Метафоры в языке

Третий подход - функционально-коммуникативный - наиболее актуален для лингвистических  направлений, изучающих различные  аспекты теории речи. В рамках данного  подхода метафора рассматривается  как элемент текста. Функционально-коммуникативный подход к метафоре дает методологическую основу для изучения метафор в реальных текстах и позволяет анализировать специфику функционирования метафоры в зависимости от коммуникативной направленности речи. Включение прагматического и когнитивного аспектов в изучении метафоры открывает возможность для анализа своеобразия функционирования метафоры в различных функциональных стилях речи, в том числе художественном.

Глава 2. Признаки и значение метафоры в художественном тексте

2.1. Признаки метафоры

 Основной признак метафоры – ее семантическая двойственность. В структуру метафоры входят два компонента – ее значение (свойство актуального субъекта) и образ ее вспомогательного субъекта.

Называя Собакевича медведем, имя  медведь относят одновременно и к классу  животных, и к конкретному человеку, а из числа ассоциируемых с медведем признаков отбирают те, которые приложимы к индивиду (крепость, грубая сила, косолапость, окраска и т. д.). Совокупность второстепенных для класса (вспомогательного субъекта метафоры) признаков дает ключ к сущности актуального субъекта метафоры. Поэтому метафора часто лежит в основе прозвищ, а затем и фамилий (Коробочка, Клещ, Сова).

Расширение денотативной области  метафоры с индивида на категорию  сужает и фиксирует значение метафоры, которая становится фактом языка: медведь – «неуклюжий человек, увалень». Сходство со стереотипом класса позволяет выделить определенную разновидность внутри другого класса, в данном случае класса людей.

Таким образом, источником нового значения является сравнение. Уподобление объектов может быть симметричным; ср. обоюдные метафоры (Аристотель): «загорелись звезды очей» (глаза) и «загорелись очи ночи» (звезды). Поэтическая метафора часто сближает далекие объекты: Русь – поцелуй на морозе (Хлебников).

Метафора традиционно рассматривается  как сокращенное сравнение. Из нее  исключены предикаты подобия (похож, напоминает и др.) и компоративные  союзы (как, как будто, как бы, словно, точно и др.). вместе с ними элиминируются  основания сравнения, мотивировки, ситуативные обстоятельства, модификаторы. Метафора лаконична. Она сокращает речь, сравнение ее распространяет.

Формальным изменениям соответствуют  смысловые. Сравнение выявляет любое  – постоянное или преходящее –  сходство (или его отсутствие), метафора – устойчивое подобие; ср. «Вчера он вел себя как заяц», и «Вчера в лесу он был заяц» (можно только «Он - заяц»). Обозначая сущность объекта, метафора несовместима с субъективными установками «Мне кажется, она птица», «Я думаю, что Собакевич медведь».

В послесвязочной традиции русская метафора предпочитает именительный падеж творительному, обозначающему состояние или переменный признак: «Командир наш был орел». Творительный падеж используется тогда, когда на прзнак наложен предел, обычно в стереотипных метафорах: «Не будь свиньей»; «Каким я был ослом».

Метафора возникает при сопоставлении  объектов, принадлежащих к разным классам. Логическая сущность метафоры определяется как категориальная ошибка или таксономический сдвиг. Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он входит, и включает его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании.

Сравнивая объекты, метафора противопоставляет. Метафора сокращает не только сравнение, но и противопоставление, исключая из него содержащий отрицание термин: «Ваня (не ребенок, а) сущий вьюн». Если сокращенный термин важен для интерпретации метафоры или фокусирования внимания на контрасте, он может быть восстановлен: «Это не кот, а бандит» (Булгаков); «Что это за люди? Мухи, а не люди» (Гоголь); «Не смушка - огонь» (Гоголь) [4, с. 261].

Метафора выполняет две основные функции – функцию характеризации и функцию номинации индивидов  и классов объектов. Они четко  противопоставлены в субстантивной  метафоре. В первом случае существительное занимает место таксономического предиката, во втором – субъекта или другого актанта.

Исходной для метафоры является функция характеризации. Занимая  позицию предиката, метафора постепенно утрачивает предметное значение и вместе с тем большую часть входящих в него семантических компонентов. Смысл метафоры ограничивается указанием на один или немногие признаки.

Употребление метафоры в актантной  позиции вторично. В русском языке  оно поддерживается указательным местоимением: «Живет эта вобла в имении своей бывшей жены» (Чехов).

Конкретная метафора часто используется для характеристики непредметного субъекта: «Любовь  – пьянящее вино»; «Совесть – когтистый  зверь». Обратное явление редко: «Господи, это же не человек, а – дурная погода» (М. Горький). Метафора выполняет  характеризующую функцию также в позиции приложения: «глаза-небеса», «случай – Бог-изобретатель».

В соположении далеких  понятий иногда видят сущность поэтической  метафоры. В образной поэтической  речи метафора может вводиться прямо  в именную позицию и ее референция остается неэксплицированной (метафоры-загадки): «Били копыта по клавишам мерзлым» (то есть булыжникам) (Маяковским).

Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: «горлышко бутылки», «анютины глазки», «ноготки». Номинализация метафорических предложений, при которой метафора переходит в именную позицию, порождает один из видов генитивной метафоры: «зависть – это яд», отсюда – «яд зависти», а также: вино любви, звезды глаз, червь сомнения и т. д.

Ориентация на характеризующую  функцию отличает метафору от метонимии (синекдохи), предназначенной прежде всего для выделения предмета речи. В предложениях «Вон та голова – это голова», «Эта шляпа – ужасная шляпа» имена «голова» и «шляпа» получают в субъекте метонимическое (идентифицирующее) прочтение, а в предикате – метафорическое (предикатное). Будучи ориентированы на одну – предикатную позицию, сравнение и метафора находятся между собой в парадигматических отношениях. Метафора и метонимия позиционно распределены. Их отношения являются синтагматическими.

Оба основных типа полнозначных слов – имена предметов и обозначения  признаков – способны к метафоризации  значения. Чем более дескриптивным (многопризнаковым) и диффузным является значение слова, тем легче оно  получает метафорические смыслы. Среди  существительных метафоризуются прежде всего имена предметов и естественных родов, а среди признаковых слов – слова, выражающие физические качества и механические действия. Метафоризация значений во многом обусловлена картиной мира носителей яззыка, то есть народной символикой и ходячими представлениями о реалиях (ср. фигуральные значения таких слов, как ворон, ворона, черный, правый, левый, чистый и пр.).

Метафоризация значения может либо проходить в пределах одного семантического типа слов, либо сопровождаться переходом из одного типа в другой.

Метафора не выходит  за рамки конкретно-предметной лексики, когда к ней прибегают в  поисках имени для некоторого (обычно непоименованного) класса реалий. Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры функция используется как прием образования имен предметов. сЕмантический процесс сводится к замене одного дескриптивного значения другим. Перенос может основываться на сходстве любого признака: формы (журавель колодца), цвета (белок глаза) и пр. Номинативная метафора часто порождает омонимию.

Второй тип метафоры состоит в семантическом сдвиге: переходе предметного значения в  категорию признаковых слов (ср. волк хищный, чурбан тупой, бесчувственный). Обозначая свойства, уже имеющие  в языке название, образная метафора, с одной стороны, дает языку синонимы, а с другой – обогащает слова фигуральными значениями. Обратный описанному процесс перехода признакового значения в категорию конкретной лексики не характерен для метафоры.

Метафоризация третьего типа протекает в среде признаковых слов и заключается в сопоставлении субъекту метафоры признаков, свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Так, прилагательное «острый», относящееся в прямом смысле к колющим и режущим предметам, получает метафорическое значение в сочетаниях: острое, острый ум, острый конфликт, острая боль, острая обида, острый кризис и др. В этом типе метафоры указан признак вспомогательного субъекта, но нет прямой отсылки к термину сравнения (классу предметов), имплицируемому значением метафоры. Признаковая метафора также может быть выведена из сравнения: «Ветер шумит так, как будто воет зверь» - «Ветер воет, как зверь» - «Ветер воет». Метафора этого типа служит источником полисемии слова.

Существует ряд общих  закономерностей метафоризации  значения признаковых слов:

1) физический признак  предмета переносится на человека  и способствует выделению и  обозначению психических свойств  личности (ср. тупой, резкий, мягкий, широкий и пр.);

2) атрибут предмета  преобразуется в атрибут абстрактного  понятия (поверхностное суждение, пустые слова, время течет);

3) признак или действие  лица относится к предметам,  явлениям природы, абстрактным  понятиям (принцип антропоморфизма:  буря плачет, утомленный день, время бежит и др.);

4) признаки природы  и естественных родов переносятся  на человека (ср.: ветренная погода  и ветренный человек, лиса заметает  следы и человек заметает следы).

Процессы метафоризации, таким образом, часто протекают  в противоположных направлениях: от человека к природе, от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Перенос от предметных категорий к абстрактным инвентируется редко. Признаковая метафора является орудием выделения, познания свойств материальных тел и абстрактных категорий, и ее можно назвать когнитивной. Важный результат когнитивной метафоры – создание вторичных предикатов, то есть предикатов, относящихся к нефизическим объектам (следовать, предшествовать, вытекать, выводить, развиваться, яркий, глубокий и др.). Расширяя круг сочетаемости слова, когнитивная метафора часто приводит к созданию очень общих значений.

Естественное для себя место метафора находит в поэтической (в широком смысле) речи, в которой  она служит эстетической цели. Метафору роднят с поэтическим дискурсом следующие черты: нераздельность образа и смысла, отказ от принятой таксономии объектов, актуализация далеких и «случайных» связей, диффузность значения, допущение разных интерпретаций, отсутствие мотивации, апелляция к воображению, выбор кратчайшего пути к сущности объекта [4, с. 280].

2.2. Стилистическая теория метафоры

«Метафора обычно определяется как скрытое сравнение, осуществляемое путем применения названия одного предмета к другому и выявляющая таким образом какую-нибудь важную черту второго». Простая метафора может быть одночленна или двучленна. Метафора, основанная на преувеличении, называется гиперболической.

Развернутая, или расширенная, метафора состоит из нескольких метафорически  употребленных слов, создающих единый образ, то есть из ряда взаимосвязанных и дополняющих друг друга простых метафор, усиливающих мотивированность образа путем повторного соединения все тех же двух планов и параллельного их функционирования.

Традиционными метафорами называют метафоры, общепринятые в какой - либо период или в каком - либо литературном направлении. Так поэты, описывая внешность красавиц, широко пользовались такими традиционными, постоянными метафорическими эпитетами. В метафорическом эпитете обязательна двуплановость, указание сходства и несходства, семантическое рассогласование, нарушение отмеченности [16, с. 127].

Композиционная метафора - метафора, реализующаяся на уровне текста. В качестве композиционной метафоры можно привести немало произведений современной литературы, в которых темой является современная жизнь, а образность создается за счет со - и противопоставления ее с мифологическими сюжетами: роман Дж. Джойса «Улисс», роман Дж. Апдайка «Кентавр», пьеса О'Нила «Траур идет Электре».

2.3. Значение метафор для полного понимания читателем художественного текста

Метафора - это «греза, сон языка». Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца, и интерпретатора.

Понимание (как и создание) метафоры есть результат творческого  усилия: оно столь же мало подчинено  правилам.

Указанное свойство не выделяет метафору из числа прочих употреблений языка: любая коммуникация - это взаимодействие мысли изреченной и мысли, извлеченной из речи. Вопрос лишь в степени разрыва. Метафора его увеличивает тем, что пользуется в дополнение к обычным языковым механизмам несемантическими ресурсами. Для создания метафор не существует инструкций, нет справочников для определения того, что она «означает» или «о чем сообщает». Метафора опознается только благодаря присутствию в ней художественного начала.

Д. Дэвидсон утверждает, что метафоры означают только то (или  не более того), что означают входящие в них слова, взятые в своем буквальном значении [8, с. 172]. Поскольку этот тезис идет вразрез с известными современными точками зрения, то многое из того, что он сказал, несет в себе критический заряд. Метафора при свободном от всех помех и заблуждений взгляде на нее становится не менее, а более интересным явлением.

Прежде всего, Дэвидсон попытался развеять ошибочное мнение, будто метафора наряду с буквальным смыслом или значением наделена еще и некоторым другим смыслом  и значением. Это заблуждение  свойственно многим. Мысль о семантической двойственности метафоры принимает разные формы - от относительно простой у Аристотеля до относительно сложной у М. Блэка. Ее разделяют и те, кто допускает буквальную парафразу метафоры, и те, которые отрицают такую возможность. Некоторые авторы особо подчеркивают, что метафора, в отличие от обычного словоупотребления, дает прозрение, - она проникает в суть вещей.