходному природному состоянию и приобретает способность к трансформации в “иное” существо, а в некоторых случаях и уподобляется ему.

Одежда опосредовала, регламентировала связи человека с природой и обществом. В ситуациях общения с чужими, посторонними людьми, ритуалах, где устанавливается контакт “своего” с “чужим”, удмурты избегали непосредственного соприкосновения обнаженными руками.

     Так, знак приглашения в гости, своего рода пригласительный билет – салам, представлявший собой монетку с выцарапанной на ней тамгой, - который с попутчиком посылали родственникам, жившим в других деревнях, “принимается адресатом непременно на рукав одежды, откуда он берет его себе в рот и только потом его можно брать руками” (Первухин 1890, V: 53). Может, подобные представления, желание скрыть в определенных ситуациях обнаженность кисти руки и послужили одной из причин появления очень длинных "фальшивых" рукавов? Таким образом, одежда служила своего рода “изолентой”, сохранявшей “постоянное напряжение” счастья, благодати конкретного человека, которые могли уходить через оголенные участки тела.

Символическая значимость одежды в мифологической традиции определялась еще и тем, что в ней нашла свое воплощение система взглядов и представлений о мире и мироустройстве. Представляется возможным говорить о космической топографии народного костюма, одежда являла собой космический слепок в микрокосме человека – в ней также имеется свой центр, середина, верх и низ.

Большую роль в удмуртском  костюме играет пояс: верхнюю одежду и рубашку  носили подпоясанными. Кроме утилитарной  роли, – придать удобство и сохранить  тепло, пояс играл весьма важную роль в системе традиционных представлений  удмуртов. Мифологию пояса (кускерттон – “поясницы повязка”) во многом определяет его связь с центром тела человека, его серединой – поясницей, талией. Пояс может быть силой, противостоящей нечистой силе и болезням, он наделен охранительными, апотропейными свойствами. Пояс являлся знаком, указывающим на принадлежность миру людей. В лечебной магии коми новорожденных, за жизнь которых были основания опасаться, передавали через хомут (= перерождение) и обвязывали его пояском.

Являясь серединой, пояс делит одежду человека на верх и низ. В нижней части костюмного комплекса оказывается таким образом, подол, полы одежды, условно говоря, “ноги” и обувь. В традиционных представлениях удмуртов прослеживается семантическая связь подола (прежде всего женской одежды) с “производительным низом”, рождающим и исцеляющим началом.

     Итак, сделанная по правилам и правильно  носимая одежда стояла в ряду символов, отделявших и защищавших человека от опасностей внешнего мира (как реальных, так и ирреальных), служила одним  из значимых атрибутов человека, Культуры в целом. Лишаясь этой своей культурной “оболочки”  он вновь “обретал” свою изначальную природность. В то же время, в случае необходимости, одежда служила инструментом соединения миров, что достигалось в результате сознательного или случайного нарушения общепринятых правил при ее изготовлении и способе ее ношения, в результате изменения норм «одетости» человека.  
 

   3.3. Семантика жилищной культуры

   Представления о пространстве составляют одну из важнейших сторон мировоззренческой   системы любой традиционной культуры; и представления эти совершенно отличны от современных. Структурируя  пространство, они придают ему организованность, упорядоченность. Представляется возможным говорить о сложной структурированности пространства, оно делится на несколько уровней: жилище - квинтэссенция “своего” пространства; двор - одомашненное пространство семейного коллектива; деревня - хозяйственно освоенная территория.

   Типичное поселение — деревня (удм. гурт), располагалось цепочкой вдоль реки или вблизи родников, без улиц, кучевой планировкой (до XIX века).

   Показательно, что в удмуртском языке “деревня” (гурт) и “родина” (дор) стоят в одном синонимическом ряду.

   Семантическое поле основы дор- включает в себя следующие значения:   

   родина, родной дом - удм. дор;

   край, сторона - удм., коми дор;

   место, прилегающее к  чему-либо, близко, около - коми дор, удм. дорти;

   делать  с краями, окаймить, загибать с краев - коми доравны;

   защищать - коми дорйыны.

   Таким образом, своя земля - это всегда пространство ограниченное, выделенное и отделенное, своего рода “загнутая с краев” территория. В пермской традиции с родиной соотносятся характеристики закрытого, защищенного и защищающего пространства. Это свойство хозяйственно освоенной  территории нашло отражение и в удмуртском фольклоре.

   Удмуртские населенные пункты не отличались разнообразием форм. Композиция деревни формировалась не планово, не по каким-либо архитектурным законам, а в силу условий существования и родовых традиций. К последним можно отнести обычай, по которому отделившиеся сыновья селились поблизости от отцовской избы. По другому обычаю усадьбы отделившихся братьев часто были тождественны вплоть до последнего гвоздя и крюка. Желающие строить себе дом обычно призывали для совета туно – знахаря-жреца, который при помощи гадания указывал место для постройки. Естественно, определенное таким способом место было произвольным, случайным и не всегда удобным. Однако крестьяне, боясь ослушаться туно, все же строили усадьбу там, где он указал. Между домами пролегали пространства засеянной пашни, расстояние между усадьбами составляло 200–250 м. Разрастаясь, селения сохраняли ту же планировку, однако между дворами появлялись проезды, которые, будучи вторичным явлением, воспроизводили конфигурацию и размещение усадеб. Менее распространенный путь развития селений с беспорядочной формой застройки – увеличение площади: некоторые из населенных пунктов занимали площадь в несколько квадратных километров. По мере развития производительных сил и социальной дифференциации крестьянства беспорядочная форма застройки населенных пунктов