Структура экономических конфликтов

 Доклад по институциональной кономике

На тему: СТРУКТУРА ЭКОНОМИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ

                                                                                                                        Студент: Конарев Д

                                                                                                                       Группа: Э12-О

                                                                                                                       Преподаватель: Карпов Д.В

ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА ЭКОНОМИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ В РОССИИ 1.1 Понятие экономического конфликта Тема экономического конфликта не нова ни для социологии, ни для экономических исследований, где на протяжении длительного времени она затрагивалась в основном на макросоциальном (макроэкономическом) уровне и была связана с понятием классовой борьбы за положение в системе производственных отношений. Поэтому, чтобы освободиться от идеологичес¬ких ассоциаций, необходимо предельно расширить понятие экономического конфликта, определить его как противоборство сторон, осознанной целью которого является обладание материальными и финансовыми ресурсами. Это определение также требует уточнения (что и будет сделано ниже).Изучение экономических конфликтов в экономической теории стало частью применения экономико-математических методов анализа к таким процессам, как • война • классовые конфликты и революции • преступления в экономиче¬ской сфере • захват и национализация собственности Своим предшествен¬ником экономисты считают Ф. Эджворта который, опираясь на утилита¬ристскую этику, пытался обосновать возможность математической социологии и применимость математических методов к анализу конфликтного экономиче¬ского поведения.Однако систематическое изучение конфликтов в экономике началось лишь в 1960-е гг и в появившихся за последние годы научных публикациях экономисты все еще считают это направление новым . В работах экономистов сформулированы два различных понимания эконо¬мического конфликта. С марксистской точки зрения (наиболее известный ее сторонник – Я. Варуфакис), социальные конфликты пронизывают экономи¬ку и являются своего рода «способом ее существования».Главный рыночный механизм – конкуренция – является формой конфликта, все сферы экономи¬ческих отношений являются аренами, на которых разыгрываются скрытые или явные противостояния . Эту точку зрения принимают и другие, немарксист¬ские исследователи: не только противоборство, но и любое соглашение между двумя агентами рынка автоматически противопоставляет их другим агентам (не¬зависимо от того, входит это в их намерения или нет), подталкивая как уже действующие, так и стремящиеся войти на рынок фирмы к конфликтным стратегиям. В неоклассической школе под экономическим конфликтом понимают не конкуренцию вообще, а ее крайние формы: соперничество за ресурсы между сторонами, которые несут издержки в связи с попытками ослабить или устра¬нить друг друга (Дж. Хиршлайфер, С. Скапердас и др.) . Под конфликтным поведением понимается широкий спектр действий (от угрозы судебного раз¬бирательства до грабежа или конфискации имущества государством).То есть объектом агрессивной стратегии в этом случае являются не только ограничен¬ные ресурсы или потребители, но и соперник. Исследователи опираются на математические модели экономической кон¬куренции и сотрудничества. Первая математическая модель конфликта была предложена еще в 1916 г. Фредериком Ланчестером для расчета вероятности победы в столкновении военно-воздушных сил . С середины 1950-х гг. интерес к таким моделям стал расти (работыДж. Нэша, Дж. Маршака, Л. Шейпли и др.). Предполагается, что конфликт – это такая ситуация, в которой имеется не ме¬нее двух участников, экономические интересы которых не совпадают, но дей¬ствия которых при этом не являются совершенно независимыми. В экономико-математических теориях конфликта рассматривается, как правило, взаимодей¬ствие абсолютно рациональных субъектов, идеальных «максимизаторов полез¬ности» при равных условиях экономической деятельности. Разработаны модели взаимодействия со строгим и нестрогим соперничеством (с нулевой суммой, когда победа одной стороны означает полное поражение другой и с ненулевой суммой, когда обе стороны могут выиграть, например, избежав забастовки); ко¬оперативные и некооперативые игры (в зависимости от того, поддерживают ли стороны связь друг с другом и могут ли они согласовать свои действия заранее); коалиционные и бескоалиционные игры (в зависимости от того, могут ли два участника образовать коалицию против третьего соперника); игры с полной информацией (каждая сторона знает об игре все и всегда, как например при игре в шахматы) и с неполной (например, карточная игра в покер), конечные и бесконечные игры (имеющие бесконечное число решений и непредсказуемый исход. Из множества закономерностей, выявленных путем математического моделирования экономических ситуаций, для социологии конфликта интерес¬ны прежде всего три. Во-первых, при длительном противостоянии (многократ¬ном взаимодействии) более чем двух агентов наиболее выгодной стратегией оказывается компромисс. Участник игры, нагревший руки за счет обмана со¬перников в однократном взаимодействии (сделке), в последующих взаимодей¬ствиях проигрывает (как минимум – теряет то, что получил в начале игры) . Во-вторых, даже если стороны не вступают в коммуникацию (некооперативная игра), их поведение взаимно «согласовано», т.е. даже неравные по ресурсам противники зависят друг от друга (причем тем больше, чем больше затраты на ведение конфликтных действий).В-третьих, при конфликтном взаимо¬действии наибольшую долю произведенных двумя сторонами ресурсов получает та из них, которая меньше производит и больше тратит на «вооружение», но, победив, получает она меньше, чем могла бы получить при кооперации: затра¬ты на ведение «войны» снижают производительность и конкурентоспособность агентов, сокращают общий объем доступных благ на рынке. В целом, для современной экономической теории конфликта характерен отход от рациональной модели «максимизатора полезности» и признание того факта, что интересы конфликтующих сторон не являются непримиримыми . Оценивая в 1990 г. результаты, достигнутые в теории экономических игр, и их осмысление экономистами неоклассической школы, Я. Варуфакис и Дж. Янг писали: «конфликт невозможно вписать в неоклассическую парадигму, ка¬ким бы гениальным не был аналитик и какой бы уровень сложности ни за¬кладывался в математическую модель» . Экономисты нуждаются в новом клас¬се моделей, предназначенных для исследования экономической деятельности в "тени конфликта", где производство, обмен и насильственный захват ресур¬сов неотделимы друг от друга», – так характеризуют сложившуюся ситуацию сторонники неоклассического подхода. Соответственно расширяется и опре¬деление конфликтного поведения: основное внимание переместилось с чистого насилия, захвата собственности («темной стороны силы», по выражению Джека Хиршлайфера, на скрытые формы конфликта, где принуждение и ответные оборонительные действия предвидятся и учитываются сторонами как потенци¬альная угроза, как возможность, которая в любой момент может осуществиться. Сюда относят такие сферы деятельности, как взимание ренты, лоббирование, судебное разбирательство, трения между менеджерами и акционерами, борьба за статус и влияние внутри организации. Сама логика экономического анализа подталкивает к социологической и социально-психологической аргументации. Так, например, в математических моделях некооперативного взаимодействия при асимметрии информации, име¬ющейся у сторон о сложившейся ситуации, рациональное поведение агентов ведет не к нескольким, а к целому множеству точек равновесия. Причем таких точек, где одна из сторон находится в более выгодном положении, чем дру¬гие. Исходя из логики математической модели, если агенты не меняют своего положения и вместе с тем «закрывают глаза» на существующее неравенство условий, то через какое-то время появится возможность для другого равно¬весного состояния. Следовательно, противостояние не ведет к уничтожению какого-либо из «игроков». В реальности экономические агенты сплошь и рядом вступают в отношения кооперации тогда, когда о равенстве возможностей и влияния не может быть и речи, когда одна из сторон пре¬восходит другую по ресурсам, производительности, по объему информации о действиях партнера. Как справедливо замечает А, Ю. Юданов, реальный рынок далек от упро¬щенной картины «лобовой» конкуренции за выживание: это не столько «война всех против всех», сколько сосуществование и взаимное дополнение компаний разных типов, основанное на размежевании ниш, в каждой из которых су¬ществуют свои правила игры . Стремясь подчеркнуть эту особенность ры¬ночной экономики, некоторые авторы предлагают даже новый термин – «соконкуренция». Несоответствие результатов моделирования и реальности вынуждает эконо¬мистов обращаться не только к институциональным условиям экономической деятельности, но и далее – к социологическим и психологическим теориям человеческого поведения, строя типологии личности представителей сопер¬ничающих

сторон. Кроме того, приходится уточнять определение конфликта, но уже исходя из социологической точки зрения. Перенос понятия экономического конфликта на всю совокупность кон¬фликтов, возникающих в связи с производством, распределением и потре¬блением благ, приводит к многочисленным противоречиям. Поэтому, хотя исследование конфликтов в экономике и социологии уже имеет свою исто¬рию, у самого понятия экономического конфликта до сих пор нет четкого определения и устойчивого объема. Политический конфликт бизнеса и власти, например, можно рассматривать как столкновение экономических интересов предпринимателя и чиновника, следствие противоположности предпринима¬тельской и распределительной функций; сама власть может рассматриваться как средство максимизации полезности в личных интересах ее обладателя. Если считать экономическими любые производственные, потребительские и распределительные отношения, которые пронизывают все общество, то приходится признать экономическими и столкновение двух круп¬ных финансово-промышленных групп, использующих неэкономические сред¬ства борьбы; и спор двух детей о том, кому из них достанется найденная ими денежная купюра. Столь разные явления приходится объединять не по их «эко¬номичности», то есть вовлеченности в сферу действия экономических законов (об¬мена, рынка), и не на основании значимости для социально-экономической системы, а потому, что в их основе лежат отношения собственности, которые, в свою очередь, не ограничиваются борьбой за получение юридического статуса собственника. Если с экономической, юридической и даже с этической точки зрения участник конфликта собственником не является, это не мешает ему быть им субъективно, в собственных глазах. Знакомый всем пример – представление ряда бастующих рабочих коллективов о распределительной справедливости и их действия в соответствии с ним. На уровне повседневных экономичес¬ких представлений границы собственности размыты и зачастую определяются не юридическими нормами, а социально-психологическими факторами. В конфликтологическом плане возрастает значение характера отношений по линии “предприниматели – основная масса населения”. Рядовые граждане неоднозначно относятся к предпринимателям: 50% - благожелательно, 30% - резко отрицательно. Но есть один важный фактор, способный резко обострить ситуацию. Если взять различия доходов между самыми богатыми и самыми бедными слоями, то несколько лет назад они оценивались как 3:1. Но современные экспертные оценки фиксируют, что дифференциация по доходам групп населения в России вышла на уровень 50:1 и выше (в западных странах – 10:1). Это указывает на опасность конфликта нового качества, ибо минимально обеспеченные группы по своему уровню находятся за чертой бедности, и речь идет не только о 50-ти кратном различии доходов, а о том, что низшие слои находятся на враги выживания. Необходимо также учесть, что под “низшими слоями” имеются в виду не только пенсионеры, инвалиды и подобные им группы населения, но и высококвалифицированные работники – врачи, инженеры, ученые и т.д 1.2 Структура и социология экономического конфликта Определение экономического конфликта по его субъектам тоже наталкивается на противоречия, так как хозяйственные субъекты (производители, посредники, потребители, домохозяева) вступают в конфликты не только по поводу матери¬альных благ, но и по поводу прав, статуса, власти и ценностей. Предприниматель, например, может выступать в нескольких социально-экономических ро¬лях: в том числе, и как потребитель, и как работодатель, и как подрядчик, и даже как чиновник. С одной стороны, первоначальное накопление капитала и непре¬кращающийся передел собственности в нашей стране заставляет считать право собственности ключом к экономическим конфликтам. С другой стороны, соб¬ственник, пользователь и распорядитель – это очень часто разные субъекты.

То же можно сказать и о предмете экономического конфликта. Принято различать столкновение интересов и столкновение мнений, или когнитивный конфликт. Казалось бы, спор менеджеров банка об их политике инвестиций (до¬пустим, что это не конфликт интересов) в разряд экономических не попадает. Однако, если учесть, что в споре стороны опираются прежде всего на эко¬номические представления, имеющие свою специфическую логику, то это эпизод экономического поведения,стало быть – конфликт экономический? Действительно, исходя из того, что «ключевыми» конфликтами современ¬ного российского общества являются противостояния, связанные с переделом собственности, было бы правильно при определении экономического кон¬фликта исходить именно из категории собственности В экономической науке по-прежнему остаются дискуссионными вопросы: о соотношении интересов и потребностей; о взаимосвязи экономических интересов и экономических отношений; о соотношении объективного и субъективного в интересе; о соотношения частных и общественных интересов; о месте и роли интересов в системе мотивации субъектов; и др. Об этом, в частности, свидетельствуют наиболее распространенные на сегодняшний день трактовки сущности категории «экономические интересы»: • это объективная экономическая потребность, зафиксированная в сознании субъектов в виде конкретного побудительного мотива к хозяйственной деятельности с целью удовлетворения данной потребности; • это форма проявления (способ существования) экономических отношений, которые определяются спецификой организационно-правовой формы хозяйствующего субъекта и внешней средой экономической системы; • это форма проявления (выражения) экономических потребностей, посредством осознания и реализации которых субъект хозяйствования обеспечивает собственную самостоятельность и развитие; • это объективный (субъективный) побудительный мотив (реальная причина) деятельности людей, выражающий связь между положением работников в системе общественного производства и их потребностями; • это результаты деятельности, которых люди стараются достичь в процессе производства, распределения и обмена материальных благ; • это осознанный хозяйствующим субъектом способ оптимального удовлетворения испытываемой им нужды в конкретном виде экономического блага; • это присущая субъекту целевая направленность экономической деятельности на повышение степени удовлетворения своих потребностей за счет эффективного применения ресурсов и экономии времени; • это процесс планирования возможных результатов деятельности хозяйствующего субъекта и их упорядочение в соответствии с существующими потребностями на ресурсах, находящихся в его распоряжении. Однако, на вопрос о том, можно ли считать предметом любого коммерческого, потребительского, тру¬дового, организационного, или производственного конфликта использование, владение и распоряжение собственностью пока не предложено ясного и убе¬дительного ответа. Точно так же, как и вопрос о том, где проходит граница между экономическим, правовым и политическим конфликтами по поводу собственности, и можно ли считать эти последние средствами разрешения эко¬номического конфликта. Автор полагает, что ясность здесь может внести именно социологическая наука. Тем не менее, уточним данное в пункте первом курсовой работы определе¬ние, и будем считать экономическим конфликтом осознанное противостояние сторон по поводу производства, распределения, потребления и обмена ценностей, измеряемых в материальном или финансовом эквиваленте. Социология экономического конфликта – относительно новое направле¬ние, как и сама экономическая социология, появившаяся во второй половине 1980-х гг У нее еще нет своей единой модели, здесь сосуществуют совершенно разные методологии, заимствованные как из экономической те¬ории, так и из социологических направлений. Для социологического анализа экономических конфликтов характерен учет не только экономических, но также социально-политических, этнокультурных и социально-психологических предпосылок поведения сторон в ходе

конфлик¬та. Основной задачей социологии экономического конфликта, по-видимому, является выявление социальных функций экономических конфликтов, а также таких социальных и социально-психологических особенностей их динамики, на которые можно было бы опереться при их разрешении. Средо¬точием социологической проблематики экономических конфликтов являются производство, распределение, использование и обмен ресурсов социального влияния, измеряемых с точки зрения их ценности, выраженной в денежном эквиваленте. Глубинная причина затруднений, на которые наталкивается социолог при попытке дать однозначное определение экономического конфликта, кроется в сложности отношений собственности, в многообразии тех смыслов, которые в нее вкладываются конфликтующими сторонами. Обладание тем или иным ресурсом имеет значение только тогда, когда оно включено в систему общественных отношений, прежде всего – отношений властных. Главенствующая роль структур доминирования была подмечена еще Р. Дарендорфом: отноше¬ния производства и собственности не объясняют конфликтов в экономике, они вторичны по сравнению с распределением и притязаниями на контроль за ним. В желании обладать собственностью, как и в желании регулярно полу¬чать заработную плату, сочетаются несколько базовых (согласно Дж. Бертону) потребностей: в безопасности, в благосостоянии, в независимости, свободе частной жизни (privacy), в привязанности, в социальном статусе. Это под¬тверждается междисциплинарными, в том числе социально-психологическими, исследованиями феномена собственности. Собственность – это неотрывная часть представления человека о самом себе, контроль над жизненной ситуацией, доступ к информации, признание окружающих, возможность влиять на людей и многое другое. Отношения собственности – это не только субъект-объектные, но и субъект-субъектные отношения, т. е. отношения между людьми, включен¬ными в определенные воображаемые и реальные социальные группы. Социальное значение собственности не сводится к ее непосредственной потребительной стоимости, его следует искать в тех специфических возможностях, которые распоряжение собственностью открывает для взаимодействия собственника с другими людьми, в облегчении и ускорении взаимопревращения различных социально-психологических ценностей, ресурсов, форм капитала. Отношения социального обмена, в которые вольно или невольно всту¬пает собственник, превращают его разнообразные капиталы (материальный, финансовый, человеческий, социальный, культурный) в ресурсы влияния. Для того, чтобы реализовать право собственности, необходимо влияние. Это может быть грубая сила (вспомним захваты предприятий новыми собственниками при участии силовых подразделений, боевой техники), и вознаграждение (взятка чиновникам, повышение заработной платы работников), и опора на легитимность, представление о справедливости («кто больше вложил средств, тот должен иметь преимущество»). Большое значение при этом имеет не только юридический характер собственности (совместная, долевая, индивидуальная, доверительная), но и ее происхождение (полученная в наследство, «нажитая честным трудом», «украденная у государства»), цели, в которых она исполь¬зуется. То есть, само обладание собственностью еще не является властью, оно не изменяет положение собственника в системе отношений господства. Эко¬номическая власть – это способность реализовать свое право на собственность и на распоряжение ею в своих интересах. Она не ограничивается одними лишь экономическими принуждением  и стимулированием. В действитель¬ности, собственность конвертируется во все пять форм социального влияния: принуждающую, вознаграждающую, легитимную, экспертную, информацион¬ную и референтную. Построение интегративной модели экономического конфликта невозмож¬но без изучения взаимообращения этих форм в ходе противостояния. Приве¬дем аналогию. Для выявления оптимальной конкурентной стратегии М. Портер предложил проанализировать т. н. «цепочку ценностей», – систему взаимоза¬висимых первичных

и вторичных (поддерживающих производство) видов дея¬тельности, которые осуществляет фирма, чтобы произвести определенную цен¬ность, и тщательная координация которых дает конкурентное преимущество. Аналогичную проблему приходится решать при социологическом и социаль¬но-психологическом анализе ресурсов экономического конфликта: изучение 1) цепочки процесса социального «производства» ценности, приписываемой тому или иному предмету спора, 2) цепочки процесса взаимопревращений материальных и финансовых ресурсов в средства влияния на противника, 3) представлений противоборствующих сторон о закономерностях этих двух процессов. Причем один из важнейших элементов модели, которую еще пред¬стоит создать, – это факторы ликвидности (т. е. скорости и легкости реализа¬ции) материальных и нематериальных ценностей внутри этих цепочек. Понимание множественности значений, которыми наделен капитал (или обладание им), для заинтересованных сторон, открывает широкие возможности перед конфликтологическими экспертизой и посредничеством. Важнейшая задача посредника в коммерческих, трудовых и потребительских конфликтах – раскрыть многозначность предмета спора, расчленить его на составляющие: ресурсы социального влияния, способы удовлетворения базовых потребностей, инструментальные и терминальные ценности и др. Переведение внимания с собственности или денежной суммы на их функции, – такие, какими они представляются каждой стороне спора, – позволяет «увеличить пирог», т. е. вести торг о большем количестве благ. Экономический конфликт, как и экономическое поведение вообще, разво¬рачивается не в безвоздушном пространстве математических моделей. Конечные ценности и моральные нормы задействованы здесь не в меньшей степени, чем стремление максимизировать полезность. Тем не менее, экономика основана на целерациональных действиях, на учете стоимости альтернативных издержек. В отличие от некоторых других видов противостояния (политического, этни¬ческого, религиозного), здесь больше возможностей для рационального поиска альтернативных средств и меньше вероятность так называемого «нереали¬стического» конфликта, направленного не на достижение определенной цели, а на снятие напряжения, поддержание групповой сплоченности (с точки зрения Л. Козера). Скорее, можно говорить о «смещенном» объекте конфликта, когда неудовлетворенность возникает в силу структурного экономического «насилия» (инфляция, безработица), источник которого неопределен («государство», «де¬мократы», «верхушка»), а у пострадавшей стороны нет четких групповых границ и интересов. Это в особенности характерно для нашей страны, где групповые идентификации по-прежнему остаются размытыми: на смену дезинтеграции и «идентификационному эскапизму» пришло деление на тех, кто «пострадал от реформ и теперь пытается выжить», и тех, кто «адаптировался и ориентиро¬ван на достижения», а классовая идентификация еще не сложилась. Как показывают исследования, причиной крупных политико-экономи¬ческих конфликтов является не столько низкий уровень доходов на душу населения, высокий уровень относительной депривации, или идеологически сформированный внешний локус контроля, сколько оценка инструментальности конфликтных действий, то есть их осуществимости и эффективности в достижении цели. Разнообразные ресурсы экономического конфликта имеют своим условием материальный и финансовый капитал. Это значит, что возможность квантификации и количественной оценки используемых стратегий поведения и форм влияния здесь превращается в необходимость. Поэтому, с социологической точки зрения, требуют своего изучения способы оценки выгодности того или иного шага, которые используют противоборствующие стороны при принятии решений, критерии количественной «измеримости» ценностей, во¬влеченных в конфликт. Экономические конфликты не ограничиваются привычными границами экономики, они возникают там, где при оценке человеческих отношений пользуются финансовым и материальным мерилом. Признание экономиче¬ской значимости таких «неощутимых» величин, как время, че¬ловеческий,