История русского литературного языка. Современный русский: проблемы и перспективы

Наш язык (как, впрочем, и  другие развитые языки) твердо и бесповоротно стал на путь сближения с языком науки, и эта тенденция, по всей видимости, усилится в будущем. При этом вовсе  не следует думать, что русский  язык потеряет свою выразительность, превратится  в сухой, наукообразный стандарт. Уже для современной речи стало  характерным стремление компенсировать сухость научного языка употреблением  слов в новых, необычных значениях, применением разнообразных экспрессивных  средств. Как справедливо заметил  советский языковед В.Г. Костомаров, терпимость к новообразованиям, нескованность  традицией, повышенная эмоциональность  возмещают строгость научного изложения.

 

Повышение внутренней организованности языка.

Думается, наиболее характерным  для языка будущего станет повышение  его внутренней организованности, как  теперь говорят, системности. Постепенно отомрут непродуктивные формы в  грамматике, избыточные варианты произношения, значительно уменьшится количество тех исключений из общих правил, которые не связаны с каким-либо особым смыслом или стилистической функцией. Развитие языка уже давно  идет по пути унификации однотипных явлений. В этом проявляется одно из рациональных свойств человеческого мышления - стремление освободиться от необходимости  запоминать ненужное, излишнее. Ведь не случайно на вопрос, в чем первопричина языковых изменений, безвременно погибший известный советский языковед Е.Д. Поливанов дал такой лаконичный и парадоксальный ответ: "Лень человеческая, или - что то же - стремление к экономии трудовой энергии" (Поливанов, 1931, 43).

Вероятно, перспектива унификации произношения и грамматических форм вызовет у многих эстетическое неприятие  этакого унылого речевого стандарта. Но не следует видеть будущее языка  в таком мрачном свете. Уже  сейчас в лексике и фразеологии  идет процесс обновления и в известном  смысле обогащения выразительных особенностей русской стилистики. Стандартизация одних сторон языка компенсируется углублением своеобразия и нескованности  словоупотребления.

Кроме того, само понятие  языкового вкуса, как это уже  отмечалось, - явление весьма нестойкое, исторически преходящее. Кого сейчас не удивит произношение: галстушный, фабришный, яблошный, но так говорили и даже писали в XVIII веке. Еще Н.А. Некрасов писал табашный дым, рифмовал слова наконешник и грешник, а Словарь Ушакова (надо заметить, что профессор Д.Н. Ушаков был рьяным сторонником старомосковской орфоэпической нормы) рекомендовал произносить: беспроволо[шн]ый, взято[шн]ик и т.п. Все это ушло в прошлое, победило сближенное с орфографией произношение через чн. То же, разумеется, произойдет и с оставшимися пятью-шестью исключениями: ску[шн]о, коне[шн]о, наро[шн]о, праче[шн]ая, пустя[шн]ый, яи[шн]ица. Вроде бы как-то жаль уходящей орфоэпической нормы, сам автор этих строк придерживается традиционного произношения. Но тут уж ничего не поделаешь: всемогущий графический облик слова безжалостно ломает произносительные каноны. Как не вспомнить здесь бессмертные слова И.И. Срезневского: "Считай прошедшим то, что удерживается силой, искусственно; считай будущим то, что все более пробивается в жизнь языка, хоть иногда частями, по мелочам". (Срезневский, 1887, 15).

Нечто подобное происходит и в морфологии. Как бы ни хотелось сохранить приятные на слух формы  глаголов машет, брызжет, плещет и т.п., они, увы, обречены и в будущем заменяться менее приятными для современного восприятия, но зато более рациональными формами махает, брызгает, плескает и т.п. Многие скажут: это порча языка. Ничуть. Это развитие по продуктивной модели. Ведь в прошлом говорили и писали: ичет, глочет, черплет, а не так, как теперь: икает, глотает, черпает. Здесь сказалось непреоборимое воздействие продуктивных глаголов типа: играет, ласкает. Постепенно влияние аналогии распространится и на другие исключения. Вам не нравится форма плескает? Но уже Пушкин писал: "Плеская шумною волной / В края своей ограды стройной, / Нева металась как больной / В своей постели беспокойной". Все шире входит в употребление форма махает. Недавно, садясь в поезд "Красная стрела", я слышал, как интеллигентного вида дама говорила мальчику: "Помахай дяде ручкой". Примечательно, что даже строгие нормативные словари нет-нет да и признают новые формы речи. Так в составленном сотрудниками Института русского языка СССР "Орфоэпическом словаре русского языка" (М., 1983) рекомендуется: машет и допустимо махает. Пройдет, скажем, сто лет, и формы машет и плещет будут казаться нашим потомкам столь же странными и неуклюжими, как нам ушедшие в небытие - ичет и глочет. Здесь, правда, необходима существенная оговорка. Если непродуктивный вариант имеет какие-либо смысловые или стилистические особенности, то он может сохраняться неопределенно долгое время. Так, например, мы говорим: он двигает шкаф, но им движет самолюбие.

 

 

Рост словарного запаса языка.

Часто говорят об ожидаемом  значительном росте словарного запаса русского языка в будущем. Действительно, увеличение количества слов заметно  даже при сопоставлении академических  словарей: в "Словаре Академии Российской" (1789-1794) содержится несколько более 42 000 слов, в "Словаре церковнославянского  и русского языка", изданного Академией  наук в 1847 году, представлено уже около 115 000 слов, а в семнадцатитомном "Словаре  современного русского литературного  языка" (1948-1965) - 120 480 слов. Впрочем, данные словарей весьма далеки от реального  количества слов в языке. И не только потому, что в словари не включаются диалектизмы и специальные термины, количество которых измеряется семизначной  цифрой. В словари, как правило, не входят слова, образованные по регулярной модели и не нуждающиеся в толковании. Например, практически к каждому  существительному с конкретным значением  можно прибавить приставку пол- (полдороги, полдома, полкниги, полстакана и т.д.), к прилагательным приставку сверх- (сверхмощный, сверхлюбопытный, сверхмнительный и т.д.).

Хотя, как мы выяснили, словари  и не совсем точно отражают количество слов, других данных наука о языке  не имеет. Так вот в изданных у  нас словарях новых слов (1971 г., 1984 г.) и пяти выпусках словарных материалов "Новое в русской лексике" содержится примерно 20 000 неологизмов. Получается, что за каждый год наш  язык приобретает более тысячи новых  слов. Зная это, можно как будто  подсчитать, сколько слов будет в  русском языке в 2050 году. Однако такие  подсчеты были бы обманчивы. Дело в  том, что наряду с приобретениями неизбежны и потери, переход слов в пассивный запас и даже полное отмирание. Например, в прошлом были довольно продуктивны слова на -чий (ловчий, стряпчий, зодчий, певчий и т.п.) и на -арь (бондарь, гвоздарь, пушкарь и т.п.). Слова этого типа постепенно устаревают. На наших глазах уходят в пассивный запас десятки слов с суффиксом -ня: гончарня, дегтярня, лесопильня, мукомольня, слесарня, хлебопекарня и др. Теперь скорее скажут не лесопильня, а лесопильный завод, а непринужденной речи -лесопилка, не маслобойня - а маслозавод. Выход этих слов из активного запаса обусловлен, видимо, социальными причинами: они, как правило, обозначали немеханизированные предприятия кустарного типа. По аналогии с такой лексикой покидают современную речь и другие слова: кофейня, купальня, курильня, читальня и т.п. Не все сейчас помнят, чему равны в современной системе единиц измерения фунт (400 г), пуд (16 кг), аршин (71 см), вершок (4,4 см), сажень (2,13 м). Как ни сетуют писатели, а новый тип семейных и социальных связей выталкивает из нашей памяти даже наименование степени родства. Горожане нередко уже путают деверя с шуриным, а золовку сосвояченицей. Эти потери слов неизбежны, а если посмотреть шире - даже полезны. Конкретный опыт людей беспределен, пределы же человеческой памяти все-таки ограничены.

Поэтому вряд ли можно ожидать  бесконечного прироста словарного состава  языка. Надо сказать, что вообще как  в социальной жизни, так и в  природе мы нередко встречаемся  с потерей скорости прироста. Так  в книге "Тайны предвидения" приводятся данные о росте занятости  женщин в % от общего числа трудящихся в СССР: 1925 г. - 25%, 1940 г. - 39%, 1972 г. - 51%. Однако в дальнейшем прирост естественным образом приостановился. Известно также, что живые организмы, оказавшись в благоприятных условиях, сначала  размножаются очень быстро. Но так  не может происходить вечно. Популяция  замедляется, т.к. в дело вмешивается  сама природа: истощение ресурсов питания, появление конкурентов и т.д. Поэтому  в прогностической литературе нередко  пишут о переходе от развития по экспоненте (т.е. со значительной скоростью  прироста) к развитию по линейной модели (т.е. без резкого увеличения или уменьшения) (Шляпентох, 1975, 213-221). Возможно, так случится и с развитием лексического состава: приток неологизмов будет уравновешиваться выходом многих слов из активного запаса языка.

 

 

 

Практическая  часть:

В пример раскрытия проблем рсусского  литературного языка можно привести отрывок из  конспекта одного крутого студента на одной лекции:

«Хаммурапи был нехилый политический деятель. Он в натуре катил бочку  на окружавших кентов. Сперва он наехал на Ларсу, но конкретно обломился. Воевать  с Ларсой было не фигушки воробьям показывать, тем более, что ихний  Рим-Син был настолько навороченным шкафом, что без проблем приклеил Хаммурапи бороду. Однако того не так  легко было взять на понт, Ларса  стала ему сугубо фиолетова, и  он перевел стрелки на Мари. Ему  удалось накидать лапши на уши  Зимрилиму, который тоже был крутым мэном, но в данном случае прощелкал  клювом. Закорифанившись, они наехали  на Эшнуну, Урук и Иссин, которые  долго пружинили хвост, но пролетели, как стая рашпилей».

 

В этом отрывке четко выражены все проблемы современного русского литературного языка, которые искажают и «уродуют» его.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

1) И.Б.Голуб Русский язык и культура речи: Учебник. – М.: «Логос», 2005-344с

2) Журнал «русский язык»

3)Ресурсы интернета:

1. http://studysphere.ru/work.php?id=354 [09.12.12]
2. http://www.philology.ru/linguistics2/gorbachevich-90.htm  [09.12.12]