Буддийские праздники

Традиционные  категории Сангхи

Факт существования монахов  и мирян, полностью и частично вовлеченных членов сангхи, показывает, что сангха – это не простое, однородное собрание. На самом деле, по самой своей природе сангха состоит из личностей с различным уровнем преданности и духовных достижений. Например, в ней можно выделить социальный, религиозный и духовный уровни.  

Маха сангха

На социальном уровне существует маха-сангха, великое собрание, называемое так, потому что оно обширно по размерам. Оно состоит из всех тех, кто, с какой бы то ни было степенью искренности, обращается к Прибежищу в Трех Драгоценностях и соблюдает большее или меньшее число этических наставлений. Это совокупность людей, принимающих духовные принципы или истины буддизма, независимо от их образа жизни, от того, монахи они или миряне, оставили ли они мир или во многом остались в миру и даже во многом остались «от мира сего». Таким образом,маха-сангха состоит и из полностью вовлеченных, и из частично вовлеченных членов сангхи, и даже из тех, кто является буддистом чисто номинально. Это наиболее обширный уровень сангхи.  

Бхикшу бхикшуни сангха

Затем, на религиозном уровне, существует бхикшу-бхикшуни-сангха. Слово «сангха» иногда понимается как понятие, обозначающее исключительно сообщество полностью вовлеченных членов, что обычно подразумевает общину монахов или монахинь. Обозначения «монах» и «монахиня», несомненно, применимы ко многим полностью вовлеченным членам сангхи на всем протяжении буддийской истории. Нам трудно представить, как много их существовало в древних буддийских монастырях. До самого недавнего времени в Тибете монастырь с пятью сотнями монахов считался маленьким. Следовательно, в монастырях жило огромное количество бхикшу. Тем не менее, бхикшу-сангха никогда не было чисто монашеским орденом. Если мы собираемся использовать слово «монах» в контексте буддизма, нам нужно помнить, что у этого слова будет более широкое значение, чем у английского «monk». 

Сегодня есть две основные ветви  монашеских общин: ветвь Тхеравады в Шри-Ланке, Бирме, Тайланде, Камбодже, Лаосе и ветвь Сарвастивады в Тибете, Китае, Вьетнаме и Корее. Между этими двумя великими традициями существует немного различий в образе жизни и правилах, соблюдаемых монахами. Однако стоит отметить, что тибетских лам не стоит путать с бхикшу. «Лама» означает просто духовный учитель; лама иногда бывает монахом, но это не обязательно, особенно в школах Нингма и Кагью. Япония – совершенно особый случай, потому что традиция посвящения в бхикшу, появившись там, впоследствии была утрачена и заменена посвящением в бодхисаттву. 

Существуют также ордена монахинь, бхикшуни. Во многих частях буддийского мира эта традиция вымерла, еще до того, как она могла бы быть принесена в Тибет, поэтому ни в буддизме Тхеравады, ни в тибетском буддизме в настоящее время нет традиции женского монашества. Но посвящения в бхикшуни все еще проводятся во Вьетнаме, Китае и Тайване (сейчас часто обсуждается, что желательно возобновить традицию посвящения в бхикшуни более широко, и эта полемика частично затрагивает вопрос традиционного подчинения монахинь монахам). Монахини соблюдают примерно те же правила, что и монахи, и им воздаются (или, по крайней мере, должны воздаваться) те же почести, что и монахам. 

То, что человек является бхикшу или бхикшуни, живет ли он или она в монастыре, является странником, отшельником или своего рода местным священником, само по себе не является знаком особой глубины в Обращении к Прибежищу. То общее, что объединяет всех членов монашеской сангхи, – это особый набор этических наставлений. Это сангха в религиозном смысле – группа людей, так сказать, отделенных от мира и объединенных в религиозную общину с общим образом жизни и особенно с общими правилами.

Послушники соблюдают только десять наставлений или тридцать два  в некоторых традициях, но когда  они получают упасампаду, полное принятие в общину, им приходится следовать ста пятидесяти правилам, и в некоторых частях буддийского мира эти сто пятьдесят правил в действительности соблюдаются¹⁷. Многие из этих правил больше не актуальны, поскольку были разработаны в особых условиях жизни бродячих монахов в северной Индии две с половиной тысячи лет назад, и их автоматически отбросили в более поздние времена.

Четыре самых важных правила  известны как параджики. «Параджика» означает «поражение». Нарушив одно из этих правил, человек навсегда исключается из общины, и ему придется дожидаться следующей жизни, чтобы присоединиться к ней. Первая параджика заключается в том, что нельзя намеренно лишать жизни другое человеческое существо. Второе правило гласит, что нельзя брать того, что не дано, нечто, обладающее такой ценностью, что присвоение этой вещи может привести к судебной ответственности. Третье правило – воздерживаться от любой формы сексуальных отношений.

Эти три параджики довольно прямолинейны, а четвертое правило требует немного больше объяснений. Оно заключается в том, что нельзя ложно утверждать о каких бы то ни было духовных достижениях. Западным людям ничего не стоит спросить у другого человека, достиг ли он Просветления или испытывал ли он самадхи. Но на Востоке считается невежливым разговаривать о любых личных достижениях с другими людьми, за исключением, возможно, самых близких друзей и собственных учителей.

Причина этого иллюстрируется отрывком из Палийского канона, в котором великий рассказывается об ученике Будды Шарипутре, который только что провел весь вечер в лесу, медитируя. Когда вечером он возвращается, он встречает Ананду, который замечает: «Твое лицо сегодня озарено чудесным светом. Чем ты занимался?» Шарипутра отвечает: «Я медитировал в лесу, но пока я медитировал, меня не посещала мысль о том, что я медитирую»¹⁸. Здесь он указывает на то, что, как только возникает подобная мысль, вы на самом деле уже не медитируете, потому что вы не продвинулись дальше уровня личного «я», субъективного «я». В каком-то смысле, вы медитируете только тогда, когда нет никого, кто бы делал это, когда это просто, так сказать, происходит.

Моггальяна комментирует это с помощью маленького каламбура. «Именно так говорят настоящие люди, – говорит он. – Они рассказывают суть или истинный смысл вопроса (аттха на пали), но не привносят себя (атта)». Напротив, большинство из нас, медитируем ли мы слегка или проявляем немного щедрости, всегда подмешивает к этому свое «я». Наши достижения мгновенно обесцениваются, когда мы думаем: «Я это сделал» или «У меня такое переживание».  

Остальные правила вторичны по отношению  к этим основным четырем, в том  смысле, что, если кто-то нарушает их, он может искупить свою провинность, покаявшись в этих нарушениях своим собратьям-монахам. Следовательно, даже если человек является отшельником, он не должен полностью  разрывать связи с большей сангхой. Ему может понадобиться регулярно отчитываться перед ней, чтобы почувствовать над собой отцовское око. 

У буддийских монахов и монахинь есть различные обязанности. Их первая обязанность – изучать Дхарму и практиковать ее: они собираются, в первую очередь, для того, чтобы  практиковать медитацию. Во-вторых, предполагается, что они должны подавать хороший  пример мирянам. В-третьих, они должны давать проповеди и учить. В-четвертых, на них возложена ответственность  защищать местную общину от неблагоприятных психических влияний. В культурах, где принимается как должное то, что мы окружены оккультными силами, традиционно верят, что, хотя некоторые из этих сил благотворны, другие несут зло, и что благодаря строгому образу жизни, медитациям и благословениям монахи способны изгнать эти вредоносные силы и не дать им нанести вред обычным людям. На Западе в подобных услугах нет большой потребности, но на Востоке это очень важная функция монахов. 

И, наконец, предполагается, что монахи должны давать мирские советы. Но Востоке, если что-то идет не так – ваши дети попали в беду или у вас проблемы с деньгами, проблемы с алкоголем или соседями, мужем или женой – обычное дело обратиться со своей проблемой к монаху и попросить у него совета. Благодаря тому, что у них самих нет подобных проблем, нет детей, жен или денег, от монахов, возможно, ожидают более объективного взгляда на ситуацию, взгляда постороннего наблюдателя на трибуне, который лучше видит футбольный матч, чем любой из игроков на поле.

Ученый Эдвард Конзе однажды сказал, что без монашеской общины у буддизма не было бы костяка. Определенно можно сказать, что, не будь полностью вовлеченных людей, мужчин и женщин, которые полностью преданы буддийской практике, не было ничего, чтобы бы позволило создать сангху. В Британии первые монахи появились еще до основания буддийских групп. Одним из первых в английской монашеской сангхе был Аллан Беннетт, получивший монашеское посвящение с именем Ананда Майтрейя в Бирме в 1902 году и вернувшийся в Англию в 1908-м¹⁹. Однако с тех пор на Западе устойчивое и быстрое разделение на монахов как полностью вовлеченных членов и мирян как частично вовлеченных членов во многом было разрушено, и в дальнейшем внимание к сангхе вышло за пределы любых разграничений по образу жизни. Этодуховная община как таковая – арья-сангха. 

Арья сангха

Слово «арья» первоначально использовалось по отношению к группе племен, которые вторглись в Индию с северо-востока. Обозначая более высокий статус по сравнению с завоеванными племенами, слово «арья» стало означать «благородный» в более общем смысле, а затем, постепенно, приобрело духовное значение и таким образом стало также обозначать «святой». Следовательно, арья-сангха – это сообщество благородных или святых, тех, кто вошел в соприкосновение с запредельным, тех, кто обладает знанием о подлинной реальности вещей. 

Поскольку она включает мирян, равно  как и монахов, можно сказать, что арья-сангха составляет духовную иерархию, в отличие от чисто религиозной иерархии буддизма. Ее нельзя характеризовать в рамках какой бы то ни было формальной схемы или публичного, организационного устройства – она представляет собой промежуточное звено в иерархии между состоянием Будды и непросветленным человечеством. Его члены не обязательно связаны друг с другом на физическом уровне – они могут жить не только в разных местах, но и в разные времена – но те запредельные переживания или достижения, которые являются общими для них, объединяют их, выходя за пределы пространства и времени. То есть основополагающая характеристика – качество мудрости или проникновения.

Буддийский путь часто подразделяют на три основных элемента: этику, медитацию  и мудрость²⁰. Все это следует развивать одновременно, но кульминацией является мудрость, поскольку этику и медитацию можно развивать без мудрости, в то время как мудрость можно развить не иначе, как на основе этики и медитации. В свою очередь, развитие мудрости (праджни), также делится на три составляющих²¹. Первый уровень – мудрость, проистекающая из слушания – шрутамайи-праджня. Этот термин первоначально относился к устному учению, характерному для дописьменного общества, но подразумевается, что он включает любое знание и понимание, почерпнутое из книг, равно как и из бесед и лекций. Человек узнает о природе реальности или даже о природе проникновения в природу реальности. На этом уровне цель заключается в обретении ясного концептуального представления о том, каковы вещи на самом деле.

Второй уровень мудрости – мудрость, которая обретается посредством  собственного обдумывания и размышления (чинтамайи-праджня). Услышав или прочитав что-нибудь о подлинной природе вещей, вы перебираете в уме то, что вы услышали, и таким образом начинаете серьезно размышлять об этом и – со временем – развиваете собственную способность проникать в суть. Так вы обретаете более глубокое понимание.

Третий уровень мудрости достигается  посредством медитации (бхаванамайи-праджня). Эта мудрость далеко выходит за пределы любого интеллектуального понимания. Она не обретается размышлением, в ней нет ничего концептуального. На самом деле, только когда ум совершенно спокоен, может начаться возникновение подлинной мудрости в форме проблесков прямого проникновения. В сосредоточенном состоянии ума, которое возникает в результате медитации, истина или реальность могут блеснуть в уме напрямую, без посредства представлений, мыслей или даже ощущений об этой реальности или истине.

Арья-сангха состоит только из тех, кто пережил опыт этого третьего уровня мудрости. Однако в духовной жизни ничто не появляется сразу. Любое мастерство, будь то в нравственности, медитации или мудрости, обретается постепенно. Какие бы удары и толчки мы не переживали по временам в духовной жизни, настоящее продвижение медленно и систематично. То же самое и с опытом проникновения, а, следовательно, и с продвижением в качестве члена арья-сангхи, потому что даже среди этого возвышенного общества есть свои уровни достижения. Вы можете испытать их как не более чем ничтожный проблеск проникновения, если ваша медитация слишком слаба, чтобы поддерживать что-нибудь более мощное. Но если ваша концентрация в медитации более сильна, проблеск проникновения, возникнув, может быть настолько сияющим, что озарит глубины реальности. Именно в соответствии с различной степенью интенсивности проникновения выделяются различные виды арья пудгала (святых или благородных).

Но как можно измерить эти  различные степени проникновения? Традиционно есть два способа: субъективный и объективный. С субъективной точки  зрения, проникновение измеряется по числу «оков», которые оно разрывает. Мы рассмотрим этот подход в начале следующей главы. С объективной точки зрения, оно измеряется согласно числу перерождений, которые осталось прожить тому, что обрел этот уровень проникновения. Именно эта система измерения используется в определении Сангхи в «Тиратана Вандане», восхвалении Трех Драгоценностей, которое читают буддисты по всему миру. В третьей части этого текста Сангха характеризуется как «продвигающаяся со счастьем», «прямо продвигающаяся», «методично продвигающаяся» и «правильно продвигающаяся»²². Далее провозглашается, что Сангха состоит из людей, находящихся на четырех различных уровнях духовного развития. У каждого из этих уровней есть свое название: