Внешняя политика России

Введение

Российский внешнеполитический курс поражает как своей способностью использовать возникающие ситуации, так и неспособностью порождать новые. Соединенные Штаты и многие европейские страны активно критикуют шаги, предпринимаемые руководством Российской Федерации: их беспокоит, какие последствия для внутренней и внешней политики повлечет за собой ренационализация доходов от продажи энергоносителей. Но эти критические выступления не должны заслонять главного: по сравнению с ельцинским периодом Россия приобрела значительно большую свободу действий на международной арене.

Внешняя политика России жизнеспособна  хотя бы потому, что обладает свойством  постоянно сбивать с толку  или приводить в замешательство своих партнеров, которым приходится все время ломать голову над ее интерпретацией. В ее основе – процесс  национальной постимперской самоидентификации, обретаемой страной, в памяти которой еще живы былые отношения с другими государствами.

В конечном итоге внешняя  политика не может не находиться под  влиянием внутренней. В перспективе  грядущих президентских выборов (март 2008-го) следует внимательно следить  за движением «шаг назад – шаг  вперед», характерным для России Владимира Путина. Парадоксальным образом  его инициативы могут рассматриваться  одновременно и как черты, постоянно  присущие российской внешней политике, и как признак непостоянства, также носящего структурный характер.

Без сомнения, Путину удалось  одержать немало побед, поскольку он смог постепенно ликвидировать многие ограничения ельцинской эпохи. Однако его долгосрочные планы не внушают  доверия, и это порождает зыбкость, которая хотя и расширяет свободу  действия, но не облегчает достижения поставленных задач. Президент России проводит свою политику в соответствии с существующей исторической и стратегической традицией, которую можно определить следующим образом: сохранить свободу  действий, чтобы никак ей не воспользоваться.

Все вышеперечисленные факторы  и обусловили актуальность нашего исследования.

Цель исследования – анализ новаций и традиций во внешней  политики России

В соответствии с поставленными  целями решались следующие основные задачи:

-рассмотреть историческое  и стратегическое наследие во  внешней политики России;

-изучить внешнюю политику  России в отношении стран ЕС  и США;

- проанализировать внешнюю  политику РФ в отношении стран  СНГ.

Методы исследования:

- обработка, анализ научных  источников;

- анализ научной литературы, учебников и пособий по исследуемой  проблеме.

Объект исследования –  внешняя политика России

Предмет исследования – внешняя  политика России: новации и традиции

1. Историческое и стратегическое наследие внешней политики России

Не углубляясь в историю  российской стратегической культуры, немаловажно, тем не менее, определить некоторые ее характерные черты.

С XVII века Россия строит свою Великую стратегию на геополитическом  фоне, состоящем из трех театров  действий: западного (от Балтики до Карпат), южного (от Дуная до гор Персии) и восточного (от Волги до Алтая). Политическое и военное руководство  страны стремилось всегда быть готовым  выступить одновременно на этих трех направлениях.

Претерпев глубокие идеологические изменения, это видение мира прошло через века и ощущается даже в  сегодняшнем поведении российского  руководства. В умах современного политического  класса, считающего себя носителем  традиций царской и советской  эпох, подобный «умственный инструментарий»  заслоняет современные задачи самоидентификации  и заставляет его осуществлять некий  синтез. В поведении Путина также  ощущается бремя этого двойного наследия: он хотел бы примирить  царскую Россию и СССР, используя  в политических целях символы  и памятные события. Например, он возрождает советский гимн (декабрь 2000 года) и  организует торжественное погребение в Донском монастыре останков белого генерала Антона Деникина (октябрь 2005-го)[1] .

Претерпев глубокие идеологические изменения, это видение мира прошло через века и ощущается даже в  сегодняшнем поведении российского  руководства. В умах современного политического  класса, считающего себя носителем  традиций царской и советской  эпох, подобный «умственный инструментарий»  заслоняет современные задачи самоидентификации  и заставляет его осуществлять некий  синтез. В поведении Путина также  ощущается бремя этого двойного наследия: он хотел бы примирить  царскую Россию и СССР, используя  в политических целях символы  и памятные события. Например, он возрождает советский гимн (декабрь 2000 года) и  организует торжественное погребение в Донском монастыре останков белого генерала Антона Деникина (октябрь 2005-го).

Эта связь времен приобретает  куда более спорный характер, когда  речь заходит об отношении России к государствам, над которыми она  ранее господствовала. Трудно даже представить себе, до какой степени  прошлое властвует над умами  и влияет на поступки. Примирение с  соседями (в первую очередь, государствами  Балтии и Польшей) означало бы для  России признание неоднозначности  ее собственной истории и окончательное  прощание с иллюзиями. Осознание  того влияния, какое оказывает история, могло бы стать первым шагом на пути, ведущем к обретению согласия с собой.

Подобное наследие делает исключительно чувствительным все, что касается суверенитета страны. Этот вопрос находится в центре любой  политической дискуссии; он подвергается тщательному анализу с точки  зрения внутренней или внешней опасности, которая якобы может ему угрожать. Преувеличенное значение суверенитета есть основа политики независимости, которая  заключается в защите национальных интересов где угодно и когда  угодно. Россияне были, есть и будут  патриотами. Превращение патриотизма  в национализм, а иногда и ксенофобию поощряется определенными политическими  силами в собственных целях. На уровне стратегии это выражается в органической неспособности согласиться на роль чьего бы то ни было младшего партнера. Поэтому не воплотились в жизнь и предположения о том, что подобного рода партнерские отношения могут возникнуть между Россией и США после событий 11 сентября 2001 года[2] .

При Владимире Путине стратегическое наследие проявляется на практике в  трех областях.

Во-первых, сразу после  своего прихода к власти российский президент начал прилагать усилия, чтобы избавить страну от бремени  внешнего долга и покончить с  зависимостью от международных кредиторов, существовавшей при Борисе Ельцине. В соответствии с данными Министерства финансов РФ в 2000-м внешний долг составлял 61,3 % ВВП, шестью годами позже он составляет лишь 14,8 %. Если Россия продолжит выполнять  свои финансовые обязательства в  том же темпе, то к 2008–2010 годам они  будут в основном погашены.

Во-вторых, как глобальная (участие в деятельности международных  организаций), так и двусторонняя (действия с позиции силы, в частности, на постсоветском пространстве) политика Кремля исходит из того, что территория России представляет собой стратегический перекресток. В свете этого понятие  большой игры, нередко используемое для описания борьбы за влияние в  Центральной Азии (по аналогии с  российско-британским соперничеством второй половины XIX века) неправомерно: поле большой игры, которую ведет  Москва, – это не только Центральная  Азия, но и вся территория от Балкан до Дальнего Востока. Во внешней политике Путин никогда не отступает из зоны интересов.

В-третьих, путинская Россия делает все возможное, чтобы сохранить  свои позиции, то есть приостановить  начавшийся при Ельцине процесс  потери влияния, в частности, на постсоветском  пространстве. Параллельно, на всех уровнях принятия решений, Россия стремится сохранить свободу действий, чего бы это ей ни стоило. По мнению Кремля, сохранение свободы действий – это не средство, а цель.

2. Внешняя политика в  отношении стран ЕС и США

Во время первого президентского срока Владимир Путин совершил стратегический поворот во внешней политике России, выбрав курс на сближение с Западом (поддержал США после сентябрьских терактов 2001 года и сумел не испортить  отношения с Вашингтоном после  начала войны в Ираке в 2003 году).

Катализатором назревшего пересмотра роли РФ на международной арене явились  события 11 сентября 2001 года. Они привели  к развязке сложного сплетения проблем  в отношениях с ближним и дальним  зарубежьем. Террористические акты в  США вызвали резкую активизацию  американской политики во всех ключевых регионах планеты, побудили США к  ревизии провозглашенных ранее  приоритетов, и, как следствие, внесению определенных коррективов в отношения  с Москвой. России, оказавшейся перед  фактом неизбежности глобальных перемен, не оставалось ничего другого как  максимально оперативно реагировать  на них и сосредоточиться на поиске своего места в надвигающейся  “эре борьбы с терроризмом”. По всей видимости, в Кремле отчетливо осознали, что промедление с принятием  принципиальных решений может отодвинуть страну еще дальше на периферию в  иерархии мирового сообщества. Следствием стала перестановка акцентов в понимании  основных задач российской дипломатии за рубежом, нашедшая свое отражение  в итогах прошедших в мае-июне 2002 года саммитов[3] .

Сам факт выбора Путиным нового курса во внешней политике не означает автоматического снятия базовых  проблем российской дипломатии. Он не предполагает ни восстановления позиций  Москвы в основных регионах планеты, ни возникновения действенного механизма  мобилизации сил и средств, необходимых  для достижения этой цели. Успех  нового курса зависит в сложившейся  ситуации не столько от минимальных  возможностей урезанного геополитического плацдарма, сколько от формы их использования  в диалоге с Западом. России предстоит  добиться признания в мировом  сообществе, избежав жесткой и  неприемлемой для нее альтернативы между безрезультатной конфронтацией  и отказом от каких-либо амбициозных планов в пользу якобы внушительных денежных дотаций в экономику, неосуществимых на практике.

Война в Ираке, против которой  выступила Россия, сотрудничество Москвы с Ираном в ядерной сфере, сдвиг  вправо в российской внутренней политике, а также арест друга Америки, нефтяного магната Михаила Ходорковского положили конец американо-российскому партнерству, которое некоторые уже успели сравнить с антифашистским альянсом во Второй мировой Войне.

До сих пор американцы не могли себе представить Россию в роли державы - блюстительницы порядка  вне постсоветского пространства. Тем  не менее, в вопросах укрепления режима нераспространения ОМУ и глобальной энергетической безопасности Россия остается для Запада незаменимым стратегическим партнером. Внешняя политика Путина предсказуема и - несмотря на ухудшение  отношений с США и ЕС - ориентирована  на Запад. На Ближнем Востоке Москва конструктивно играет роль младшего партнера Америки, а российская экономика  все больше открывается для иностранных  инвесторов[4] .

В Соединенных Штатах в  настоящее время господствует та точка зрения, что истинное стратегическое партнерство возникает лишь на основе общего видения и единой системы  ценностей, тогда как у Вашингтона и Москвы такой системы нет, –  более того, различие в базовых  ценностях за последние годы увеличилось. Владимира Путина в США больше не считают демократом в западном понимании этого слова. Вашингтон  уверен, что по мере роста «авторитаризма»  в России между двумя странами неизбежно возникнут трения. Действия Кремля начнут рано или поздно вступать в конфликт с интересами Америки  и ее союзников – в том числе  и в так называемом «ближнем зарубежье».

Ухудшение отношений России и Европы вызвано объективными причинами. Москва и Вашингтон выдавливают  европейских лидеров – Германию и Францию – с постсоветского пространства. Между Россией и  США идет очень жесткий спор за контроль над углеводородными ресурсами  стран бывшего СССР. Однако и в  Москве, и в Вашингтоне сходятся на том, что Европе здесь места  нет. Европа продолжает зависеть от поставок нефти и газа из России и с постсоветского пространства. Такое положение дел  не устраивает «германо-французский  локомотив» евроинтеграции.

Общемировая тенденция связана  с установлением не экономического, а прямого военного контроля над  богатыми ресурсами территориями. Это  прекрасно понимают в ЕС, однако Европа до сих пор не участвует  в большой игре и рискует «выпасть из процесса»

В мае 2006 года вице-президент  США Ричард Чейни своим выступлением на вильнюсской конференции международного форума «Общее видение для общего соседства» поставил под сомнение добрососедские отношения между США и Россией

Объектами особого внимания в Вильнюсе явились Россия и тесно  связанная с ней Белоруссия. Не случайно поэтому, что президент  РФ Владимир Путин не принял присланного  ему приглашения на форум и  даже не прислал на него ни одного официального представителя России. А из Белоруссии, которая для Запада и «новых демократий»  давно стала страной-«изгоем», организаторы форума вообще никого из органов власти не позвали. Другое дело, что на конференции  было предостаточно представителей политической оппозиции из этих стран.

В мае 2006 года в Вильнюсе на конференции «Единое видение  общего соседства» вице-президент США  Дик Чейни произнес программную речь об отношениях Запада с Россией. Он раскритиковал внутреннюю политику Кремля, а также обвинил Москву в «шантаже», «запугивании», «подрыве территориальной целостности соседей» и «вмешательстве в демократические процессы». Накануне петербургского саммита G8 России предложено сделать выбор: «вернуться к демократии» или «стать врагом». Возвращение к демократии будет гарантировать больше успеха и больше уважения со стороны соседних государств»,– сказал вице-президент США, констатируя тем самым, что от демократии Россия уже ушла[5] .