Александр II и его окружение

Четырехтомный «Дневник Д.А. Милютина: 1873-1875», изданный по личным архивам графа, содержит яркие характеристики государственных деятелей Российской империи, членов императорской фамилии и самого Александра II, а также ценные сведения о подготовке и проведении военной реформы 1874 г., о борьбе в правительственной сфере, событиях придворной жизни, внешней и внутренней политике самодержавия в середине 70х гг. XIX века.

Ценные сведения о детстве императора представляют воспоминания членов императорской семьи. Великая княжна Ольга Николаевна в воспоминания «Сон юности » подробно рассказывает об отношениях детей с отцом, императором Николаем I. Великий князь Александр Михайлович дает интересную информацию о последнем годе правления Александра II.

Таким образом, можно обозначить цель работы, а именно рассмотреть личность Александра II, особенности его характера и взаимоотношений с близкими людьми и политическими соратниками. Здесь подразумеваются следующие задачи:

1.      Выявить особенности воспитания и характера цесаревича;

2.      Изучить его отношения с близкими людьми;

3.      Проследить политический путь Александра II;

4.      рассмотреть ближайших сподвижников императора.

I. Политический портрет императора.

1.      «Образован поэтом, воспитан дворцом»[10]

Будущий император Александр II родился 17 апреля 1818 г. в Москве. Отец его – великий князь Николай Павлович, третий сын Павла, мать – прусская принцесса Шарлотта, в крещении Александра Федоровна. В своих мемуарах она писала о рождении сына: «Счастье наше удвоилось, а впрочем, я помню, что почувствовала нечто серьезное и меланхолическое при мысли, что это маленькое существо призвано стать императором»[11]. И это верно, так как ни у Александра, ни у Константина детей не было, и маленький Саша был старшим в своём поколении великим князем.[Приложение 1]. Спустя год семя узнала о намерении императора Александра I объявить наследником престола Николая Павловича[12], и рождение сына сыграло в этом немалую роль, поскольку на протяжении двадцати лет в царствующей фамилии рождались только девочки. По закону и обычаю при крещении Александр Николаевич был награжден высшим российским орденом Святого апостола Андрея Первозванного, записан в самые «престижные» полки, и начался формальный отсчет его военной службы, для которой он по своему происхождению и предназначался[13].

В детстве он вел обычную жизнь мальчиков из великокняжеской семьи, к которым с малолетства воспитателями приставлялись военные. Для Саши этим человеком стал Карл Карлович Мердер, у которого помощники были из офицеров. Судьба Александра, как и всей великокняжеской семьи, резко изменилось с воцарения его отца – при трагических обстоятельствах военного выступления декабристов. По провозглашении Николая I императором всероссийским Александр Николаевич был официально объявлен наследником престола[14].

Переход в сан наследника совпал со временем, когда нужно было начинать систематическое обучение. Николай I, сам не получивший основательного светского образования, сумел подняться над естественной ограниченностью автократа и понять необходимость и преимущества для монарха широких знаний[15]. Отцом был сделан удачный выбор: Василий Андреевич Жуковский. Поэт был хорошо известен и принят в императорской семье: он преподавал русский немецким принцессам – невестам великих князей. Этот человек был одним из образованнейших людей своего времени и к тому же воспринимавшим современные идеи добрым христианином. С этих позиций он отнесся к своей миссии опекуна наследника престола. Главную же идею своего плана Василий Андреевич ясно изложил  в письме к императрице Александре Федоровне: «Его величеству нужно быть не ученым, а просвещенным. Просвещение должно ознакомить его со всем тем, что в его время необходимо для общего блага… Просвещение в истинном смысле есть многообъемлющее знание, соединенное с нравственностью»[16]. Тем не менее, согласно желанию Николая Павловича, чтобы его сын был прежде всего военный, потому что иначе он будет «потерян в нынешнем веке», наследник был рано приучен к парадам. Сам Мердер вздыхал по этому поводу: «Легко может ему прийти мысль, что это действительно дело государственное, и он может этому поверить»[17]. Однако влечение к военной «муштре» у Александра  II выражалось разве что в наклонности к военной торжественности и парадам.

В соученики Александру определили двух его сверстников – Иосифа Виельгорского и Александра Паткуля. День был расписан по часам: подъём в 6.00, с 7 до 12 – занятия с одночасовым перерывом, с 12 до 14 – прогулка, с 14 до 15 – обед и вновь занятия до 19 часов, с 19 до 20 часов – гимнастика и подвижные игры, в 22.00 – отход ко сну. Мердер и Жуковский, внимательно следившие не только за успехами наследника в учебе, но и за становлением его характера, регулярно докладывали императору опроявлении тех или иных черт личности Александра. «Я теперь гораздо больше на него надеюсь, - писал в 1828 году Жуковский, - вижу, что имеет он здравый ум, что в этом уме все врезывается и сохраняется в ясном порядке; вижу, что он способен к благородному честолюбию, которое может завести его далеко, если соединится с ним твердая воля; вижу, наконец, что он способен владеть собою, посему и имею право надеяться, что он, как скорее поймет всю важность слова должность, будет уметь владеть собою»[18].

13 декабря 1825 г. Николай Павлович, зайдя в комнату жены и увидев там маленького Сашу, наследника, показал ему приготовленный манифест и сказал: «Завтра твой отец будет монархом, а ты цесаревичем. Понимаешь ли ты это?»[19] Понимал, но вот радовался ли? Да и сам император писал сестре: «Молитесь за меня Богу, дорогая и добрая Мари! Пожалейте несчастного брата – жертву воли Божией и двух своих братьев! … он нуждается в этом утешении – и пожалейте его!»[20] Детям Николай I напоминал: «Всякий из вас должен всегда помнить, что только своей жизнь. Может искупить происхождение великого князя»[21]. На Александре же, как на цесаревиче, лежала ответственность ещё большая. Видимо, и чрезмерная чувствительность наследника (а он действительно часто плакал) была следствием непосильного гнета ожиданий окружающих – как семьи и придворных, так и простого народа.

В 1834 г. после долгой болезни умирает капитан Мердер. Александр был очень привязан к воспитателю и горько оплакивал его смерть. Но уже через несколько месяцев цесаревичу исполняется 16 лет, а значит, он достигает первого совершеннолетия и включается в государственную работу: присутствует на заседаниях Сената, с 1835 г. становится членом Святейшего синода. Некоторые изменения происходят и в учебных занятиях. Для обучения был приглашен ряд видных личностей. Здесь и М.М. Сперанский, читавший «Беседы о законах», и военный историк Жомини, преподававший военную стратегию и тактику, и Канкрин, знакомивший с финансовой ситуацией, и барон Бруннов, освещавший внешнюю политику.

Воспитание наследника завершилось его путешествием по России с мая по декабрь 1837 г. Он не только объехал почти всю европейскую часть России, но побывал и на Урале, и в Сибири, вплоть до Тобольска. Его сопровождали воспитатели, в том числе – Жуковский. Программа поездки была разнообразной: посещали соборы и монастыри, осматривали памятники древности и различные производства, знакомились с промыслами и учебными заведениями. Повсюду наследникаи его свиту встречали толпы народа. Будучи человеком более мягкосердечным, нежели его отец, Александр Николаевич ходатайствовал перед императором о смягчении участи ссыльных[22]. Таким образом, состоялось «всенародное обручение наследника с Россией»[23].

Еще более продолжительной о насыщенной была поездка по Европе в 1838-1839 гг. Наследник посетил почти все европейские державы, познакомился с их государственным устройством и культурой, с монархами, многие из которых доводились ему родственниками, с государственными деятелями[24]. Его портрет в этом путешествии отражается в записи маркиза де Кюстина: «Выражение его взгляда – доброта. Это в прямом смысле слова – государь. Вид его скромен без робости. Он прежде всего производит впечатление человека прекрасно воспитанного… Он прекраснейший образец государя из всех, когда-либо мною виденных»[25]. Сам же император так вспоминает это время в разговоре с сыном: «Многое тебе польстит, но при ближайшем рассмотрении ты убедишься, что не все заслуживает подражания и что многое, достойное уважения там, где есть, к нам приложимо быть не может, - мы должны всегда сохранять свою национальность, наш отпечаток, и горе нам, если от него отстанем… Но чувство это должно, отнюдь, тебя сделать равнодушным или ещё более пренебрегающим к тому, что в каждом государстве или крае любопытного или оригинального есть»[26]. В Австрии он знакомится с Гессен-Дармштадской принцессой Максимилианой-Вильгельминой-Августой-Софией-Марией, на которой женился в 1841 г.[27]

По возвращении из путешествия наследник втупил на путь практической государственной деятельности. Николай I ввел старшего сына во все высшие государственные учреждения (Государственный совет, Комитет министров и др.) в качестве присутствующего сначала, а затем, через год в качестве полноправного члена, имеющего право голоса[28].

Николай I по-своему заботился о подготовке цесаревича к будущим монаршим обязанностям, создавал ему хорошую репутацию, не забывая в рескриптах и манифестах похвалить успешную деятельность старшего сына[29].

С 1842 года цесаревич становится «вторым главой государства» на время отъездов за границу императора или его путешествий по России. Английский посол в Петербурге лорд Кланикард докладывал своему правительству о том, что «в России как будто правят два императора»[30]. В то время у наследника ещё не было вовсе критического отношения к политической программе отца. Однако нельзя сказать, что он на все смотрел его глазами. Здесь правильнее предположить, что он не знал путей разрешения этих проблем, и пока лишь смутное чувство, что не все благополучно в отечестве, начинало тревожить наследника престола, становясь с годами более отчетливым[31]. Отсутствие талантливых людей в управлении, первенствующая роль армии были итогом твердой, но недальновидной политики Николая I, расплачиваться за которую довелось его сыну. Отрезвление наступило ещё при жизни Николая I[32].

В 1850 г. Николай Павлович отправил сына на Кавказ для ознакомления с военными действиями. Здесь произошло его «боевое крещение» рядом с крепостью Ачхой. Александр заметил отряд неприятели и направился к нему, увлекая за собой остальных. За свой поступок он был награжден крестом Святого Георгия 4-ой степени; об этом ходатайствовал князь Воронцов, бывший на Кавказе наместником. «Александр II, конечно, не был заурядной личностью; но в нем жили два совершенно различных человека, с резко выраженными индивидуальностями, постоянно боровшимися друг с другом. … Перед лицом настоящей опасности Александр II проявлял полное самообладание и спокойное мужество, а между тем он постоянно жил в страхе опасностей, существовавших только в его воображении. Без сомнения, он не был трусом и спокойно пошел бы на медведя лицом к лицу», - писал в своих мемуарах революционер Петр Кропоткин[33].

К моменту начала Крымской войны Александр Николаевич уже был главнокомандующим гвардейским и гренадерским корпусами[34]. Николай I не раз объявлял сыну в рескриптах свою «душевную благодарность» за его неусыпные заботы о войске»[35]. В продолжение всего 1854 г. цесаревич был главным помощником императора в деле обороны российских рубежей, умножения ее боевых сил. Он отвечал за защиту балтийского побережья от Выборга до Нарвы.

К 1855 г. империя исчерпала не только людской потенциал, но и запасы оружия. Цесаревич участвовал во всех совещаниях на высоком уровне, разрабатывая экстренные меры для спасения Севастополя и выхода страны из кризиса. Но неожиданная смерть императора Николая I ускорила события. По словам Александра II, на смертном одре (а умер Николай хотя и довольно внезапно, но все же время для прощания у него было) он сказал сыну: «Мне хотелось, приняв на себя все трудное, все тяжкое, оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое. Провидение судило иначе»[36].

Александр, теперь уже Александр II, после вступления на престол произнес речь в Государственном совете, где повторил слова отца, а так же добавил свой ответ ему: «Ты – мы всегда говорили друг другу на «ты» - ты, верно, будешь и там молиться за твою Россию и за дарование мне помощи», на что отец ответил ему: «О, верно, буду»[37].

Александр в день его восшествия его на престол был описан в дневнике Анны Федоровны Тютчевой, фрейлины Марии Александровны: «Император был очень бледен, но никогда я не видела его таким красивым. На его лице отпечатолось горе, наполнявшее его сердце, и сознание великой ответственности, на него возложенной… Вид его и мысль о том, при каких тяжелых условиях он вступает на престол и какая трудная борьба ему предстоит, волновали сердце. … Видно, что он испытывает только горе от потери отца, а что корона не имеет для него никакой цены»[38].

Таким образом, к управлению страной подошел опытный человек. За тридцать пять лет Александр Николаевич получил прекрасное воспитание, образование в лучших  традициях и приобретал опыт государственного управления под руководством своего отца. Александр II принял власть в тяжелейший момент. На императора свалились проблемы, одна другой тяжелее, но будущие сановники и ближайшее окружение помогут сделать царствование Александра II эпохой «Великих реформ».

2.      Царь-освободитель

После смерти Николая I А.С.Хомяков радостно поздравлял друзей с новым царем-преобразователем. Но они сомневались, потому что у молодого императора была в либеральных кругах весьма нерешительная репутация: известно, например, что при обсуждении в секретных комитетах вопроса о крестьянском освобождении Николай I выступал даже более либерально, чем его сын, склонявшийся к тому, что никакой эмансипации не нужно. Хомякову говорили: «Александр – крепостник, занимается преимущественно охотой и т.п.», однако публицист-славянофил уверенно обосновывал оптимизм: «В России хорошие и дурные правители чередуются через одного: Петр III плохой, Екатерина II хорошая, Павел I плохой, Александр I хороший, Николай  I плохой, этот будет хорошим!»[39]

Первые месяцы царствования нового императора Тютчев справедливо называет «оттепелью»: 3 декабря 1855 года был закрыт Высший цензурный комитет, отменены стеснения в университетах, разрешена свободная выдача заграничных паспортов, разрешено издание новых журналов, в августе 1856 года объявлена амнистия политическим заключенным, заменены многие министры. «С 18 февраля 1855 г. начинается новый период, в который выступают иные начала жизни»[40].

Эти действия были предвестниками будущих реформ и главной из них – отмены крепостного права. В 1856 г. на обеде, устроенном московским дворянством, Александр II сказал: «Я узнал, господа, что между вами разнеслись слухи о намерении моем уничтожить крепостное право. В отвращении разных неосновательных толков по предмету столь важному, я считаю нужным объявить всем вам, что я не имею намерения сделать это сейчас. Но, конечно, вы и сами понимаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным. Лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели ожидать, когда оно начнет само уничтожаться снизу. Прошу вас, господа, обдумать, как провести все это в исполнение. Передайте мои слова дворянам для соображения»[41].