Котельнич – родина динозавров?

  Среди головоногих  моллюсков развились новые формы  аммонитов. В общем, головоногие  моллюски в пермских морях  приобретают очень сложную организацию.  Появляются наутилоидеи. Возникают формы брахиопод, живущие в наше время в Индийском океане. В пресных и солоноватых водах встречаются двустворчатые моллюски. Среди брюхоногих моллюсков развились главным образом переднежаберные. Продолжают существовать мшанки. Они образовывали рифы. Значительного развития достигли рачки остракоды и червеобразные.

4. Тайна города Котельнич и необычные находки

 

  Огромное местонахождение, расположенное на правом берегу реки Вятки, близ города Котельнич, Кировской области, знаменито скоплением окаменелых остатков позднепермских животных, среди которых особенно много парейазавров. Со времени первых находок этих ящеров в Котельниче прошло более 60 лет, но по поводу того, как могло образоваться столь грандиозное захоронение, до сих пор ведутся споры Нет ясности и в том, какие ландшафты были характерны для Русской платформы (часть которой составлял бассейн Вятки) во время существования животных, чьи кости и скелеты найдены в Котельниче. Сейчас, когда изучены растительные остатки из этого же местонахождения, и ландшафты, и условия, приведшие к захоронению множества животных в одном месте, представляются вполне определенными.

 Посетив  Котельнический палеонтологический музей, где создана довольно представительная экспозиция окаменелых остатков пермских рептилий можно наглядно ознакомится с удивительными находками. Полученные во время экспедиций результаты позволяют по-новому взглянуть на происхождение котельнического местонахождения пермской биоты.

Кратко  ознакомимся с тем, как выглядят обнажения у Котельнича. Несмотря на кажущуюся стороннему наблюдателю однородность пород, их состав довольно разнообразен. Большая часть верхних слоев сложена глинами (местные геологи их обычно называют коротким словом “вап”), которые иногда переходят в более плотные аргиллиты характерного красноватого или малинового оттенка. В нижней части разреза присутствуют светлоокрашенные прослои, обогащенные карбонатным материалом. В средней и верхней частях разреза встречаются многочисленные песчаные линзы, от мелких до огромных, как например Соколья Гора.

 

На рисунке: Стратиграфические колонки трех основных разрезов в Котельниче. Видно, что палеопочвы с остатками корней высших растений располагаются в нижних горизонтах.

  Во время работы на котельническом разрезе были замечаны довольно странные образования, попадавшиеся в сероцветных прослоях нижней части обнажения. Местами они подверглись выветриванию, и относительно мягкий, более глинистый материал был разрушен ветром и вымыт дождевыми водами. Именно там отчетливо проявлялась упорядоченность, структурированность породы — в ней видны были довольно крупные вертикальные конкреции почти цилиндрической формы.

На рисунке: Одна из карбонатных трубок, обнаруженных в палеопочвах татарского яруса (слева). Рядом — та же трубка, извлеченная из породы. Оказалось, что это корень Radicites aff. sukhonensis, покрытый мощной кальцитовой “рубашкой” с бугристой поверхностью.

  Идентифицировать таинственные котельнические конкреции оказалось немного труднее. Но после тщательного изучения самих трубок и их содержимого не осталось никаких сомнений в том, что это тоже остатки корней. Замечу, палеоботаники часто имеют дело с окаменелостями не всего растения, а отдельных его частей, которым и дают научное название. Корни, найденные в татарских отложениях бассейна Сухоны, были определены как Radicites sukhonensis, а остатки из Котельнича за сходство с сухонскими — R. aff. sukhonensis (aff. — сокращенное affinis — родственник; употребляется в том случае, когда точно определить вид не удается).

  Следы былой сухости видны повсюду: это и мощные красноцветы, которые могли образоваться только за счет своеобразного аридного литогенеза, и эоловые отложения, и палеотакыры (покрытые трещинами отложения высохших временных водоемов), и бессточные впадины с периодически пересыхающими озерами (такие водоемы называют плайевыми), которые заполнялись специфическими осадками — равнинным пролювием. Аридность климата подтверждается также многими морфологическими признаками наземных растений, например шипами по краям листьев и длинными трихомами на поверхности эпидермы. Те и другие имеются и у нынешних растений из засушливых зон и помогают выжить в жарком и сухом климате.

 
На рисунке: Листья растения Acanthopteridium spinimarginalis (слева) и их микроструктура. По краям листьев видны шипы — признак, характерный для растений засушливых зон.

  Обратимся теперь к предмету научных споров о Котельниче — проблеме образования этого местонахождения. В нижних частях его глинистой толщи имеются прослои калькретов и сероцветов. Последние представляют собой погребенные палеопочвы, а между ними залегают прибрежные и мелководные отложения. К ним, кстати, приурочены остатки парейазавров (Deltavjatia) и других рептилий из Котельнича. Видимо, ящеры паслись в зарослях растений с корнями типа R. aff. sukhonensis и время от времени попадали в топкие участки с глинистой жижей, покрытой подсохшей от постоянной жары корочкой. Именно там парейазавры увязали и погибали, эти топкие места стали их могилой. Такой вывод подтверждается тем, что многие из них оказались захороненными в прижизненном положении: с подогнутыми ногами, лежащими на боку с запрокинутой головой и т.д. К трупам парейазавров подбирались мелкие хищники и падальщики, которые тоже нередко попадали в ловушки из вязкой глинистой грязи и которых обнаруживают в Котельниче. По мере увлажнения климата береговая линия приближалась к уже начавшему формироваться естественному могильнику. Прибрежные растения с мощными вертикальными корнями исчезли, им на смену пришла растительность из эфемероидов с многократно ветвящимися горизонтальными корешками. Скорее всего это были птеридофиты и пурсонгии (пельтаспермовые голосеменные). Листья пурсонгий и споровых растений (в основном хвощей) найдены в Котельниче, а также в других разрезах примерно того же стратиграфического уровня — в глинистых сероцветных линзочках из тонкослоистых озерных или прибрежных отложений.

На рисунке: Обобщенный разрез верхнепермских (татарских) отложений у г.Котельнич. Горизонты, в которых найдены остатки животных и растений, отмечены цифрами; стрелками указаны слои, содержащие окаменелости земноводных (двинозавра), рептилий (дельтавятии, суминии, дицинодонта, хищного терапсида) и высших растений (корни Radicites aff. sukhonensis и остатки листьев пурсонгии).

  Песчаные линзы в верхней части котельнического разреза сформированы скорее всего отложениями двух видов — речными и эоловыми. Первые возникли за счет выноса песка из рек, впадавших в мелководные, но обширные озера, а вторые — благодаря образованию дюн (по сути это и есть ископаемые дюны).

  Итак, если учитывать строение котельнического разреза, характер сохранности животных, распределение палеопочв и корневых остатков ископаемых растений, можно понять, что представляли собой местные ландшафты позднепермского времени. Это были бессточные котловины с мелководными, периодически пересыхающими озерами, берега которых покрывали хвощи, папоротники и птеридоспермы. Такие ландшафты были характерны почти для всей Русской платформы, включая нынешний бассейн Вятки, и даже для Приуралья. Подтверждением этого служит широкое распространение комплекса отложений с характерными карбонатными прослоями, в которых заключены корни R. sukhonensis и близких типов, а также глинистых толщ с тонкими корешками эфемероидов.

  Однако существует и иной взгляд на возможную реконструкцию ландшафтных особенностей Русской платформы в татарском веке. М.Г.Миних, например, приводил доводы в пользу существования там очень крупного морского бассейна. Основным доказательством своего мнения он считал присутствие остатков крупных акул в отложениях татарского яруса. Но хорошо известно, что многие из ископаемых акул (например, род Pleuracanthus и представители других родов, во множестве находимые в пермских отложениях Западной и Центральной Европы), как и некоторые современные акулы, весьма хорошо приспособлены к жизни в относительно небольших пресноводных и солоновато-водных водоемах. По всей видимости, в таких же условиях могли жить и татарские акуловые (эласмобранхии).

5. Вятский палеонтологический музей – уникальные коллекции

 

  С 1933 года под г. Котельничем  ведутся раскопки парейазавров  и других ископаемых рептилий, результаты этих работ стали  большим научным открытием и  послужили причиной создания  уникального музея. Многие из  его экспонатов представляют  огромную научную значимость  и не имеют аналогов в мире.

 

 Вятский палеонтологический музей был открыт в 1994 году на базе обширной коллекции ископаемых позвоночных животных пермского периода возрастом 260 млн. лет, найденных на государственном памятнике природы "Котельничское местонахождение парейазавров".

  Основу коллекции составляют уникальные экспонаты, многие из которых не имеют аналогов в мире, увидеть их можно только в экспозиции нашего музея. Весь спектр работ, связанных с поиском остатков древних ящеров, раскопками, препаровкой, подготовкой их к экспонированию и научному описанию, производят научные сотрудники музея в тесном контакте с ведущими российскими и зарубежными учеными. В 100 км от музея расположено грандиозное местонахождение остатков древних животных, простирающееся на 25 км вдоль русла реки Вятки. В летний период посетителям музея предлагается участие в экскурсионных турах на место раскопок древних ящеров.

Музей организует ежегодные  научно-исследовательские работы на территории государственного памятника  природы «Котельничское местонахождение парейазавров», осуществляет сбор остатков ископаемых рептилий, их камеральную обработку, научную интерпретацию и экспонирование. Внимание посетителей привлекает монтированный скелет молодой особи хищного динозавра Tarbosaurus bataar

Возраст находки 74 млн. лет, а длина  скелета этого молодого динозавра  составляет 6 м. Ещё более внушительно  выглядит тираннозавр: реконструкция  головы этого гигантского хищного  динозавра, изготовленная скульптором  Андреем Скворцовым, украшает экспозицию музея.

Второй зал музея посвящен фауне  Котельничского местонахождения парейазавров — уникальному природному объекту, на котором в течение многих лет находятся новые свидетельства былого разнообразия жизни на заболоченных равнинах пермского периода.

Второй зал музея посвящен фауне  Котельничского местонахождения парейазавров — уникальному природному объекту, на котором в течение многих лет находятся новые свидетельства былого разнообразия жизни на заболоченных равнинах пермского периода.

На фоне величественного пейзажа  древней дельты экспонируются абсолютно  полные скелеты древних рептилий парейазавров. Некоторых из них смерть застала в прижизненной позе —  спиной вверх, животные как бы стоят  в породе, улыбаясь посетителям музея  своими гладкими, прекрасно сохранившимися зубами (странно напоминающими человеческие). Невозможно поверить в то, что возраст этих находок 260 млн. лет.

Реконструкции животных, выполненные  в натуральную величину, позволят испытать необычное чувство единения с миром, который ушёл в небытие  в результате глобального экологического кризиса, потрясшего планету в конце  пермского периода. Но многие животные выжили и дали начало новой жизни  уже в последующую эпоху —  эпоху господства динозавров…

6. Пресса о Котельническом захоронении

Большую огласку получили находки, сделанные палеонтологами в Котельниче. Не только Кировские, но Российские и  даже европейские издания старались  осветить тему «Вятских динозавров». Легендарный  журнал «Вокруг света» опобликовал  развернутый очерк «Ящур из Котельнича».

 

 Небольшой городок Котельнич  на Вятке, с деревянными домами в  два-три этажа, похожий на десятки  других провинциальных российских городов, был бы известен разве что частыми  пожарами. Если бы не... динозавры. Точнее, парейазавры, суминии и терацефалы, целое кладбище которых находится неподалеку от Котельнича по правому берегу Вятки. 
Вот уже несколько лет молодой палеонтолог Альберт Хлюпин вместе с командой энтузиастов пытается буквально по косточкам собрать и сохранить парк пермского периода под Котельничем.

То была эпоха великих туманов.  
Тяжелое мглистое небо нависло над обширной болотистой равниной — лишь растения-тенелюбы способны существовать под ним — и высятся, точно голые травянистые елки, исполинские двадцатиметровые хвощи. Через эти мрачные просторы, в направлении с юго-востока на северо-запад, движутся несметные стада древних рептилий, бегемотоподобных двухметровых жаб-ящеров с приплюснутой мордой, где под кожей угадывается третий глаз; они совершают ежегодное кочевье, стремятся на родину, чтобы дать жизнь себе подобным. Однако случается непредвиденное. Широкие, шоколадного цвета потоки воды с заснеженных уральских пиков преграждают им путь. За сотни километров бега порыв течения растрачен, и оно успокаивается в рукавах обширной дельты; эти сонные реки никак не остановили бы ящеров-парейазавров, если бы не зарядили недавно линии: глинистая пойма обратилась в топь, слишком жидкую, и слишком вязкую, чтобы плыть.

Гонимые инстинктом, они плюхаются в жижу, шагают раз, другой, третий и застревают напрочь тут и там, а иные и вовсе бок о бок. Возносится тоскливо рев их, полный предчувствия смерти...

И снова бушуют ливни, и веселеют усталые потоки, набухают и набирают мощь, растекаются  вширь по пойме и мчатся, намывая  преграды и обегая их, под наносами погребая следы верхнепермской трагедии...

Двести пятьдесят пять миллионов лет спустя я увидел в окно поезда старинный зеленый вокзальчик с вывеской «Котельнич-1» и сошел на густо заиндевелый перрон. Встречали двое, легкого сложения молодые люди: Альберт, создатель и директор Котельничского палеонтологического музея, и Владимир, сотрудник оного.

Еще полчаса спустя я вступил в приземистую серую  каменную хибару, куда горожане согласованными усилиями загнали передовой и, видимо, единственный отряд своей науки.

Долгий темный коридор с поворотами, но вот и  прихожая, она же кухня, она же препараторская — стол с микроскопами и каменными  глыбами — и она же художественная мастерская: на гипсовых пластинах  динозавров рисуют.