Естественные границы

Естественные  границы.

Выражение это с политической тенденцией впервые употребил в 1793 г. французский политический деятель Эмманюэль-Жозеф Сийес (1748—1836), который под естественной границей, разделяющей Францию и Германию, подразумевал Рейн. Мысль эта задолго до него была высказана в 1444 г. в манифесте Людовика XI, тогда еще наследника. В конце XV и начале XVI в. она была предметом оживленного спора. В годы наполеоновских войн Франция вновь прибегла к лозунгу «естественные границы», чтобы оправдать свои притязания на левобережные прирейнские территории. Эти притязания вызвали отпор в немецкой публицистике. В ноябре 1813 г. Меттер-них передал Наполеону записку об условиях мира, в которой писал, что коалиционные государства единодушно согласились признать Францию неприкосновенной в пределах ее естественных границ, каковыми являются Рейн, Альпы и Пиренеи. ФраНко-германские территориальные споры прочно ввели выражение «естественные границы» в международный обиход (О. Lad end or f, Hisiorisches Schlagworterbuch, Slrassburg — Berlin, 1906).

 

Естественные границы  государств: возвращение политико-правовой аксиомы [Журнал "Правоведение"/1999/№ 1]

Бабурин С.Н.

 

В ст. 1 Закона РФ «О государственной  границе Российской Федерации» от 1 апреля 1993 г. дано определение государственной  границы Российской Федерации, под  которой понимается линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной  территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) Российской Федерации, т. е. пространственный предел действия государственного суверенитета Российской Федерации. Различают сухопутные, водные и воздушные границы государственной территории.1

 

Государственные границы  государств представляют собой линии, обозначенные на картах (а при малейшей возможности и на местности), и  проходящие по этим линиям вертикальные поверхности до границы земного  пространства с космосом, с одной  стороны, и с другой стороны —  до центра Земли в глубь ее недр, а практически — на доступную  для проникновения в недра  глубину.2 Но существуют и геополитические границы — условные линии, разделяющие сферы действия суверенитетов, в пределах которых происходит выравнивание статуса территорий.3

 

И режим границ, и сами государственные границы прошли сложный путь становления. Эпоха  Карла Великого (VIII—IX вв.), особенно Верденский договор 843 г., завершивший многолетнюю борьбу внуков Карла Великого со своим отцом Людовиком Благочестивым и между собой, определила контуры территорий государств Западной и Центральной Европы, прежде всего Франции, Германии, Италии. Строительство крепостей в Европе, засек в России целые столетия оставалось главным механизмом, фиксировавшим государственную принадлежность той или иной территории. Складывались границы-зоны, которые со временем эволюционировали в границы-линии. Напротив, Арабский мир до настоящего времени инертно относится к проблеме граничного межгосударственного размежевания, постулируя свою целостность.

 

На Балканах границы территорий современных государств — Болгарии, Румынии, Турции, Греции, Югославии (до 1991 г.) — сложились в результате русско-турецкой войны 1877—1878 гг. и последовавших  затем болгаро-сербской войны 1885 г., греко-турецкой войны 1897 г., трех балканских войн 1912—1913 гг., греко-турецкой войны 1922 г. Именно в ходе этих событий Албания  была объявлена самостоятельным  княжеством, а историческая территория Македонии, например, по Бухарестскому миру 1913 г. поделена между Сербией, Грецией и Болгарией.

 

Современные границы Соединенных  Штатов Америки формировались в  основном в середине XIX в., уже после  гражданской войны Севера и Юга, а границы национальных государств Африки — в 60-е годы ХХ в., после краха системы колониализма. При этом Ф. Бродель справедливо отмечал, что история тяготеет к закреплению границ, которые словно превращаются в природные складки местности, неотъемлемо принадлежащие ландшафту и нелегко поддающиеся перемещению.4

 

Естественные границы  государств. Рассматривая через призму территориального подхода государство, мы неизбежно начинаем ощущать его  как особый «надбиологический» организм, для существования которого требуются жизненное (географическое) пространство и естественные границы.

 

Действенность геополитики  блестяще проявилась в ходе второй мировой войны, когда потребовалось  всерьез и эффективно, т. е. математически  и статистически, учесть пространственно-географические факторы при развертывании сил  антигитлеровской коалиции.

 

«Raison d’Etat» — довольно трудно дать точный перевод этих слов, имеющих более широкий смысл, чем государственная необходимость, и более определенный, более объективный оттенок, чем государственное благо. Именно это выражение определяло движение европейской политики к выработке естественных границ государств. Как много позже писали Спайкмен и Д. Найклс, «география есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми».5

 

Понятие «естественных» границ впервые появилось еще в древности. Страбон писал в начале I в. н. э. о природных границах между греческими городами-государствами. Так, территории, занимаемые этолийцами и акарианцами, по его сообщению, сопредельны, «так как между ними находится река Ахелой, текущая с севера (с Пинда) на юг через области агреев, этолийского племени, и амфилохов».6 А приступая к описанию Азии, он предпочел разделить это описание «ради ясности известными естественными границами».7 Наиболее часто в качестве естественных границ территории государств выступали и выступают моря, реки и горы. Так, Рейн и Дунай были естественными северными границами древней Римской империи, а островное положение Англии во многом предопределило само развитие этой державы.

 

Марксизм критически относился  к идее естественных границ, опасаясь, по словам К. Маркса, что если границы  должны определяться военными интересами, «то претензиям не будет конца, ибо  всякая военная линия по необходимости  имеет свои недостатки...».8 Ф. Энгельс, характеризуя становление буржуазных цивилизаций, отмечал, что они распространялись вдоль морских берегов и по течению больших рек. «Земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма. Это варварство сосредоточивалось особенно в южногерманских и южнославянских странах, отдаленных от моря».9 Именно о естественных границах государственных территорий говорил Ф. Энгельс, утверждая, что Дунай, Альпы, скалистые горные преграды Богемии — основы существования австрийского варварства и австрийской монархии.10

 

В целостном виде идея естественных границ нашла свое отражение у  Л.И. Мечникова, объяснявшего превосходство  Запада над Востоком естественным географическим преимуществом первого. Область  речных цивилизаций, подчеркивал Л.И. Мечников, ограничена на севере громадной  цепью высоких гор и возвышенных  плоскогорий, протянувшихся от архипелага Эгейского моря и составляющих своего рода «диафрагму» Старого Света, которая «является естественной границей между севером и югом. Направление этой границы может  быть более или менее точно  определено 40 градусом северной широты. Южная граница этой области почти  совпадает с тропиком Рака».11

 

Признание идеи естественных границ кроется и в вынужденном  призыве-признании США, что «единая  Европа не должна ограничиваться традиционными  европейскими границами». Когда С. Тэлботт вновь попытался «втолкнуть» в процесс общеевропейской интеграции Турцию, он подчеркнул: «Неважно, что Турция отделена от Европы проливом. В этом смысле она ничем не отличается от Великобритании».12

 

Во Франции идеей «естественных  границ» (limites naturelles) руководствовался еще кардинал Ж. Ришелье, когда речь шла о границах, соответствующих старой Галлии, т. е. границах по Рейну, Альпам, Средиземному морю, Пиренеям, Атлантике, Ла-Маншу, Северному морю. Характеризуя более поздний период европейской истории, С.А. Котляревский писал: «Самая защита территориальной неприкосновенности Франции и завоевание естественных границ мыслятся как охрана приобретений революции от враждебных сил — и этот оттенок сохраняется и в войнах Наполеона, хотя он все более и более заслоняется личным военным авантюризмом императора».13

 

В своем фундаментальном  труде «Французская революция» А. Матьез посвятил теме завоевания Францией естественных границ отдельную главу. При этом осознание естественных границ шло, по его мнению, с битвы при Вальми и продвижения Франции к Альпам и Рейну, через присоединение Савойи, занятие Бельгии с признанием за ней права избирать себе «форму правления по своему вкусу», при ориентации на западе на Пиренеи.14 Так же полагает и Ф. Моро-Дефарж.15

 

Декреты Конвента от 19 ноября и 15 декабря 1792 г. определили ключевой принцип внешней политики жирондистской  Франции: покровительство угнетенным народам при принятии ими французского политического режима. Жирондистское  стремление к социальному консерватизму  дополнялось политикой расширения территории. А. Матьез обоснованно подчеркнул неизбежность в той ситуации навязывания Францией своей внешней политики «народам, которые ее не просили, неприятельским державам, территориальную неприкосновенность которых она нарушала, и, наконец, нейтральным державам, которым она угрожала в их жизненных интересах».16

 

Проблема естественных границ изначально стояла и перед другими  странами. Для Германии после 1870 г. это  — проблема Австрии и выхода Германии к Адриатическому морю.

 

Государственно-территориальные  потрясения 1988—1991 гг. в Советском  Союзе, события в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии показывают, что время сведения концепции  естественных границ к «практике  империалистических государств»17 неумолимо  ушло в прошлое. Мы без особого  труда можем и должны видеть естественные границы России:

 

на западе — западная граница  Русской цивилизации по славяно-православной линии;

 

на севере — Северный Ледовитый  океан;

 

на востоке — Тихий  океан (проблема Курил носит тактический  характер, имеющий принципиальное значение с социально-экономической и идеологической точек зрения);

 

на юго-востоке — реки Уссури, Амур;

 

на юге: в Средней Азии — Казахстан (Южная Сибирь), природные  водоразделы в виде гор Тянь-Шаня и др., в том числе Памир; на Кавказе — по Большому Кавказскому  хребту.

 

Последнее не означает, однако, что Российская Федерация должна уйти из Закавказья: Россия пришла туда отнюдь не случайно. Определение естественных границ корреспондирует с позицией А.Г. Дугина, утверждающего, что будущая  Россия должна иметь либо морские  границы, либо дружественные блоки  на прилегающих континентальных  территориях.18

 

Аргументацию, основанную на идее естественных границ, применяют  порой и для обоснования сецессии (отделения части государственной  территории). Особенностями территории определяются, по мнению, например, С. Рудницкого, как своеобразие истории Украины, так и ее перспективы. «Украинская земля, — полагает С. Рудницкий, — составляет выразительную географическую целостность, самостоятельную и обособленную по сравнению с соседними землями: Молдавией, Венгрией, Польшей, Белоруссией, Московщиной. Она опирается на юге о Черное море, Карпаты и Кавказ, на севере ограничивается болотами и лесами Полесья. Хотя и нет на Украине хороших естественных границ на западе, северо-востоке и востоке, она как южная прибрежная страна Черного моря имеет важные признаки единства... украинский народ имеет свою исконную землю, представляющую собой четко обозначенное географическое целое».19 Обращает на себя внимание, что автор не рискует утверждать, будто Украинская земля граничит с Русской землей. Указывая, что Украина граничит с Белоруссией и Московщиной, автор, возможно, подсознательно признает их все составными частями Русской земли.

 

Проблема естественных границ отодвинулась перед историко-культурными (цивилизационными) причинами их формирования. Ожидая географически и этнически  логичных пределов территории того или  иного государства, мы повсеместно  сталкиваемся с ситуацией, когда  реальные линии государственных  границ проходят «по-живому» через единую плоть народа либо крайне уязвимо с точки зрения безопасности обрамляют просторы государства.

 

Искусственные границы создаются  в силу конкретно-исторического  развития человечества, по произволу  монархов или как результат сложного политического компромисса. Закрепляя  мимолетное стечение обстоятельств  или временное соотношение сил, они порождают неисчерпаемый  источник международной напряженности, приводят к долговременным территориальным  спорам.

 

Территориальные споры. Государства обязаны «воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ» (Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 г.). Аналогичное требование содержит и Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г. (раздел «Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях»). Парижская хартия для новой Европы (1990 г.) подтвердила тягу европейских народов к миру, солидарности и уменьшению пограничных барьеров.

 

Еще Г. Гроций сформулировал ключевой для разрешения многих территориальных межгосударственных споров вывод: «В землях, заключенных в естественные границы, незначительное изменение курса реки меняет и границы территории; что бы река ни прибавила к противоположному берегу, все отходит под власть того, к чьему владению принадлежит приращение; ведь надо полагать, что оба народа установили свою власть над территорией так, чтобы середина реки разделяла их как естественная граница».20

 

Несмотря на эту давнюю теоретическую позицию, на практике и в настоящее время часто  болезненно решаются проблемы фарватера  реки и вытекающего из последних  статуса речных островов.

 

Международно-правовой нормой является требование к спорящим государствам воздержаться от всяких действий в  спорном районе, которые могут  усугубить спор.21 Но в действительности государство, контролирующее спорную территорию, как правило, стремится использовать все средства для прямого или косвенного освоения спорной территории.22