Этнолингвистический аспект русской фразеологии

Художественный текст воплотил в себе ту особенность мировосприятия человека, которая позволила Э. Кассиреру назвать человека символическим существом.

Символическое употребление слова  может быть сформировано в конкретном тексте (или многих текстах одного автора), а может привноситься в текст из культуры. Символ как бы наращивается на прямом значении соответствующего слова, не заменяя и не видоизменяя его, но включаясь при этом в широкий культурный контекст. Любой троп может вступать в контакты с символом, участвуя в формировании затекстовых смыслов, потому что символ – универсальный троп, который может сочетаться с любым набором художественных средств, формирующих образную структуру текста.

Символы глубоко национальны. Вот  шутливый пример из романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота», саркастически усиливающий национальный характер символа-архетипа: на бандитских машинах и машинах «новых русских» на носу помещается огромная лебедка: «Антропологи, занимающиеся исследованием “новых русских”, считают, что на разборках такими лебедками пользуются как тараном, а некоторые ученые даже усматривают в их широком распространении косвенное свидетельство давно чаемого возрождения национальной духовности – с их точки зрения, лебедки выполняют мистическую функцию носовых фигур, украшавших когда-то славянские ладьи».

Рассмотрим несколько символов (универсальных и национальных) па материале русской поэзии. Один из важных символов, широко используемый в поэзии, – сон. Сон с позиции язычества – это всегда перемещение в иномирие, к «чужим». И в этом смысле сны для язычества не менее реальны, чем явь. Для христианства иномирия зла не существует, зло – это духовная пустота, зона отсутствия Света и Добра. У зла нет и не может быть своего, законного, постоянного места в мире: оно коренится в мире духовном, в душе человека. А сон – это естественное явление для человека, которое выводит вовне внутреннее зло человека, его состояние. Вот как, например, интерпретирует эту мысль А. Тарковский:

Мне снится какое-то море, Какой-то чужой пароход, И горе, какое-то горе; Мне темное сердце гнетет.

В конкретном поэтическом тексте конкретного  автора символом может стать любое  слово. Так, в поэзии С. Есенина слово  голубой стало символом родной, близкой, дорогой сердцу поэта Родины, аналогичное  значение приобрело в его поэзии и слово синий:

Предрассветное, синее, нежное...

Я покинул родимый  дом, Голубую оставил Русь.

Символами могут быть не только единицы  языка. В 20-е годы П. А. Флоренский хотел  создать «Словарь символов» (Symbolarium), который бы состоял из геометрических фигур. Действительно, известно, что, например, точка, ничтожно малая количественно, есть Принцип, посредством которого произведено все пространство; она символизирует Центр, первопричину, место, откуда все происходит и куда все возвращается. Точка, из которой исходит луч, есть Бог-творец, который творит Мирозданье, что и дает Единицу, и т.д.

Довольно часто символами могут  стать цветообозначения. Как говорил  Л. Витгенштейн: «Цвет побуждает нас философствовать». Во все времена ученые бились над разгадкой проблемы цвета. Последние исследования в этой области показывают, что за цвет отвечает у человека 10 пигментных генов, составляющих определенный набор – у каждого свой, поэтому два человека могут смотреть на один и тот же предмет, но воспринимать его цвет по-разному. А наблюдения над людьми со стойкими поражениями головного мозга обнаружили, что понятия о цветах, слова, выражающие эти понятия, и связь между понятиями и словами зависят от разных его систем (головного мозга). Это и объясняет, почему существуют различия в реакциях на цвет в разных культурах (например, «зеленое» в США – безопасность, а во Франции – преступление; белый цвет у китайцев – символ траура, печали, а у европейцев эти функции выполняет черный цвет). Следовательно, цветовой язык человека ментален по своей природе. За цветом люди видят смыслы.

Многие названия цветов имеют прямое отношение к свету. А.А. Потебня, ссылаясь на Зизания, пишет, что слово «багряница»  толкуется через слово «белый», а потому белка так названа  не потому, что в северных районах цвет ее приближается к белому, а потому, что цвета рыжий и белый тождественны по основному представлению. День имеет два устойчивых эпитета в народной культуре – красный и белый, и оба, оказывается, вначале были равны, ибо оба восходят к богу Яриле, покровителю солнца, огня. Белый и красный – символы красоты, но белый еще и символ любви – мыть бело значит «любить». Красный – не только красивый, но и яркий, связанный с огнем.

Черный цвет, происходя от огня, символизирует безобразие, ненависть, печаль, смерть, т. е. противоположную свету символику. Ночь тоже символ горя, потому что она черна, темна. Зеленый цвет тоже состоит в родстве со светом, но символизирует молодость (молодо-зелено).

Известны и народно-поэтические  символы: осень – это старость, цветущая калина – девушка, тучи – несчастья, ветры – враги, соловей – влюбленный, орел степной – казак лихой, дожди – слезы, весна – начало любви, зима – ее умирание и т.д.

Выявить состав слов-символов в поэзии XX в., составить словарь таких  поэтических символов, в котором можно было бы найти сведения не только о содержании конкретного символа, но и о его употреблении и происхождении, – задача филологической науки на ближайшее время.

Только человек, овладевший культурными  ценностями нации, хорошо знающий поэзию своего народа, вознаграждается способностью пользоваться поэтическими символами и образами.

 

 

Основной источник:

Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. – М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 208с.

¹ Буслаев Ф. И. Русские пословицы и поговорки, собранные и объясненные. М., 1954. - С. 37.

² Идио́м (др.-греч. ἰδίωμα, фр. idiome «язык, наречие») – получивший распространение в лингвистике XX века обобщающий термин для естественно-языковой знаковой системы; объединяет понятия язык, диалект, говор, социолект и др. Используется для того, чтобы подчеркнуть общие свойства всех этих систем, или же в спорных случаях, когда дискуссионен сам вопрос «язык или диалект?» (такая ситуация возникает весьма часто)

³ См.: Толстая С. М. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах // Славянский и балканский фольклор. – М., 1994. – С. 111.

⁴ Аристотель. Поэтика. – Л., 1927. – С. 39.

⁵ Баяли Ш. Французская стилистика. – М., 1961. – С, 221.

⁶ LakoffJ., Johnson М. Metaphors we live by. – Chicago; L.; 1980. – P. 3.

⁷ Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М., 1998. – С. 342.

⁸ Брюсов В. Собрание сочинений. – М, 1975. – Т. 7. – С. 320.