Концепции культуры Евразии

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Филиал 

Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения

высшего профессионального образования «Российский государственный

гуманитарный университет» в г. Воскресенске Московской области

(Филиал РГГУ в г.  Воскресенске)

 

 

Факультет управления

 

           

Корягин Павел Сергеевич

концепции культуры евразии

Реферат по дисциплине

«Геополитика»

Студента 5 курса группы ЗДГМУ – 5/5.5

 

Научный руководитель: Гроздова Ю.А.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Воскресенск 2013

 

Содержание:

Введение:

Одним из самых сложных понятий гуманитарной науки было и остается понятие  «культуры». Существует, как известно, множество определений ее сущности. Среди современных можно выделить следующее: «Культура представляет собой исторически изменяющуюся и исторически конкретную совокупность тех приемов, процедур, норм, которые характеризуют уровень и направленность человеческой деятельности, всей деятельности, взятой во всех ее измерениях и отношениях. С этих позиций культура выступает как способ регуляции, сохранения, воспроизведения и развития всей общественной жизни». В современной литературе распространено отожествление культуры с совокупностью ценностей, идеалов, которые выполняют функцию социальной ориентации в обществе. 

Основная  часть.

 

 

Философское осмысление культуры в России, начавшееся с  полемики славянофилов и западников о путях развития отечественной  культуры, получившее свое развитие в знаменитой книге Н.Я.Данилевского «Россия и Европа», в трудах Розанова, Бердяева и др., приобрело новую актуальность в первой четверти XX века «в ситуации исторической сверхуплотненности событий», когда «произошло взаимное оплодотворение духовных потоков - социально-критического, прагматического, нравственно-религиозного и философско-отвлеченного мышления». Для российских философов (Г.И.Челпанова, И.И.Лапшина, Б.П.Вышеславцева и др.) стала характерна мировоззренческая, аксиологическая ориентация, усиление нравственного момента. В истории русской мысли евразийская теория культуры заняла особое место. В ее разработке приняли участие, кроме лингвиста, филолога, культуролога Н.С.Трубецкого, такие наиболее известные евразийцы, как П.Н.Савицкий, Л.П.Карсавин, П.П.Сувчинский, 
 
Г.В.Флоровский. Благодаря доступности их работ в последние годы основные положения евразийской концепциикультуры стали как предметом серьезного анализа, так и широкого обсуждения, особенно в связи с возрождением идей среди научной общественности, интеллигенции и др. 
В работах, посвященных истории и развитию евразийства, прежде всего выделяется, что общим, исходным для философии истории и культуры было утверждение о самобытности культурного мира России - Евразии, что важнейшую роль в евразийском учении играла идея культуры как «симфонической личности». Так, например, Л.И.Новикова и И.Н.Сиземская, указывая, что философская разработка этой идеи принадлежит Л.П.Карсавину, подчеркивают: «В противоположность европейской традиции, согласно которой исходным, базисным понятием является личность как индивид, обладающий неотъемлемыми свойствами- правами самодостаточного социального атома, в евразийстве ее базисным понятием является «симфоническая личность» как живое органическое единство многообразия, когда единство и множество отдельно друг от друга не существуют». 
Как отмечалось выше, главные философско-исторические основания евразийской культурологии рассматриваются в исследовании Р.А.Урхановой «Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX в.». В частности, отмечается, что на первом этапе идейной истории евразийства, в 1921-1926 годах, Н.С.Трубецким, П.Н.Савицким был выдвинут тезис о множественности культур в качестве альтернативы, господствовавшей в историческом и социальном познании начала века теории линейного однонаправленного развития общества. Характеризуя развитие евразийской культурологии, Р.А.Урханова указывает: «На втором этапе, в 1926-1929 гг., культурно-морфологическая концепцияевразийцев 
претерпевает изменения. «Культурные типы» или просто «культуры» обретают форму «симфонических» или «хоровых» многонародных личностей, безусловно, под влиянием «Философии истории» Карсавина». А.Т.Горяев, также уделяя внимание развитию культурологии евразийцев, в частности отмечает, что евразийцы подчеркивали факт глубокого культурного переворота на стыке исторических эпох, содержанием которого явились кризис западно-европейской культуры и русская революция 1917 г. По мнению евразийцев, на арену истории выходит новый культурно-исторический тип». 
Общепризнанно, что на развитие евразийской теории культуры оказали влияние идеи известного естествоиспытателя по профессии, «историософа по призванию» Н.Я.Данилевского и его прямого последователя К.Н.Леонтьева. Данилевский, считающийся типичным представителем панславизма, в самом известном труде «Россия и Европа» изложил свою теорию «культурно-исторических типов». Главным тезисом этой теории было утверждение, что общечеловеческой цивилизации нет и быть не может, человечество в истории предстает в виде различных культурно-исторических типов. Сейчас, указывал Данилевский, пришло время для развития славянских народов в самобытный культурно- исторический тип. К.Н.Леонтьев также в своих работах не раз подчеркивал, что «Россия, взятая во всецелости со всеми своими азиатскими владениями, это целый мир особой жизни», принимая во внимание и «туранскую примесь» в этом особом культурном типе. 
Остается недостаточно изученным социально-философский аспект теории культуры Н.Я.Данилевского и евразийцев. Между тем его осмысление в современной российской действительности становится особенно важным. Данилевский указывал на необходимость создания всех благоприятных условий, культурных и геополитических, для нового 
славянского типа. В «России и Европе» не раз подчеркивается значимость национальных чувств, «исторического воспитания», под которым Данилевский понимал сплачивание зависимых народов, подчинение частных интересов общим. Такие случаи были в допетровской истории России, в истории славянских народов. Данилевский указывал и на отличительные черты культурно-исторического типа, который станет «четырехосновным»: 1) религиозным, 2) научным, творческим в искусстве, технологическим, индустриальным, 3) политическим, 4) экономическим и общинным. Социально-философский аспект концепции Н.Я.Данилевского и других идейно близких ему русских мыслителей получил свое развитие в концепции евразийцев. По мнению Г.В.Флоровского, именно «социология, какова бы она ни была» раскрывает «возможность рождения «новых» культур, возможность вечно обновляющейся культуры сверх быта. И все русские провидцы, утверждая русское или славянское будущее, имели перед своими духовными очами вполне четкий образ грядущего культурного типа». 
Среди «русских провидцев» эмиграции, печатавшихся на страницах евразийского жу рнала «Версты», и несомненно, оказавших влияние на развитие социологических взглядов евразийцев, был Г.П.Федотов, научное наследие которого, как и наследие евразийцев, стало широко доступным только в последнее время. Известно, что на Западе труды Г.П.Федотова давно уже считаются классическими. Историк по образованию он стал известен как философ, богослов, публицист, культуролог. Особое место в его наследии занимали социологические проблемы. Идейная близость Г.П.Федотова и лидеров евразийцев определила значимость исканий мыслителей русского зарубежья. 
Проф. Ф.И.Гиренок, рассматривая творчество ученого и публициста, подчеркивает: «Аналитические возможности Федотова 
поражают воображение. При чтении его работ, таких, как «Конец империи», «Запад и СССР», «Будет ли существовать Россия?», приходишь к мысли, что они написаны не исследователем, а пророком. Духовная ситуация нашего времени провидчески описана Федотовым в таких работах, как «В защиту этики», «В борьбе за искусство». В немногочисленной литературе, посвященной анализу его идей и проблематике творчества, отмечается, что истоком мировоззрения мыслителя послужил комплекс философских и социологических идей. Здесь и духовное наследие русского православия, и главные идеи русского философского религиозного Ренессанса, и идеи новейших социологических учений. 
Многие работы этого одного из интересных русских мыслителей начала XX столетия, например, «О национальном покаянии», «Революция идей», «Будет ли существовать Россия?», «Проблемы будущей России», «Письма о русской культуре», были посвящены поиску путей социального и культурного возрождения России и пронизаны тревогой за судьбу русской культуры. «Мы, - писал философ, - живем в эпоху гибели гуманистической культуры». Культура погибает, а цивилизация шаг за шагом повышает свой уровень. Как и евразийцы, он считал, что Запад потерял самое ценное, что у него было - личность. Личность растворилась, но тело ее осталось и продолжает жить. И эта жизнь дает о себе знать в биологически прочитываемой философии. Будущее России, по мнению Федотова, «зависит от того, к какому стану мы примыкаем: к стану цивилизации или культуры». По его словам, культура - «это сгустки накопленных ценностей», «та кожа, которая сдерживает в человеке зверя». Одним из способов «сдирания» культурного слоя стало быстрое приобщение масс к цивилизации в ее поверхностных слоях: техника, наука. 
Федотова и евразийцев объединял взгляд на петровскую эпоху. Он с болью отмечал, что в петровскую эпоху уже не удивляли люди, души 
которых были русскими, а мыслительная субстанция складывалась по законам другого целого: "Мы не выращивали свой логос, он нам достался по дешевке. Этот «штемпелеванный разум» не имел корней в глубинах народной жизни, он навязывался ей извне". И это все, замечает философ, называлось «просвещение народа», "отныне рост одной культуры, импортной, совершается за счет другой - национальной". Для Федотова особенно интересны XVII - XVIII века европейской истории. В это время произошел сдвиг цивилизации в сторону иных оснований свободы. Свободу веры сменила свобода мысли, феодальный плюрализм властей сменился либеральной концепцией государства, основанием свободы стала свобода предпринимателя. Федотов подчеркивал, что в результате этого сдвига произошла релятивация духовных норм. Он призывал "приветствовать появление в русской литературе книг по философии этики, как симптома спасительного поворота. Русская мысль уже возвращается к своей великой традиции. Многое остается еще придумать. Главное, конечно, - для нашего времени, представить этику не в системе богословия». Как и евразийцы, он считал, что западническое содержание идеалов русской общественности, интеллигенции приводило к болезни антинационализма. Все, что было связано с героическими преданиями России, было взято под подозрение. Объектом ненависти становилась сама Россия, русское государство, русская нация. «При таких условиях, - писал Г.П.Федотов, - можно понять иностранцев или русских евразийцев, которые приходят к выводу о том, что Россия органически порождает деспотизм - или фашистскую «демократию» - из своего национального духа или своей геополитической судьбы».

Для федотовской социологии была характерна принципиальная ориентация на творческую личность, на интеллигенцию  и многообразие ее социокультурных  функций. Федотов в своих трудах не только рисует культурный портрет России, но и рисует путь интеллигенции в русской 
культуре. Главной ее функцией «было несение в народ - в Россию - готовой западной культуры, всегда в кричащем противоречии с хранимыми в народе переживаниями древнерусской и византийской культуры». Он с тревогой писал о том, что новая нарождающаяся интеллигенция проникается пафосом американизма. Для него было ясно и то, что не вся Россия «проходит азбуку атеизма и американизма». В его размышлениях о судьбе интеллигенции звучат и евразийские мотивы. Так, в работе «Будет ли существовать Россия?» он подчеркивает, что сознание интеллигенции должно быть «одновременно великорусским, русским и российским». Ориентация только на Запад может оказаться губительной для России. Как и евразийцы, Федотов был убежден, что это противоречит исторически сложившейся цивилизационной специфике России. В статье «Россия и свобода» он также указывает, что «Русь создавалась на периферии двух культурных миров: Востока и Запада». Выводы его работы «Проблемы будущей России» соотносятся со взглядами евразийцев: «Многонациональность, многозвучность России не умаляла, но повышала ее славу», «Россия не может равняться с Францией или Германией: у нее особое призвание. Россия - не нация, но целый мир. Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет как Россия». 
Учение о культуре, путях ее развития у Г.П.Федотова и евразийцев было связано в определенной степени с идейно-политической борьбой того времени, с поисками новой «русской идеи». Их сближали взгляды на историю, судьбу русской, российской культуры, антизападничество. Но известно, что для Федотова были неприемлемыми положения евразийской идеологии, обосновывавшие новое русское национальное сознание, недооценка ими личностного начала в социально-культурной жизни. Так, в начале одной из ярких статей «Будет ли существовать Россия?» он сам эти разногласия отмечает: «В революции мы привыкли видеть кризис власти, но 
не кризис национального сознания. Многие не видят опасности, не верят в нее. Я могу указать симптомы. Самый тревожный - мистически значительный - забвение имени России. Все знают, что прикрывающие ее четыре буквы «СССР» не содержат и намека на ее имя, что эта государственная формация мыслима в любой части света: в Азии, в Южной Америке. В Зарубежье, которое призвано хранить память о России, возникают течения, группы, которые стирают ее имя: не Россия, а «Союз народов Восточной Европы»; не Россия, а «Евразия». О чем говорят эти факты? О том, что Россия становится географическим пространством». Далее автор, подвергая критике большевиков и евразийцев, подчеркивает: «Одни - интернационалисты, которым ничего не говорят русские национальные традиции; другие - вчерашние патриоты, которые отрекаются от самого существенного завета этой традиции - от противостояния исламу, от противления Чингису, - чтобы создать совершенно новую, вымышленную страну своих грез». Вместе с тем в заслугу евразийцам он ставил постановку проблемы «Россия между Западом и Востоком», пересмотр всего материала русской истории и культуры. 
И евразийство, как пореволюционное течение русской зарубежной мысли, и один из ярких ее представителей остро поставили проблему культуры, считая, что она в России находится под угрозой. Г.П.Федотов сквозь призму культуры рассматривал религию, мораль, искусство, политику. Очевидно, что евразийцы не могли не испытать влияния творчества незаурядного мыслителя, его представлений о путях социально- культурного возрождения России. Социально-философский аспект евразийской теории культуры включал в себя также такие проблемы, решаемые Федотовым, как роль духовной культуры в процессе социального 
развития, национальное самопознание, национальная идентичность, этносоциальные основы культуры, пути культурного возрождения. 
В «Основах политики» Л.П.Карсавин указывал: «Для обозначения систематического учения о культуре как целом мы избираем старый аристотелевский термин «политика». Таким образом, «снимается» господствующая доныне антитеза общества и государства». Евразийцы, по его словам, выделяют в культуре главные сферы: «1) сферу государственную или политическую, в которой преимущественно осуществляются единство культуры и личное бытие ее субъекта; 2) сферу духовного творчества или духовной культуры, духовно-культурную сферу; 3) сферу материально-культурную или сферу материальной культуры». Причем эти сферы, с одной стороны, легко различимы, с другой стороны, они не могут быть резко отделены друг от друга, но сфера материальной культуры иерархически низшая, наиболее важной являлась духовная культура. 
«Евразийская концепция, - подчеркивал П.Н.Савицкий, знаменует собою решительный отказ от культурно-исторического «европоцентризма»; отказ, проистекающий не из каких-либо эмоциональных переживаний, но из определенных научных и философских предпосылок». Работы князя Н.С.Трубецкого «Европа и человечество», «Об истинном и ложном национализме», «Верхи и низы русской культуры (Этническая основа русской культуры)», «Мы и другие», «О туранском элементе в русской культуре», «Общеевразийский национализм», «Наследие Чингис-хана: Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока», определившие развитие евразийской теории культуры, согласно которой русская культура - это самостоятельная, самобытная евразийская культура, вобравшая в себя опыт Запада и Востока, не утратили своего значения и актуальности в наше время. 
 
Исследователями обращается особое внимание на значимость положения о множественности культур, которое позволяло утверждать учение о самобытной русской культуре. В частности, как отмечает Р.А.Урханова: «Склонность евразийцев к теории множественности культур определялось во многом интеллектуальными характеристиками эпохи». Здесь имеется в виду неслучайность хронологического совпадения времени появления известной работы О.Шпенглера «Закат Европы», констатирующей кризис классической культуры и наступление технократии, и публикации «Европа и человечество» Н.С.Трубецкого, в которой подвергалось резкой критике распространенное среди российской интеллигенции мнение о превосходстве западноевропейской культуры и «миф» об общечеловеческом характере европейской цивилизации. 
По Шпенглеру, «культура представляет полное подобие живому организму: она пробегает возрастные ступени отдельного человека, обладая своим детством, своей юностью, своей зрелостью и своим старчеством». Эту заключительную стадию всякой культуры - ее старчество - Шпенглер называет цивилизацией. «Цивилизация есть неизбежная судьба всякой культуры, ее логический конец, ее смерть» . В связи с этим важным является замечание П.Н.Савицкого о том, что «независимо от воззрений, высказанных в Германии (Шпенглер), и приблизительно одновременно с появлением этих последних евразийцами был выставлен тезис отрицания «абсолютности «новейшей «европейской» (то есть, по обычной терминологии, западноевропейской) культуры». 
По словам С.Ключникова, «в своей критике современной западной культуры евразийцы иногда перегибали палку». На это указывали в свое время и оппоненты евразийцев, и их сторонники. Так, в опубликованном письме Н.А.Бердяева к П.П.Сувчинскому говорится: «Ваше отношение к западной духовной жизни я считаю проявлением русского нигилизма» и 
далее: «Сам я очень хорошо понимаю кризис западной культуры, упадочность Запада». Нигилизм евразийцев, как и Г.П.Федотова, был связан с тревогой за то, что в западном мире личность, душа становится разменной монетой, ее приносят в жертву для государства, политики, партии. 
Для «отцов» евразийства одной из главных идей стала идея русского национально-культурного своеобразия. О евразийском видении этого своеобразия, обусловленного прежде всего восточными корнями, в настоящее время написано достаточно много. Оно рассмотрено в работе А.Т.Горяева. При этом, отмечая наиболее важные рассуждения Н.С.Трубецкого, среди которых интересно, например, следующее: «Удаль, ценимая русским народом в его героях, есть добродетель степная, понятная тюркам, но не понятная ни романогерманцам, ни славянам», А.Т.Горяев подчеркивает, что «евразийцы в своей концепции построения «новой русской культуры» уделяют принципиальное внимание этнографическому обоснованию своеобразия психологического облика «русской народной стихии» . 
П.Н.Савицкий в «Повороте к Востоку» в который раз подчеркивает: «многие ли из русских всецело чужды печати восточного духа: его мистики, его любви к созерцанию, наконец, его созерцательной лени?». В "Степи и оседлости" он указывает, что русское духовное своеобразие ковалось в горниле татарского ига: "В дотатарской Руси - отдельные черты, намеки, в Руси "татарской" - полнота мистического углубления и постижения и ее лучшее создание - русская религиозная живопись, весь расцвет последней целиком умещается в рамки "татарского ига"! ". 
Евразийцев привлекала главная ценность восточной культуры - ее особая духовность, связанная с отношением к религии. Это отношение, 
например, рассмотрено в интересной статье Н.С.Трубецкого "Религии Индии и христианство". В качестве примера он приводит то, что в Индии во время катастрофических неурожаев "целые деревни умирали с голоду, оставляя после себя стада коров, которых ни один домохозяин не счел возможным зарезать". Такую силу имело предписание их религии. Подчеркивая, что "этому отношению к религии нам нужно учиться у них", Н.С.Трубецкой указывает: "Мы должны научиться жить по своей вере и смотреть на нее не как на совокупность отвлеченных формул, а как на некоторый реальный и первостепенный фактор нашей повседневной жизни. И только тогда, когда такое действенное отношение к нашей русской вере станет уделом значительной части русских, можно надеяться на создание новой национальной русской культуры" . Евразийцы были убеждены, что христианство обязано повернуть глаза человека не только к личному спасению, но и к социальному обновлению. 
Для евразийства важной стала разработка религиозно-богословских проблем. Вопрос о соотношении религии и культуры, в свое время поставленный К.Леонтьевым, получил свое решение, причем «силе Религии», религии как социальному институту придавалось особое значение. Религиозная доктрина, связанная прежде всего с именем крупнейшего русского философа, историка-медиевиста, культуролога Л.П.Карсавина, не раз привлекала внимание исследователей евразийства. Они выделяли идеи о «бытовом исповедничестве», о еще большей терпимости, чем прежде, к иным религиям, о «потенциальном православии». Вряд ли можно согласиться с возникавшими сомнениями в правомерности убежденности теоретика религиозной доктрины и других лидеров евразийства в том, что таким потенциалом являются евразийские неправославные народы. Из истории известно, что они принимали христианство не только по принуждению.

Важным положением евразийской  доктрины стало положение о том, что православие должно стать  еще ближе к жизни и быту народов. Идея «бытового исповедничества» осознавалась как одно из главных средств борьбы с атеизмом. Л.П.Карсавин, Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Н.Н.Алексеев не раз подчеркивали, что XX век - это эпоха «новой веры», единой для всех народов Евразии, что послереволюционное «отпадение от Бога» - явление временное. Одним из их «предчувствий» было предчувствие о том, что следование духу и букве православной церкви - залог процветания России как особой цивилизованной общности. Церковь для них, по словам П.Н.Савицкого, «есть тот светильник, который им светит». Н.С.Трубецкой будущее русской культуры видел в том, что она «должна стать в идеале оцерковленной сверху донизу. Православие должно проникнуть не только в народный быт, но и во все части здания русской культуры, вплоть до высших вершин этого здания». По его убеждению, «только тогда русская культура будет сверху донизу единой системой, несмотря на внешнюю свою краевую и племенную дифференцированность» . 
Эти предчувствия и убеждения роднят евразийцев и Г.П.Федотова, который в программной работе «Проблемы будущей России» писал: «Оцерковление культуры - это наша христианская утопия, которую мы противополагаем всевозможным утопиям современности. Все остальные утопии реализуются в ней» и подчеркивал: «Лишь в этой утопии вавилонская башня культуры становится храмом, оправдывающим свое священное имя (Bab - El)». 
Тема «Культура и Православие» отразилась в наиболее важном документе «Евразийство (опыт систематического изложения)», в котором имелись специальные разделы «Православие как основа идеологии», «Русская Церковь и русская культура».В этом манифесте утверждалось: 
«Православие - высшее, единственное по своей полноте и непорочности исповедание христианства», «Существуя пока только как русско-греческое и преимущественно как русское, Православие хочет, чтобы весь мир сам из себя стал православным», «Язычество есть потенциальное Православие», «Православная русская Церковь эмпирически и есть русская культура, становящаяся Церковью». Основания культуры «симфонической личности» и основания Православия в евразийском учении совпадали. Своего совершенства культура достигает в Церкви, распространении Православия. 
Евразийцы указывали, что православие - это нечто большее, чем просто вероисповедание. «Оно, - писал Г.В.Флоровский, - есть целостный жизненный идеал, сложная совокупность оценок и целей. «И чтобы стать русским», действительно необходимо «быть православным». Таким образом, по сравнению со своими предшественниками, евразийцы значительно расширили тему религиозности, положительно относясь к «инославию», и стремились к новой религиозности. 
Они предложили новую социокультурную парадигму, связанную с возможностью евразийского религиозного единства. Основа для религиозного единства Евразии заключается, по мнению евразийцев, в общем для евразийских народов характере религиозного мироощущения - в свойственном им «бытовом исповедничестве» и особенной интенсивности религиозного чувства. Бытовое исповедничество - феномен пронизанности религиозным миропониманием искусства, материальной культуры и быта, идеологии. Это, по мнению евразийцев, важнейшая особенность восточного мировосприятия. Она была присуща и культуре допетровской Руси, человек этой эпохи переживал религию интенсивно, сверяя ежечасно свои действия и поступки с заповедями православия и относился к последним как к главным жизненным принципам и основам бытия. Основой духовного, культурного единства России - Евразии идеологи евразийства считали 
православную церковь, поскольку для них церковь являлась воплощением «соборности», свободного и органического единства. Геоэтническое понимание единства территории русской культуры позволяло им говорить о «родстве душ» народностей Евразии. 
Н.А.Бердяев и другие оппоненты евразийства указывали на некоторые противоречия в решении проблемы «Православие и культура», связанные с тем, что православие, согласно евразийской концепции, являлось средоточением не только русской культуры, но всей евразийской культуры. Евразийская же культура включала в себя и языческие верования, и анклавы буддийской, мусульманской культур. Но евразийцы правы, указывая на важность понимания близости основополагающих общечеловеческих принципов этих религий и культур к православию и русской культуре. По их глубокому убеждению, христианство - начало общечеловеческое. В "Вавилонской башне" Н.С.Трубецкой подчеркивал, что христианство не связано с какой-нибудь одной определенной культурой, что оно - "фермент, привносимый в самые разнообразные культуры". 
Новую актуальность в контексте поиска социокультурных начал приобрели работы Н.С.Трубецкого, в которых специальное внимание уделялось концепции национальных и межнациональных отношений, «истинного и ложного национализма», проблеме национального самосознания и самопознания. Особенно «Общеевразийский национализм» сегодняшним читателем воспринимается так, как будто была написана вчера и является как бы ответом на вопросы о путях развития национальных культур. Кроме ставших широко известными утверждений о том, что общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна и что стремление к общечеловеческой культуре должно быть отвергнуто, эта работа Трубецкого продолжает вызывать интерес идеей симфоничности 
национальной культуры: все элементы этой культуры должны гармонировать друг с другом, будучи окрашены в один общий национальный тон. Отличия разных национальных культур друг от друга должны быть тем сильнее, чем сильнее различия национальных психологий их носителей, отдельных народов. Наоборот, стремление каждого народа создавать свою особую национальную культуру находит себе полное моральное оправдание». 
Один из ответов Н.С.Трубецкого о путях развития культуры был связан с характеристикой национализма, с различением истинного, ложного и воинствующего национализма. Снова приобрел актуальность его вывод о том, что чаще всего приходится наблюдать таких националистов, для которых самобытность национальной культуры их народа совершенно не важна. Они стремятся лишь к тому, чтобы их народ во чтобы то ни стало получил государственную самостоятельность, чтобы он был признан «большими народами», «великими державами» как полноправный член «семьи государственных народов». При этом так называемая европеизация «в конце концов приводит к полной утрате всякой самобытности, и у народа, руководимого такими националистами, очень скоро остается самобытным только пресловутый «родной язык». 
Большую опасность Трубецкой видел в «воинствующем шовинизме»: «Здесь дело сводится к стремлению распространить язык и культуру своего народа на возможно большее число иноплеменников, искоренив в этих последних всякую национальную самобытность». Показательна и интересна критика некоторых русских «националистов», их требование русификации, принудительного введения русского языка, которые «старались говорить о какой-то самобытной русской культуре XIX века, раздувая до полукосмических размеров значение всякого создания русского или хотя бы русскоподданного творца.. .». 
Идеи симфонизма, общечеловеческой ценности, этнокультурного разнообразия утверждала работа «Вавилонская башня и смешение языков». Трубецкой прав в том, что знаменитая библейская легенда о вавилонском столпотворении отражает закономерность глобального закона о национальном дроблении и множественности национальных языков и культур. Важным является его вывод о том, что распределение и соотношение культур может не совпадать с группировкой языков. В частности, в качестве примера приводятся венгерский язык и языки вогулов и остяков северо-западной Сибири. Так, несмотря на их родство, культура носителей этих языков не имеет ничего общего. Как указывает Трубецкой, культуры соседних народов имеют всегда целый ряд сходных черт и «благодаря этому среди этих культур обозначаются известные культурно- исторические зоны, например, в Азии зона мусульманской, индостанской, китайской ... и т.д. культур». Эти зоны представляют собой «гармоническое единство целого». Попытки заменить это единство механическим единством безличной общечеловеческой культуры, по словам Трубецкого, «противоестественна, богопротивна и кощунственна». Работы Н.С.Трубецкого отразили развитие концепции равноценности больших и малых, «исторических» и «неисторических» народов, их языков, неразрывности и единства языка и культуры в широком смысле этого слова. Они указывают на опасность нового «вавилонского столпотворения», которое будет разрушительным и для национальных культур, и для национальных языков. 
Один из участников евразийского движения, калмыцкий эмигрант, доктор Э.Хара-Даван, давая высокую оценку трудам Н.С.Трубецкого и идеям, связанным с признанием важности вклада национальных культур в евразийскую культуру, подчеркивал: «Программа евразийцев не хочет все народы стричь под общую российскую гребенку и тем обезличивать их, 
даются право и возможность каждой из наций Евразии внести свою индивидуальную национальную культуру, как частицу общей национальной культуры евразийской, - чем из более разнообразных цветов и запахов составлен будет букет, тем он будет пышнее и ароматнее» . 
Современная действительность показала, что евразийцы были правы в том, что отдавали приоритет национально ориентированной культуре. Эти утверждения соотносились с мнением Н.Я.Данилевского о том, что «общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им - значить желать довольствоваться общим местом, бесцветностью». Но он признавал «всечеловеческое» и указывал: «Различие между общечеловеческим и всечеловеческим не только лингвистическое, но и принципиальное. Суть в том, что всечеловеческое в своем разноместном и разновременном существовании всегда несет элемент национально- особенного, а «общечеловеческое», наоборот, лишенное данного элемента, представляет собой пошлость в полнейшем значении этого слова». 
Понимание Евразии как особого «месторазвития», как особой «симфонической личности», своя интерпретация истории позволяло лидерам евразийства утверждать, что существует духовно-культурное единство евразийских народов, обусловленное выработавшейся определенной общей системой ценностных ориентаций, мироощущения и способа мышления. Поэтому категория «симфоническая личность» в учении о культуре для евразийцев это категория и социальная, и философская. Понятие «соборность», связанное с православной ологией, евразийцы вслед за А.С.Хомяковым наделяли культурологическим содержанием. Они трактовали это понятие как первооснову социального организма и рассматривали культуру как коллективную личность с неповторимым обликом, характером и особым историческим призванием. 
Евразийцами, как и Г.П.Федотовым, была поставлена проблема социально-культурного возрождения России - Евразии. Во многом она решалась в традиции русской идеи. В «саморазвитии» русской идеи отразились многовариантность исторического пути России, пробуждение и рост русского национального самосознания, пережившего значительный подъем в 30-40-е годы XIX века. То было время постановки и осмысления новых сложных проблем России, нашедших отражение в работах П.Чаадаева, А.Хомякова, И.Киреевского, К.Аксакова, В.Белинского, А.Герцена, Н.Чернышевского. 
Глубокое философское обоснование русская идея получила в трудах Вл.Соловьева, главный из которых «Русская идея» был опубликован лишь после его смерти. «Идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности», - подчеркивал Вл. Соловьев. Известно, что во многом такой же подход к разработке данной темы был присущ и Н.Бердяеву. Очерк Бердяева «Душа России»(1915-1917) представлял собой первое обращение этого мыслителя к теме русской идеи. Он интересен обращением к вопросу о противоречиях русской души, анализируемых в свойственной философу манере, широких исторических и теоретических обобщений, парадоксальных сопоставлений и параллелей, философско-психологических описаний. 
В настоящее время признано, что большинство исследователей русской идеи в советский период отечественной истории своеобразие и глубину мысли Соловьева, Бердяева, да и многих других представителей русской религиозной и зарубежной философии воспринимали поверхностно, оставаясь в плену официальных догм. Теперь признается, что категории Бог, Дух, Провидение, Царство Божье, Богочеловечество (которые часто использовались в трудах русских философов) являлись главными структурирующими духовными параметрами самобытности 
русской цивилизации и культуры. Евразийцы, как и их идейные предшественники, исходя из признания безусловного приоритета духовного начала в жизни человека над материальным, краеугольным камнем «русской идеи», одной из основ культуры считали православие. По словам Трубецкого, «великие культуры всегда религиозны, безрелигиозные же культуры - упадочны». 
Евразийский проект «русской идеи» органично соответствовал, соотносился со всей системой теории культуры, политической доктрины и геополитической концепцией. Но в большей степени он касался социально- философского аспекта учения о культуре. В «Русской проблеме» в 1922 г. Трубецкой утверждал: «Мы должны привыкнуть к мысли, романо- германский мир со своей культурой - наш злейший враг. Мы должны безжалостно свергнуть и растоптать кумиры тех заимствованных с Запада общественных идеалов и предрассудков, которыми направлялось до сих пор мышление нашей интеллигенции» и формулировал задачу евразийского движения: «мы должны всемерно работать на создание самобытной национальной культуры, которая, сама вытекая из нового мировоззрения, в то же время обосновала бы собой это мировоззрение». В связи с этим следует отметить, что другой выдающийся представитель русского зарубежья, И.А.Ильин, также утверждая, что Россия призвана творить свою особую духовную культуру, в еще более резкой форме писал: "Запад нам не указ. Мы Западу не ученики и не учителя. Мы ученики Богу и учителя себе самим". 
Евразийцы, как и Г.П.Федотов, И.А.Ильин, были убеждены, что задача социально-культурного возрождения России жизненна и реальна для всей русской интеллигенции, что должно быть "стыдно за русских людей, которым приходится узнавать о существовании русской культуры от немца Шпенглера". Главная заслуга евразийцев в стремлении выдвинуть проект 
творимой истории и культуры, исходя из того, что культура сразу (конвергеитио) проявляется в формах политических и социально- хозяйственных, и в бытовом укладе, и в этническом типе, и - в географических особенностях ее территории. 
Их концепция русской идеи была ориентирована на будущее. Одна из формулировок русской идеи - «не мир сей, не мир иной, но нечто третье» в свое время вызвало критику оппонентов евразийцев. «Третий путь», предлагаемый евразийцами, снова ставший предметом обсуждений, как и очень многое в их учении, был также в основном связан с тем, что согласно евразийскому учению, из двух противоположных этнических и культурных полюсов - арийско-славянского и туранского - возникла новая общность, наделенная великой миссией и самобытной, своеобразной культурой, не подчиняющаяся логике ни европейских, ни азиатских культурных интерпретаций. В "Повороте к Востоку" П.Н.Савицкий, говоря о том, что «на арене мировой истории выступил новый, не игравший доселе руководящей роли культурно-географический мир», пророчествует: «Напряженный взор прозирает в будущее: не уходит ли к Востоку богиня Культуры, чья палатка столько веков была раскинута среди долин и холмов Европейского Запада?». 
Рассматривая оппозицию «Европа и человечество» Трубецкой предостерегал от ложного европейского понимания цивилизации как культуры романо-германских народов. Остается в силе его призыв: «Одураченные романогерманцами «интеллигенты» нероманогерманских народов должны понять свою ошибку. Они должны понять, что та культура, которую им поднесли под видом общечеловеческой цивилизации, на самом деле есть культура лишь определенной этнической группы романских и германских народов». В современной литературе многими разделяется его утверждение о том, что ложным является и принятое в европейской философии представление об «эволюционной лестнице» культуры, на вершине которой стоят романо-германские народы и народы, принявшие их культуру. Н.С.Трубецкой, подчеркивая, что европейской науке не хватает знания законов жизни и развития культуры, указывал, что для евразийцев близки общие воззрения французского социолога конца XIX века Габриэля Тарда. В его теорию евразийцы ввели некоторые весьма существенные поправки. Эти поправки в частности касались уточнения понятия «культурная ценность» (по терминологии Тарда - открытия) как: «всякое целесообразное создание человека, сделавшееся общим достоянием его соотечественников: это может быть и норма права, и художественное произведение, и учреждение, и техническое приспособление, и научное или философское положение - поскольку все эти вещи отвечают определенным физическим или духовным потребностям или для удовлетворения этих потребностей приняты всеми или частью представителей данного народа». Общий запас культурных ценностей для успешного дальнейшего развития должен передаваться по традиции. Это условие Н.С.Трубецкой дополняет ролью наследственности, к которой относятся «вкусы, предрасположения и темпераменты тех, кто творил культурные ценности в прошлом, что и способствует органичности всего развития культуры» .

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

 

В заключение хотелось бы сказать - поэтому трудно представить единый путь развития цивилизации, и романо-германский мир является частью многополюсного, мультикультурного человеческого сообщества. 
Исходя из утверждения общечеловеческой ценности этнокультурного разнообразия и желания евразийцев реально влиять на социокультурную ситуацию в стране, евразийская философия культуры установила свою систему координат превращения единой сущности культуры во множество разнообразных культур, совершающегося в социальном пространстве и социальном времени. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы: 
См.: Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. - Ростов-на-Дону, 1979.-С.88 
См.: Философия культуры. - СПб., 1998. - С.364. 
См.: Мир России - Евразия, с. 12. 
См.: УрхановаР.А. Указ. дис., с. 93-94. 
См.: ГоряевА.Т. Указ. дис., с. 28. 
См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. -М., 1991. -С. 471. 
См.: Мир России - Евразия, с. 38. 
См.: Федотов Г.П. О судьбе русской интеллигенции (Из цикла «Страницы истории отечественной философской мысли»), -М.: Знание, 1991. - С. 3. 
См.: Федотов Г.П. Судьба и грехи России / Избранные статьи / - СПб., - София, 1992. Т. 2. - С.182. 
Там же, с. 43 
См.: Федотов Г.П. О судьбе русской интеллигенции, с. 145. 
См.: Федотов Г.П. Россия и свобода // Судьба и грехи России, с.276. 
См.: Федотов Г.П. Судьба и грехи России, с. 173. 
См.: Мир России - Евразия, с. 125. 
См.: УрхановаР.А. Указ. дис., с. 94. 
См.: Шпенглер О. Закат Европы. - Б. , - 1920. - С. 22. 
См.: Бердяев ПЛ. Евразийцы//Путь.-1925. -№1. - С.105. 
См.: ГоряевА.Т. Указ. дис., с. 66. 
См.: Савицкий П.Н. Континент Евразия, с.334. 
См.: Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана, с. 326. 
Там же, с. 432. 
См.: Федотов Г.П. Судьба и грехи России, с. 283. 
См.: Мир России - Евразия, с.49. 
Там же, с. 79. 
 
См.: Хара-Даван Э. Евразийство с точки зрения монгола // Евразийская хроника. - Париж, 1928. - Вып. 10. - С. 30. 
См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа, с. 123 
См.: Россия между Европой и Азией, с. 57. 
См: Ильин И.А. О русской идее // Русская идея,- М., 1992. - С. 441 
См.: Савицкий П.Н. Континент Евразия, с. 137, 138. 
См.: Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана, с. 64.