Прагматика текста

      4) установка говорящего, или прагматическое значение высказывания: косвенные смыслы высказывания, намёки, иносказание, обиняки и т. п.;

      5) референция говорящего, т. е. отнесение языковых выражений к предметам действительности, вытекающее из намерения говорящего;

      6) прагматические пресуппозиции: оценка говорящим общего фонда знаний, конкретной информированности, интересов, мнений и взглядов, психологического состояния, особенностей характера и способности понимания адресата;

      7) отношение говорящего к тому, что он сообщает:

      а) оценка содержания высказывания (его истинность или ложность, ирония, многозначительность, несерьёзность и пр.),

      б) введение в фокус интереса одного из тех лиц, о которых говорящий ведет речь, или эмпатия (термин С. Куно),

      в) организация высказывания в соответствии с тем, чему в сообщении придаётся наибольшее значение.

      В связи с адресатом речи изучаются:

      1) интерпретация речи, в т. ч. правила вывода косвенных и скрытых смыслов из прямого значения высказывания; в этих правилах учитывается контекст, прагматическая ситуация и пресуппозиции, а также цели, с которыми говорящий может сознательно отступать от принятых максим общения (например, нарушать принцип релевантности, сообщать очевидные адресату вещи и т. п.);

      2) воздействие высказывания на адресата (перлокутивный эффект, по Остину): расширение информированности адресата; изменения в эмоциональном состоянии, взглядах и оценках адресата; влияние на совершаемые им действия; эстетический эффект и т. п.;

      3) типы речевого реагирования на полученный стимул (прямые и косвенные реакции, например способы уклонения от прямого ответа на вопрос).

      В связи с отношениями между участниками коммуникации изучаются:

      1) формы речевого общения (информативный диалог, дружеская беседа, спор, ссора и т. п.);

      2) социально-этикетная сторона речи (формы обращения, стиль общения);

      3) соотношение между участниками коммуникации в тех или иных речевых актах.

      В связи с ситуацией общения изучаются:

      1) интерпретация дейктических знаков («здесь», «сейчас», «этот» и т. п.), а также индексальных компонентов в значении слов;

      2) влияние речевой ситуации на тематику и формы коммуникации.

      Прагматика изучает речь также в рамках общей теории человеческой деятельности. Так, Остином был выделен класс так называемых перформативных высказываний [10].

      В автоматическом анализе текста энциклопедическая информация, в т. ч. прагматические данные, организуется в форме сценариев или «фреймов» (термин М. Минского), моделирующих знание о типичных ситуациях и позволяющих правильно интерпретировать содержание текста. Прагматические сведения используются также в информационно поисковых диалоговых (интерактивных) системах. Категории прагматики вошли в ряд философских логик, предполагающих учёт пропозициональных установок (логика оценок, логика практического рассуждения и др.).

      Выдвинув в качестве объединяющего принцип употребления языка говорящими в коммуникативных ситуациях и прагматической компетенции говорящих, прагматика охватила многие проблемы, имеющие длительную историю изучения в рамках риторики и стилистики, коммуникативного синтаксиса, теории и типологии речи и речевой деятельности, теории коммуникации и функциональных стилей, социолингвистики, психолингвистики, теории дискурса и др., с которыми прагматика имеет обширные области пересечения исследовательских интересов.

1.3. Теория речевых актов. Возникновение теории.

      Нами уже было выяснено, что лингвистическая прагматика изучает условия использования языка коммуникантами в актах речевого общения. Конкретно эти условия включают в себя коммуникативные цели собеседников, время и место речевого акта, уровень знаний коммуникантов, их социальные статусы, психологические и биологические особенности, правила и конвенции речевого поведения, принятые в том или ином обществе, и т.д. В процессе речевого общения коммуниканты пользуются тем или иным кодом (языком, по Ф. де Соссюру), а также, при необходимости, и другими знаковыми системами, в том числе паралингвистическими. Условия использования языка нередко подразделяют на контекст (лингвистические условия), конситуацию (экстралингвистические условия) и коэмпирию (уровень лингвистических и энциклопедических знаний коммуникантов). Однако все эти условия нередко называются единым термином «контекст», в который, таким образом, вкладывается самое разное содержание. Естественно, что прагматика должна учитывать то влияние, которое оказывает такой контекст на используемые в процессе общения языковые средства.

      Как и всякая другая теория речевой деятельности, теория речевых актов (далее по тексту – ТРА) имеет свои концептуальные предпосылки. Для создателей этой теории она выступала прежде всего как развитие и углубление представлений о смысле и значении языковых выражений, сложившихся в философской логике [38].

      Важное место в лингвистической прагматике занимает Джон Остин, (26  марта 1911 г. Ланкастер, Англия; - 8 февраля 1960 г. Оксфорд, Англия) — британский философ-аналитик, представитель лингвистической философии Дж. Остин получил образование в Оксфордском университете, где впоследствии стал профессором философии (1952-1960).

      В ранних работах Дж. Остин вводит понятия перформативного и констатирующего высказываний, которые он рассматривает как очередной шаг в развитии логических представлений о границе между осмысленными и бессмысленными высказываниями. Под первым он понимал высказывание, являющееся исполнением некоторого действия («Я обещаю, что...»), под вторым — дескриптивное высказывание, способное быть истинным или ложным.

      В дальнейшем эти идеи были преобразованы в теорию речевых актов (speech act theory, далее ТРА). В целостном виде они были изложены Дж.Остином в курсе лекций под названием «How To Do Things With Words», прочитанном в Гарвардском университете в 1955 г. Объектом исследования в ТРА является акт речи, состоящий в произнесении говорящим предложения в ситуации непосредственного общения со слушающим. Таким образом, ТРА характеризуется максимальным сужением объекта исследования по сравнению с другими теориями. Сужение области исследования, с одной стороны, ограничило возможности ТРА, но, с другой стороны, позволило сфокусировать внимание на детальном описании внутренней структуры речевого акта — этого элементарного эвена речевого общения. В ТРА субъект речевой деятельности понимается как абстрактный индивид, являющийся носителем ряда характеристик, психологических (намерение, знание, мнение, эмоциональное состояние, воля) и социальных (статус по отношению к слушающему, функция в райках определенного социального института). Очевидно, что социальные свойства субъекта, проявляющиеся в его речевом поведении, представлены в ТРА весьма слабо по сравнению с рядом других учений, в которых говорящий индивид выступает как обладатель определенного репертуара ролей, как носитель определенных национально-культурных традиций. Это, безусловно, относится к числу ее слабых сторон. Основной метод исследования объекта в ТРА — это аналитический метод в разных его видах [38].

      Единый речевой акт представляется Остину трехуровневым образованием. Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт (произнесение обращения); в отношении к манифестируемой цели и ряду условий его осуществления — как иллокутивный акт (намерение говорящего установить контакт, охарактеризовать адресата и т.д.); в отношении к своим результатам — как перлокутивный акт (воздействие на адресата). Главным новшеством Остина в этой схеме является понятие иллокуции, т. к. локуцией всегда занималась семантика, а перлокуция была объектом изучения риторики. Остин не дает точного определения понятию «иллокутивный акт». Он только приводит для них примеры — вопрос, ответ, информирование, уверение, предупреждение, назначение, критика и т. п. Остин пытается обнаружить отличительные признаки иллокуции. Остин считал, что в отличие от локутивного в иллокутивном акте конвенции не являются собственно языковыми. Однако ему не удалось объяснить, в чем состоят эти конвенции. Остину принадлежит и первая классификация иллокутивных актов. Он полагал, что для этой цели нужно собрать и классифицировать глаголы, которые обозначают действия, производимые при говорении, и могут использоваться для экспликации силы высказывания, — иллокутивные глаголы. С точки зрения современного уровня развития лексической семантики классификация Остина выглядит довольно грубым приближением к сложной структуре данного объекта исследования [36].

      Можно утверждать, что речевой акт – это целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе; это речевое действие обладает иллокутивной силой и способно воздействовать на сознание адресата, вызывая определенный перлокутивный эффект [25].

      Теория речевых актов учит тому, как действовать при помощи слов, «как манипулировать вещами при помощи слов» (это дословный перевод основополагающей книги Остина «How to do things with words» — в русском переводе «Слово как действие») [33].

      Прежде всего, Остин заметил, что в языке существуют глаголы, которые, если поставить их в позицию 1-го лица ед. числа, аннулируют значение истинности всего предложения (то есть предложение перестает быть истинным или ложным), а вместо этого сами совершают действие.

      Например, председатель говорит:

      (1) I announce the conference to be opened;

      или провинившийся школьник говорит учителю:

      (2) I promise I will never do it again.

      В обоих этих предложениях нет описания реальности, но есть сама реальность, сама жизнь. Объявляя заседание открытым, председатель самими этими словами объявляет заседание открытым.

      Такие глаголы Остин назвал перформативными (от англ. Performance — действие, поступок, исполнение). Предложения с такими глаголами были названы перформативными, или просто речевыми актами, чтобы отличить их от обычных предложений, описывающих реальность: (5) Мальчик пошел в школу.

      Оказалось, что перформативных глаголов в языке довольно много: клянусь, верю, умоляю, сомневаюсь, подчеркиваю, настаиваю, полагаю, расцениваю, назначаю, прощаю, аннулирую, рекомендую, намереваюсь, отрицаю, имею в виду [16].

      Открытие речевых актов переворачивало классическую позитивистскую картину соотношения языка и реальности, в соответствии с которой языку предписывалось описывать реальность, констатировать положение дел при помощи таких предложений, как (5). ТРА же учит, что язык связан с реальностью не проективно, а по касательной, что он хотя бы одной своей точкой соприкасается с реальностью и тем самым является ее частью.

      Понятие истинности и ложности для речевых актов заменяется понятиями успешности и неуспешности. Так, если в результате речевого акта (1) заседание открылось, в результате речевого акта (2) школьник действительно хотя бы на некоторое время перестал шалить, то эти речевые акты можно назвать успешными.

1.4. Последователи Теории Речевых Актов.

      Направление исследований теории речевых актов развивалось в дальнейшем в работах Дж. Серля, Д. Вандервекена (Searle, Vanderveken, 1985), Дж. Версурена (Verschueren, 1980), Д. Вундерлиха (Wunderlich, 1976), Дж. Лича (Leech, 1963), Т. ван Дейка (Dijk, 1981), К- Баха и Р. Харниша (Bach, Harnish, 1980), Г. Г. Почепцова (1981), Ю. Д. Апресяна (1986), Н. Д. Арутюновой, Е. В. Падучевой (1985), И. П. Сусова (1985) и др.

     Многие из перечисленных здесь авторов предложили собственные оригинальные классификации речевых актов. Однако никто из них не ставил перед собой задачу выявить все языковые средства, выражающие речевые акты. Попытку решения этой задачи впервые предприняли Т. Баллмер и В. Бренненштуль (Ballmer, Brennenstuhl, 1980). Они построили сложную, многоступенчатую классификацию для 4800 глаголов английского языка и опубликовали словарь. Вслед за ним был издан также семантический словарь английских глаголов речевых актов А. Вежбицкой, в котором все глаголы были разбиты на 37 исходных групп (Werzbicka, 1987).

       В рамках рассматриваемого направления была осуществлена формализация теории речевых актов и заложены основы иллокутивной логики. Эта задача была выполнена Дж. Серлем и Д. Вандервекеном (Searle, Vanderveken, 1980).

       Дж. Р. Серль считал, что изучение речевых актов (или, как их иногда называют, языковых, или лингвистических, актов) представляет интерес и имеет важное значение для философии языка. Он полагал, что существенной чертой любого вида языкового общения является то, что оно включает в себя языковой акт. Вопреки распространенному мнению основной единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта. Точнее говоря, производство конкретного предложения в определенных условиях есть иллокутивный акт, а иллокутивный акт есть минимальная единица языкового общения. Именно иллокутивные акты подверглись тщательному анализу в работах Серля.

       Джон Серль говорил: «Я не знаю, как доказать, что акты составляют существо языкового общения, но я могу привести аргументы, с помощью которых можно попытаться убедить тех, кто настроен скептически» [6]. В качестве первого аргумента следует привлечь внимание скептика к тому факту, что если он воспринимает некоторый звук или значок на бумаге как проявление языкового общения (как сообщение), то один из факторов, обусловливающих такое его восприятие, заключается в том, что он должен рассматривать этот звук или значок как результат деятельности существа, имеющего определенные намерения. Он не может рассматривать его просто как явление природы – вроде камня, водопада или дерева. Чтобы рассматривать его как проявление языкового общения, надо предположить, что его производство есть то, что и называется речевым актом. Так, например, логической предпосылкой предпринимаемых попыток дешифровать иероглифы майя является гипотеза о том, что значки, которые мы видим на камнях, были произведены существами, более или менее похожими на нас, и произведены с определенными намерениями. Если бы мы были уверены, что эти значки появились вследствие эрозии, то никто бы не подумал заниматься их дешифровкой или даже называть их иероглифами. Подведение их под категорию языкового общения с необходимостью влечет понимание их производства как совершения речевых актов.