Этика ученого: эволюция понятий и образов

     Один  из сторонников этой позиции —  американский биохимик Э.Чейн писал:

     «Прежде всего я утверждаю, что наука, поскольку она ограничивается... изучением законов природы, не имеет морального или этического качества. Моральные и этические трудности, вопросы о том, что правильно или неверно, возникают только тогда, когда научное исследование ставит задачу воздействия на природу, а эта задача, конечно, встает после описания природы, главной цели науки. В обсуждении моральных проблем...мы поэтому имеем дело не с описательной, а с прикладной наукой».

     Такая трактовка науки как всего  лишь описания природы выглядит сегодня  устаревшей. И вполне резонно английский философ А.Белей характеризует  ее как сверхупрощенную, «поскольку ученые не могут проводить изучение законов природы, в то же самое время не воздействуя на природу». Ученые активно манипулируя как с неорганическим, так и с органическим веществом. «И эта деятельность, пусть даже она будет сколь угодно чистой... может требовать моральной оценки».

     Что можно сказать в этой связи?

     Действительно, результаты и приложения фундаментальных  исследований очень часто непредсказуемы. Тем не менее мы с большой долей уверенности можем предполагать, что результаты сегодняшних фундаментальных исследований довольно быстро найдут самые разнообразные применения, причем эти применения, скорее всего, не обязательно будут лишены негативных сторон.

     И хотя ученые могут не знать, каковы будут практические последствия  того или иного открытия, они слишком  хорошо знают, что «знание — сила», и притом не всегда добрая, а потому должны стремиться к тому, чтобы  предвидеть, что принесет человечеству и обществу то или иное открытие. Ведь при наличии

такого  стремления больше шансов своевременно распознать возможные нежелательные эффекты.

     Что касается вопроса о свободе исследования, то здесь прежде всего необходимо отметить следующее.

     Хорошо  известно, что современные фундаментальные  исследования, как правило, требуют совместного труда больших научных коллективов и сопряжены со значительными материальными затратами. Уже одно это — хотим мы того или не хотим — накладывает неизбежные ограничения на свободу исследования.

     Но  не менее существенно и то, что  нынешняя наука — вполне сформировавшийся и достаточно зрелый социальный институт, оказывающий серьезное воздействие на жизнь общества. Поэтому идея неограниченной свободы исследования, некогда бывшая прогрессивной, ныне уже не может приниматься безоговорочно, без учета той социальной ответственности, с которой должна быть неразрывно связана эта свобода.

     И еще одно принципиальное обстоятельство — само противопоставление свободы исследования как требования, идущего изнутри научной деятельности, и социальной ответственности как того, что налагается на эту деятельность извне опирается на чрезмерно узкое понимание научной деятельности, ее мотивов и способов ее осуществления.

     Конечно, наука есть поиск истины.

     Но  это именно искание, процесс, требующий  усилий, а не созерцание где-то вне  мира бытующей истины. Потому и путь к истине есть научная, но вместе с  тем и человеческая деятельность, которую осуществляет человек, как  целое, а не те или иные абстрагированные от него способности или интересы.

     Вопрос  о свободе исследований, о том, как она должна пониматься, был  одним из центральных в ходе дискуссий  вокруг экспериментов с рекомбинантной ДНК. По этому вопросу высказывались самые разные точки зрения. Наряду с защитой абсолютно ничем не ограничиваемой свободы исследований была представлена и диаметрально противоположная точка зрения — предлагалось регулировать науку так же, как регулируются железные дороги.

     Между этими крайними позициями находится  широкий диапазон мнений о возможности  и желательности регулирования  исследований, о том, кому должно принадлежать здесь решающее слово — самому исследователю, научному сообществу или обществу в целом.

     Так, на взгляд американского биолога  Р.Синшеймера, ныне существуют такие области исследований, которые обладают «сомнительными достоинствами», так что их вообще лучше было бы не развивать с точки зрения будущего человечества.

     К их числу Р.Синшеймер относит:

     — работы по лазерному разделению изотопов, которое может сделать ядерное  оружие легкодоступным для террористов;

     — попытки установить контакты с внеземными цивилизациями, поскольку контакт с более развитой цивилизацией, чем земная, может оказать разрушительное воздействие на наши системы ценностей;

     — исследования в области геронтологии, результатом которых может стать  значительное постарение населения и вообще перенаселенность нашей планеты.

     По  мнению Р.Синшеймера, развитие науки до сих пор опиралось на скрытую предпосылку — веру в то, что природа достаточно эластична и благожелательна по отношению к нашим попыткам ее исследования и анатомирования, что мы не сможем разрушить некоторые ключевые элементы защищающей нас среды, нашу экологическую нишу.

     Ныне, считает он, эта предпосылка должна быть поставлена под сомнение и пересмотрена.

     Рассматривая  общеизвестный тезис о непредсказуемости  результатов исследований, Р.Синшеймер высказал интересную мысль о том, что эта непредсказуемость — «не абсолют, а количественная и качественная переменная».

     Многими, однако, точка зрения Р.Синшеймера встречается критически. Отмечается, например, что запрет исследований в названных им трех областях заставил бы отказаться от проведения чрезвычайно большого количества исследований, так или

иначе связанных с ними. Высказывалась и мысль о необходимости пересмотреть неявное соглашение между обществом в целом и научным сообществом, занятым в биомедицинских исследованиях.

     В дальнейшем эта мысль начинает встречаться  все чаще — свобода исследований рассматривается не как абсолютное право, а как своего рода контракт, соглашение между учеными и обществом, причем условия этого контракта могут подвергаться пересмотру в связи с изменениями обшей ситуации.

     Таким образом, вопрос о свободе исследований и о тех обязательствах, которые  в этой связи налагаются на ученых — это вопрос, который весьма далек от окончательного решения, и в настоящее время здесь едва ли уместны какие-либо категорические заключения.

     Имея  в виду дебаты об исследованиях с  рекомбинантной ДНК, американский историк науки Дж.Холтон задается вопросом:

     действительно ли мы имеем здесь дело с серьезным  вызовом, а не просто с чрезвычайно ярким, но краткосрочным возбуждением?

     «Ответом, — продолжает Дж.Холтон, — будет четкое "да". ... Мы только начали сталкиваться с такого рода проблемами. Ибо нравится это нам или нет, диспуты относительно мудрости или опасности наложения "пределов на научное исследование" могут оказаться неизбежными, а возможно, они даже и запоздали. В зависимости от конкретных ситуаций, требующих внимания, интенсивность дискуссий может возрастать или убывать; но они имеют некоторый предопределенный характер, и в зрелой форме будут сопровождать нас в грядущие времена».

     Дж.Холтон отмечает далее, что фактически ученые сегодня готовы заботиться об этосе и практике науки, включая необходимые защитные пределы и ограничения. Сегодня следует признать, что в науке действует немало внутренних и внешних ограничений, многие из которых неизбежны и, более того, существенны для ее развития.

     К примеру, считается само собой разумеющимся, что 

     — количественные результаты, там где их можно получить, предпочтительнее качественных;

     — операциональные определения предпочтительнее метафизических;

     — важные эксперименты требуют повторения;

     — следует искать связи теории с  практикой и т.д.

     Существует  немало и внешних ограничений, которые  принимаются учеными как нечто  вполне естественное — к примеру, те ограничения, которые связаны  с экспериментированием на людях.

     Все это показывает, что само существование  и развитие науки сегодня попросту невозможно без тех или иных форм и норм регулирования исследований и вообще научной деятельности.

7. Социальные силы и ответственность ученого

     В современных дискуссиях по проблеме социальной ответственности часто  встречается и другая дилемма. В  этом случае место объективной логики занимают столь же анонимные социальные силы.

     Утверждается, что наука сама по себе этически нейтральна, а антигуманное использование  ее достижений целиком и полностью  обусловлено теми социальными силами, которые контролируют практическое применение результатов научных  исследований.

     Интересно, отметить, что в тех случаях, когда  речь идет о позитивных последствиях использования научных достижений, проводить такую линию рассуждений частенько забывают — здесь-то уже ответственной оказывается именно наука и только наука.

     Конечно, в значительной мере эта аргументация справедлива — однако и в этом случае вопрос о социальной ответственности  науки и ученого нельзя сбрасывать со счетов.

     Верно, конечно, что достижения могут использоваться и подчас действительно используются в антигуманных целях. Но из этого  отнюдь не следует, что с ученого  снимается всякая ответственность  за то, каким образом и кому служат результаты его исследований.

     Отрицание ответственности науки перед  обществом, как и ответственности  ученого, фактически оборачивается пособничеством этим силам. Тот, кто отказывается рассматривать вопрос о социальной ответственности, ссылаясь на действие анонимных социальных сил, не в состоянии тем самым переложить бремя

нравственного выбора и ответственности за выбор  на эти силы — ведь самим своим  отказом он уже производит выбор, и этот-то акт выбора и подлежит этической оценке.

     В конечном счете, каждый научный результат  независимо от того, какое практическое применение он получает — представляет собой индивидуальный вклад конкретного ученого, вклад конкретного коллектива, да и сами социальные силы действуют через посредство конкретных людей.

     Здесь полезно будет вспомнить о  том, что Нюрнбергский трибунал, как  известно, признал ответственными тех врачей и ученых, которые «во имя прогресса науки» проводили бесчеловечные эксперименты над узниками гитлеровских концлагерей. Не освободило их от ответственности и то, что они называли себя только орудием в руках нацистского режима.

     Разумеется, в данном случае, речь шла о юридической, а не моральной ответственности — но значит ли это, что их эксперименты были нейтральными с этической точки зрения?

     Стоит обратить внимание на то, что и при  таком подходе познавательный момент в научной деятельности обособляется от ценностно-этических моментов и противопоставляется им, хотя здесь больше подчеркивается инструментальная, а не собственно познавательная сторона научного знания.

     Результатом же — если эту линию рассуждений  провести последовательно — оказывается  то, что научная деятельность выступает  как деятельность несамостоятельная, служебная, вторичная. Что касается ученого, то в этой ситуации он не может быть ответственной и суверенной в своих действиях личностью, а превращается в интеллектуальное орудие функционера и пособника социальных сил.

     Впрочем, до такого вывода сторонники этой позиции  обычно не доходят, поскольку он вступает в очевидное противоречие не только с внешней, но и с внутренней этикой науки. Действительно, статус и авторитет ученого в пределах научного сообщества определяется, прежде всего, именно его личным вкладом в развитие той или иной научной дисциплины — он, таким образом, оказывается ответственным за то, что им сделано. И эта норма является мощным стимулом в деятельности ученого. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Вывод:

     в оппозиции «социальные силы или  ответственность ученого» оба ее члена не исключают друг друга.

     И в этом случае их резкое противопоставление опирается на вполне определенное — и опять-таки одностороннее — истолкование науки и научного познания.

     Говоря  об этом, необходимо подчеркнуть, что  мы не имеем ни оснований, ни намерения  абсолютизировать или считать всемогущим чувство социальной ответственности ученых — ведь такая абсолютизация была бы чревата той же самой односторонностью. Речь идет лишь о том, чтобы показать, что социальная ответственность представляет собой одну из неотъемлемых сторон мира науки.