Андрей Рублёв и его эпоха

 

 В отдалении от Андроникова  монастыря, в лесах, диких и  огромных, находилась Троице-Сергиева  лавра, где Рублев провел юные  годы, где, по-видимому, прошла большая  часть его жизни. Рублев застал  лавру в самом расцвете, при  игумене Никоне, и там научился  искусству живописи. Величавая природа  вокруг Троицкого монастыря с  ее дремучими хвойными лесами  сказочной красоты, безусловно, производила  на художника сильное впечатление. 

 

Дата рождения Андрея Рублева  неизвестна и высчитывается приблизительно по году его кончины, если думать, что  он мог прожить лет семьдесят. Год смерти — 1430-й — предположительно определили по надписи на надгробной плите. Первоначальная плита не сохранилась, и до нас дошли лишь копии с  нее. В надписи на ней сказано, что инок Андрей скончался в 1430 году в ночь на память Игнатия Богоносца, то есть, очевидно, 11 февраля (29 января по новому стилю).

 

 Еще при жизни Андрей  Рублев стал легендой. Его приглашали  для украшения живописью лучших  построек. Расписать храм значило  написать фрески на стенах  и иконы для иконостаса. Одному  все это выполнить, конечно,  было невозможно. Рублев работал  в дружинах-артелях с самыми  выдающимися мастерами — Феофаном  Греком, Прохором с Городца, Даниилом  Черным. Художники расписывали главные  соборы Москвы: Благовещенский, Успенский,  Архангельский. Несомненно, великий  живописец встречался со многими  образованными и прославленными  людьми своего времени. 

 

 О работах Андрея  Рублева конца XIV века ничего  неизвестно, хотя тогда он был  уже признанным мастером. К этому  периоду, по-видимому, принадлежат  миниатюры так называемого «Евангелия Хитрово», приписываемые Андрею Рублеву.) Среди евангелистов с их символами замечателен образ ангела в круге — символ евангелиста Матфея. Ангел изображен идущим легкой и стремительной поступью. Одежды на нем с бурей складок впереди кажутся прозрачными и будто волнуются вокруг его фигуры, плотно охватывают стройную ногу. Маленькой, но сильной рукой он держит широкую золотую крышку евангелия, которая не кажется тяжелой, как ничто не тяжело в этом легком, словно птица, ангеле. Двухцветные крылья откинуты назад и усиливают впечатление быстрого движения. Голова увенчана голубой лентой, концы ее стремительно и ломко вьются по ветру на фоне широкого нимба. Тона одежды белые, голубые, фиолетовые. Такой колорит характерен для рублевских работ. Оцепенелость фигур, свойственная живописи XIII века, а позднее скованность и неловкость движений сменяются к XV веку легкостью позы, плавностью и красотой силуэта. Эту особенность стиля и развивал Андрей Рублев, основатель нового в искусстве той поры — правдивой формы, естественности и тонкой поэтичности в выражении чувств.

 

 Живя в Троице-Сергиевой  лавре, Андрей Рублев, вероятно, мог  работать не только в Москве, но и в разных местах Подмосковья,  хотя об этом нет сведений. Весьма возможно, что он писал  в Звенигороде, в храме Успения  на Городке. Там сохранились  фрески начала XV века, часть которых  по своему характеру похожа  на живопись Рублева. Это головы  Флора и Лавра в кругах, написанные  на верху алтарной преграды, напротив  хор. До наших дней сохранилось  поясное, заключенное в круг  изображение Лавра. Черты лица  его некрупные, с характерно  малым расстоянием между концом  тонкого носа и верхней губой.  Очень покатые плечи сообщают  легкость фигуре, несмотря на  утолщенную мощную шею Лавра.  Короткие волосы на его голове  будто разлетаются! от ветра,  создавая легкий ореол, который  придает вдохновенность образу. Синие и розовые одежды сочетаются  с желтым фоном. Огромный нимб  создает впечатление простора. Облик  Лавра воздушен и вместе с  тем насыщен победоносной силой,  торжеством: и внутренней свободой, что свойственно некоторым рублевским фрескам. Полное выражение жизни, иногда острое и всегда проникновенное, характерно и для последующих произведений Андрея Рублева. В его прекрасных образах улавливается благородство, глубокая содержательность.

 

 В 1405 году в Кремле  Рублев украшал фресковой живописью  Благовещенский собор и писал  для него ряд икон иконостаса. В связи с этой работой в  летописи его имя упоминается  с именами Феофана Грека и  Прохора с Городца. Вот первое  летописное сведение о Рублеве  как живописце: «Toe же весны почаша подписывати церковь каменую святое Благовъщенiе на князя великаго двоpъ, не ту, иже нынъ стоитъ, а мастеры бяху Феофанъ иконникъ Гръчинъ да Прохоръ старецъ съ Городца, да чернецъ Андреи Рублевъ...»

 

Сохранившийся в Кремле собор  Благовещения перестраивался уже после  Рублева, следовательно, до нас не дошли  его фрески. Но иконостас был перенесен  из старого собора в новый. Андрей Рублев, как третий из живописцев, вероятно, выполнял не главные иконы иконостаса. Можно предполагать, что ближе всего по манере исполнения относится к Рублеву «Архангел Михаил». Мастером основного, самого большого размером деисусного ряда был Феофан Грек, старший по работе. До наших дней сохранились чудесно, вдохновенно выполненные Феофаном «Спас», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча», два архангела и другие шедевры. Чрезвычайно оригинален у Феофана цвет. Светлые краски деисуса легкие и сияющие, а темные — дымчатые, приглушенные, поэтому все в целом как бы подернуто светящимся туманом. В этом иконостасе находится праздничный чин — ряд икон на евангельские темы: «Благовещение». «Рождество Христово», «Сретение», «Преображение», «Вход в Иерусалим» — всего около двадцати.

 

 Из этого ряда кисти  Андрея Рублева, по-видимому, принадлежит  «Преображение». Изображен момент, когда, согласно евангельской  легенде, одежды Христа, поднявшегося  на гору Фавор, засияли ослепительным  светом. Композиция бросается в  глаза своей широтой. Вверху  отчетливо вырисовывается на  фоне голубого круга фигура  преображенного Христа в ярко-белых,  будто светящихся одеждах. По  сторонам его слева и справа  — пророки. Их плащи, как  крылья, трепещут на ветру. Совсем внизу, у края горы, упавшие от страха апостолы. На горках ритмически разбросаны четыре темных деревца, подчеркивающие пустынность пейзажа и расстояние от неба до земли.

 

 Андрей Рублев, так  же как Феофан Грек, был большим  мастером цвета и новатором  в этой области. Художники разрабатывали  сложные сочетания красок, создавали  гамму, неведомую до них. «Преображение»  Рублева отличается воздушной  легкостью колорита, что делает  композицию праздничной. Стена  с этой росписью как бы сияет  своими красками: горят, пламенеют  красные тона, сверкают белые,  вспыхивают и мерцают голубые.  «Праздники», находящиеся высоко, в третьем ряду, кажутся инкрустацией  из дорогих камней. В золотистые  и лимонные фоны горок вставлены  куски звонко-красные и почти  черные, ярко-белые, зеленоватые  и розовые. 

 

 С рублевским решением «Преображения», в котором подчеркивается праздничность, легкость, интересно сравнить решение «Положения во гроб» (в том же ряду), написанное, вероятно, Прохором с Городца. Изображение это носит трагический оттенок. Вверху раскинулся черный крест, замыкающий мрачную сцену. Под ним, на фоне перламутрово-желтоватых горок и розовой Иерусалимской стены стоит гроб с вытянутым телом Христа. Слева — горестно припали друг к другу женщины, нежно прильнула к сыну Богоматерь. Справа — склоненные Иоанн, Иосиф и Никодим. В их позах ощущается глубокая скорбь.” (2)

 

*(2) http://andrey-rublev.ru/

 

Творчество

 

“ Произведения Андрея Рублева  принадлежат к высшим достижениям  русского и мирового духовного искусства, воплотившего возвышенное понимание  духовной красоты и нравственной силы человека Св. Руси. Эти качества присущи иконам Звенигородского чина (“Спас”, “Апостол Павел” (находится в Русском музее), “Архангел Михаил”, все — рубеж XIV-XV вв.), где лаконичные плавные контуры, широкая манера письма близки приемам монументальной живописи.

 

В к. XIV — н. XV в. Рублев создал свой шедевр — икону “Троица” (находится  в Государственной Третьяковской  галерее, на сюжет "гостеприимство Авраама". Традиционный библейский сюжет он наполнил глубоким поэтическим и философским содержанием. Отойдя от традиционных канонов, поместил в центре композиции единственную чашу (символизирующую жертвенную смерть), а ее очертания повторил в контурах боковых ангелов. Центральный (символизирующий Христа) ангел занял место жертвы и выделен выразительным контрастом пятен темно-вишневого и голубого цветов, оркестрованным изысканным сочетанием золотистых охр с нежным “голубцом” и зеленью. Вписанная в круг композиция пронизана глубокими круговыми ритмами, подчиняющими себе все линии контуров, согласованность которых производит почти музыкальный эффект.

 

“Троица” рассчитана на дальнюю и ближнюю точки зрения, каждая из которых по-разному раскрывает богатство оттенков, виртуозную работу кисти. Гармония всех элементов формы  является художественным выражением основной идеи “Троицы” — самопожертвования  как высочайшего состояния духа, созидающего гармонию мира и жизни. В 1405 совместно с Феофаном Греком и Прохором с Городца расписал Благовещенский собор Московского  Кремля (фрески не сохранились), а в 1408 с Даниилом Чёрным и др. мастерами  — Успенский собор во Владимире(роспись сохранилась частично) и создал иконы для его монументального трехъярусного иконостаса, ставшего важным этапом формирования системы высокого русского иконостаса.

 

Из фресок Рублева в  Успенском соборе наиболее значительна  композиция “Страшный суд”, где  традиционно грозная сцена превратилась в светлый праздник торжества  Божественной справедливости. Работы Андрея Рублева во Владимире свидетельствуют, что к тому времени он был зрелым мастером, стоявшим во главе созданной  им школы живописи.

 

В 1425 — 1427 Рублев совместно  с Даниилом Чёрным и др. мастерами  расписал Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря и создал иконы его  иконостаса. Время, когда на Руси назревали  новые междоусобные войны и гармонический  идеал человека, сложившийся в  предшествующий период, не находил  опоры в действительности, сказалось  и на творчестве Рублева. Колорит  поздних икон более сумрачен; в  некоторых иконах усиливается декоративное начало, в других проявляются архаические  тенденции. Некоторые источники  называют роспись Спасского собора Андроникова монастыря (ок. 1427) последней работой Рублева. Ему приписывается также ряд работ, принадлежность которых кисти Рублева точно не доказана: фрески Успенского собора на “Городке” в Звенигороде (к. XIV — н. XV в.), иконы — “Владимирская Богоматерь” (ок. 1409, Успенский собор, Владимир), “Спас в силах” (1408), часть икон праздничного чина (“Благовещение”, “Рождество Христово”, “Сретение”, “Крещение”, “Воскрешение Лазаря”, “Преображение”, “Вход в Иерусалим” — все ок. 1399) Благовещенского собора Московского Кремля, часть миниатюр “Евангелия Хитрово”.

 

С 1959 в Андрониковом монастыре действует Музей имени Андрея Рублева, демонстрирующий искусство его эпохи.

 

Искусствовед М.В. Алпатов  писал: "Искусство Рублева - это прежде всего искусство больших мыслей, глубоких чувств, сжатое рамками лаконичных образов-символов, искусство большого духовного содержания", "Андрей Рублев возродил античные принципы композиции, ритма, пропорций, гармонии, опираясь в основном на свою художественную интуицию"..” (3)

 

*(3) http://www.bibliotekar.ru/rusRublev/index.htm

 

«Троица»

 

“«Троица» (также «Гостеприимство  Авраама») — икона Святой Троицы, написанная Андреем Рублёвым в XV веке, самое знаменитое из его произведений и одна из двух приписываемых его  кисти работ (включая фрески во Владимире), чьё авторство, как считают учёные, достоверно принадлежит ему. Является одной из самых прославленных  русских икон.” (4)

 

“  «Троица» Рублева коренным образом отличается от всех предшествующих, потому что все выглядят в ней  так, точно эти три крылатых существа, непринужденно сидящие за трапезой, увидены были глазами художника  или словно они, как воплощение высоких  представлений о совершенстве, пригрезились ему в прекрасном сновидении. Возвышенное и отвлеченное стало у Рублева соразмерным человеку, и вместе с тем в человеческом, личном проглядывает нечто высокое и закономерное. Искусство было для него не средством украшения истины, добытой за пределами искусства. Он обладал счастливой способностью, не выходя за пределы искусства, откликаться на философские вопросы огромного значения.

 

     Обращаясь к  Рублеву, современный зритель  естественно задается вопросом: каково было его отношение  к действительности? Можно ли  его причислять к великим реалистам?  Принято считать, что средневековье еще не достигло той ступени, на которой современная художнику действительность может стать предметом художественного творчества. Мнение это широко распространено, хотя лишено серьезных оснований. Необходимо напомнить, что Древняя Русь вовсе не чуждалась и прямого отражения в искусстве современности. Наши летописцы трезво и зорко наблюдали жизнь, отбирали из нее самое существенное, находили меткое слово, чтобы правдиво охарактеризовать людей и события, которые проходили перед их глазами, — нередко они были настоящими мастерами художественной прозы. Недаром Пушкин с такой теплотой обрисовал образ Пимена.

 

     Что касается  мастеров изобразительного искусства  и среди них в особенности  Рублева, то они были в своем  творчестве прежде всего поэтами. Их занимало не столько то, что находилось перед глазами в каждодневности, а то, что волновало людей как потребность в лучшем и совершенном, и они чутко откликались на эти потребности сердца. Разумеется, что для выполнения этой задачи нужно было глубоко понимать и современную жизнь. Этим пониманием владел в высокой степени Рублев. Он решался коснуться самых заветных вопросов современной общественной жизни. Своим искусством он поднимал самосознание человека.  Чтобы уяснить себе значение искусства Рублева, нужно вспомнить о том, как горячо среди его современников дебатировался вопрос о том, что представляет собой «земной рай». Если первые люди жили в раю и были изгнаны из него, то где же находится он, или же рай существует лишь в воображении человека как нечто «мысленное»? На эту тему велись горячие споры. В наши дни они могут вызвать только улыбку снисхождения. Напрасно! Споры о рае, хотя и облекались в то время в схоластический или сказочный наряд, имели вполне определенный жизненный смысл. В переводе на современный язык это был спор о том, достижимо ли совершенное устройство жизни и блаженство людей на земле или мысль о нем несбыточна, как мечта о вечной гармонии?